Скажи смерти «нет!» - Кьюсак Димфна. Страница 40

Она немножко прошла по дороге. Стрелки часов показывали, что прошло пять, десять, пятнадцать минут. Она вернулась на скамью и села, пытаясь успокоиться. Двадцать минут. Она вспомнила, что однажды он задержался из-за того, что встретил на платформе товарища и остановился поболтать с ним. Полчаса. Она так отчаянно вцепилась в спинку скамьи, что на ладони у нее остался рубец. Полчаса! Если бы он встретил товарища, он бы не задержался так долго. Наверно, он не приехал. Но ведь он должен был приехать. Он должен приехать. Иначе он позвонил бы ей. Было достаточно времени, чтобы позвонить ей, если он опоздал на поезд.

Сорок минут… Ей нужно возвращаться, чтобы успеть к часу отдыха. Но она не может уйти. Во всяком случае, сейчас, пока еще есть надежда, что Барт придет. Через полчаса придет еще один поезд. Она дождется. Хозяйка будет рвать и метать, если узнает. В Пайн Ридже вы можете делать что угодно, но часы отдыха соблюдать вы должны. Сейчас все улягутся в свои кровати и шезлонги, и поднимется страшный шум, если обнаружат, что ее еще нет. Скоро снова будет поезд, на нем и приедет Барт. Если б он не собирался приехать, он бы ей позвонил.

Подул холодный ветер, и Джэн пожалела, что вышла без пальто, но пальто у нее было потрепанное, старомодное, и без него она выглядела лучше. Ветер насквозь продувал ее шерстяной джемперок. Все же надо было надеть пальто.

Она перестала смотреть на часы. Каждую минуту ее могли окликнуть.

Если они придут за ней раньше, чем прибудет поезд, решила Джэн, она не пойдет с ними. Никто не заставит ее уйти. Почему же Барт не позвонил ей и не сказал, что он опоздал на поезд? Потом она стала успокаивать себя: если он прибежал в последнюю минуту и опоздал, ему было неоткуда заказать междугородный разговор.

«Ну, конечно же, — говорила она себе, — ты просто дурочка. Так оно и случилось. Он опоздал на первый поезд и теперь околачивается в Сиднее на платформе».

Сердце ее переполнилось жалостью, когда она представила себе, как он там меряет шагами платформу. Это при его-то теперешней нетерпеливости и раздражительности.

«Не нужно расстраиваться, — думала она. — Это глупо. Только нагоню себе температуру, и завтра они не разрешат мне встать. В конце концов скоро уже будет следующий поезд».

Время тянулось невыносимо медленно. Наконец она увидела белый дымок, вырывавшийся из-за гряды гор, — приближался второй поезд. Он шел с медлительностью, сводившей ее с ума, медленнее, чем когда-либо, целую вечность простаивая на всех остановках. Через ущелье он шел так медленно, что казалось, будто он не движется вообще. Потом она увидела состав внизу, под собою.

Прогрохотали и скрылись вагоны. Потом она услышала пронзительный свисток — поезд отошел от станции. «Чук-чук, чук-чук», — пыхтели паровозы, набирая скорость. Сердце у нее учащенно билось, в ушах стучало. Мимо проносились машины. Она напряженно вглядывалась туда, где на дороге из-за холма должен был появиться Барт, пока желтая полоса, разделявшая дорогу пополам, не заплясала у нее в глазах.

Она знала, что он появится из-за бугра. Пять минут — самое большее до поворота. Пять минут. Желтые полосы горели у нее в мозгу. Деревья, смыкаясь вокруг дороги, сужали поле ее зрения. Десять минут, пятнадцать, полчаса. Она с трудом оторвалась от скамьи и побрела по дороге к Пайн Риджу.

Барт повернулся на спину и бессмысленно уставился в потолок. Потом вытянул руки над головой и уперся в выстеганное атласом изголовье. Во рту у него точно полк солдат ночевал от выпитого накануне грога. Боже, что это была за ночь! Магда еще крепко спала, положив под голову руки, волосы ее разметались по подушке. Свет пробивался сквозь жалюзи. Чувствовал он себя отвратно. Ого, одиннадцать часов! Надо двигаться, чтобы добраться в горы, прежде чем пройдет этот чертов поезд. Когда в голове у него окончательно прояснилось, он понял, что им надо мчаться сломя голову, чтобы подоспеть туда хоть ко времени прихода второго поезда.

Мерзостный день сегодня. Единственное, чего бы ему хотелось сейчас, — так это как следует отдохнуть и побездельничать. Он уже много месяцев не отдыхал как следует. Он смотрел на разметавшиеся волосы Магды, на тень от черных ресниц на ее щеках, на изгиб плеча, и ему еще больше не захотелось вставать. Что за женщина! Ну, да ладно, придется все же будить. Надо сматываться. Он протянул руку и нежно потряс ее за плечо. Она лениво пошевелилась и открыла глаза.

— Нам надо сматываться.

— Правда?

Она обхватила его за шею рукой и, плотнее прильнув к нему, прижалась губами к его губам.

— А я думала, мы еще…

— О черт! — Барт вырвался из ее объятий. — Времени ж нет для этого.

Она закрыла ему рот своими мягкими полураскрытыми губами.

— Неужели нет?

Ее тихий шепот стоял у него в ушах. И он невольно ослабил руку, отталкивавшую ее. Его уже затягивало в этот водоворот.

Он застонал. Ох, боже, ведь времени нет!..

Потом Магда сама вернула его к мысли о времени.

— Тебе лучше бы заказать междугородный разговор, — сказала она рассудительно, — нам уже ни за что не успеть.

Барт молчал. Нет, конечно, им не успеть, а если он и приедет на машине после полудня, то придется многое объяснять.

— И все равно день такой слякотный сегодня, — нежно шептала ему в ухо Магда. — Небо все обложено тучами, я уверена, что в горах льет как из ведра. Позвони туда. Объясни ей, что тебя задержали в казарме. В конце концов одно воскресенье ничего не значит. Ты ведь еще не пропускал ни одного воскресенья.

Одно воскресенье ничего не значит. Может, она и права, может, он просто ненормальный, что ездит каждое воскресенье.

— Ну, так заказать разговор?

— Да, пожалуйста.

Магда потянулась к телефону, стоявшему у кровати на столике. Он слышал, как она назвала номер телефонистке.

— Обещают дать в течение двадцати минут.

Она прикорнула у его плеча.

— А я что-то устала. Нам обоим полезно будет провести день в постели.

Она опустила голову ему на плечо, и он машинально обнял ее. Подложив свободную руку под голову, он смотрел в потолок. Жизнь его раздваивалась: одна часть ее была с Джэн, и Джэн нужна была ему в этой жизни, он любил ее, строил планы их совместной жизни; другая теперь была связана с Магдой. Полтора месяца назад он и представить бы себе не мог, что Магда займет такое место в его жизни: она была для него как наркотик, он уже не мог без нее обходиться. Сейчас, успокоившись, он с удивлением думал о том, на какие безумства толкают его взрывы ее страсти. Еще больше удивляло его то, что, хотя он чувствовал пресыщение и даже отвращение каждый раз, когда покидал ее, желание снова приводило его сюда.

Зазвонил телефон, и Магда молча передала ему трубку. Он ждал, слушая сухой, казенный голос телефонистки. Потом послышался голос кого-то из персонала Пайн Риджа. В долгие секунды, прошедшие, пока они звали Джэн, он перебирал в уме всевозможные причины своего отсутствия и, нервно глотая, молил бога, чтобы эти причины показались ей убедительными. И когда она подошла, наконец, к телефону, ее голос прозвучал так близко, что он даже вздрогнул из-за глупого опасения, что она каким-то шестым чувством вдруг узнает всю правду.

— О милый! — Голос ее дрожал, словно она готова была вот-вот расплакаться. — А я подумала, что с тобой что-то случилось.

Он осторожно изложил ей выдуманную им причину. Увольнения отменили в последний момент. Специальное задание. До сих пор никак не мог вырваться ей позвонить. Очень жалко. Он надеется, она не будет слишком сильно расстраиваться.

В горле у него пересохло. Он казался себе таким нечистоплотным. Никогда раньше он не лгал Джэн.

— О, у меня все в порядке, — успокоила его Джэн, — все просто замечательно.

— Как там у вас погода? У нас слякоть.

— Здесь тоже слякоть. Я все понимаю, милый. Я знаю, как тебе трудно ездить каждое воскресенье. Ты не беспокойся. Я все понимаю.

Он положил трубку.