Что известно реке (ЛП) - Ибаньез Изабель. Страница 58

— Слишком поздно, — сказала я. — Я уже участвую.

В голосе моей матери слышалась глубокая печаль.

— Я знаю.

— Я планировала порыться в его комнате, надеясь найти хоть какие-то следы произошедшего с тобой. Но, возможно, я могла бы найти что-то еще? Нечто, что могло бы нам помочь? — меня осенила внезапная мысль. — А ты знаешь, что у него твои дневники?

Мышцы на ее челюсти дрогнули.

— Не знала, но меня это не удивляет. Он будет искать все, что могло бы выставить его в невыгодном свете. Он не может позволить себе потерять репутацию.

— Еще больше причин проникнуть в его комнату.

Она покачала головой.

— Ты не должна привлекать к себе лишнее внимание. Обещай, что не будешь этого делать. Слишком многое поставлено на карту.

— Но—

В этот момент она была похожа на себя. Суровая и бескомпромиссная.

— Обещай мне.

Я отрывисто кивнула.

Удовлетворенная, она наклонилась и поцеловала меня в щеку, а затем крепко обняла и я почувствовала, как сильно она не хочет меня отпускать.

— Как бы меня не пугал твой приезд сюда, я рада тебя видеть, querida. Я скучала.

— Я тоже, — сказала я, борясь со слезами. — У меня так сильно болит сердце из-за папы. Я не могу поверить, что больше никогда его не увижу.

Она вытерла мои слезы.

— Я тоже, hijita. Я так любила его, и я знаю, что ты была для него всем миром. Ничто не сделало бы его счастливее, чем твое присутствие здесь, с нами, и если бы все было иначе, мы бы взяли тебя с собой. Надеюсь, ты это знаешь. Твой дядя уже давно встал на скользкую дорожку.

Она беспомощно пожала плечами.

— Мы не ладили годами, постоянно ссорились, каждый день скандалили по новой причине. Это было не место для тебя.

— Все равно, я бы хотела быть здесь с вами.

— Возможно, это было ошибкой — не брать тебя, — ее глаза изучали каждую черточку и изгиб моего лица. — Ты выросла, Инез. Я вижу в тебе так много черт твоего отца, — она улыбнулась и это была почти тоскливая улыбка. — Эта мудрость во взгляде, упрямая челюсть и дикие волосы. Ты больше похожа на него, чем на меня. Ты всегда хотела учиться и была такой любопытной. Каждый год на день рождения ты просила новую книгу, еще один скетчбук, бутылочки с тушью или билет на поезд в другую страну. Ты здесь, потому что ты дочь своего отца, Инез.

Моя мама встала и обмотала вокруг головы плотный темный шарф.

— Я вернусь, когда будет безопасно и когда я придумаю план. До тех пор будь осторожна и никому не рассказывай об этом.

— Не буду, — пообещала я.

— И не рассказывай Уитфорду, что видела меня.

— Может быть, ты могла бы рассказать ему о дяде Рикардо? Возможно, он бы поверил тебе.

Она колебалась, не зная, как поступить, ее движения застыли. С неохотой она медленно покачала головой.

— Нет, Инез. Поклянись мне, что сохранишь мой секрет.

Я кивнула.

Она подошла ко входу, сжав в пальцах развивающуюся занавеску. Ее голос стал еще ниже, и я приложила усилие, чтобы расслышать ее.

— Есть еще одна вещь, которая ты должна для меня сделать.

— Что именно?

— Ты должна притвориться, что любишь своего дядю.

Я отшатнулась от нее, не в силах скрыть дрожь во всем теле.

— Но—

— Люби его, Инез, — сказала она. — Работай, чтобы заслужить его одобрение. Стремись узнать его лучше, не открывая ничего о себе. Он будет использовать любую найденную слабость против тебя. Относись к нему, как к члену семьи. Он не должен заподозрить, что тебе известна правда.

***

Утро взошло над Нилом в необычайном великолепии. С одного конца реки тянулись лавандовые полосы, предвещая огненное зарево восходящего солнца. Цапли сновали по берегам, пока рыбаки отправлялись за дневным уловом. Я широко зевнула, потирая глаза. Я не сомкнула глаз прошлой ночью. Отдернув занавеску, я потянулась, наслаждаясь свежестью раннего утра.

Остальные также проснулись рано.

Половина команды молилась с восходом солнца — зрелище знакомое мне с первого утра в Каире, где звон сотен мечетей возвещал о наступлении времени для молитвы, азана, пять раз в день. Вторая часть команды придерживалась вероисповедания Коптской православной церкви, и они тихо перемещались, подготавливаясь к трудовому дню.

Я направилась к пылающему огню, растирая руки, чтобы согреться. Кто-то из команды взял элегантную перьевую ручку и выплеснул чернила в костер. От капель черной жидкости поднялось пламя, в воздухе заплясали темные искры. Дядя Рикардо потягивал свой напиток, наблюдая за остальными и игнорируя мое появление. Одна из женщин, обслуживающих нашу компанию, протянула мне чашку теплого кофе. Я попробовала крепкий напиток, сунув блокнот с набросками под мышку. Уит вышел из комнаты и его голубые глаза моментально нашли мои. Выражение его лица было отстраненным и закрытым. Мне было знакомо это его состояние. Доспехи были на месте: рыцарь защищает уязвимую крепость.

А его помолвка была рвом, окружающим эту крепость.

Я никак не могла вспомнить момент, когда мне захотелось чего-то большего, чем просто дружбу с Уитом. Мне придется забыть появившиеся к нему чувства и сосредоточиться на вещах, которые меня в нем раздражают. Он был властным и назойливым, скрытным и замкнутым. Прошлым вечером он доходчиво объяснил свои чувства.

Но я помнила, как его губы прижимались к моим.

Я отвернулась, вспомнив мамину просьбу. Мне хотелось, чтобы мое сердце чувствовало то же самое. Ему нельзя доверять, напомнила я себе в сотый раз. Он отстранялся, следуя приказам, отданные дядей, и держал меня на расстоянии своим бессмысленным флиртом и лукавыми подмигиваниями.

Он был полностью человеком моего дяди.

Дядя Рикардо указал на свободное место рядом с собой, и я опустилась на циновку.

— Buenos días, дядя, — сказала я.

Я ощутила биение сердца в горле; я была уверена, что он раскусит мое непринужденное поведение. Отвращение смешалось со страхом. Он не был благородным или порядочным человеком. Он был лжецом и вором.

— Ты хорошо спала? — спросил дядя Рикардо.

— Да, — я достала свой альбом с набросками и стала листать сделанные накануне эскизы, мысленно напоминая себе, что у меня есть задание. — Это то, что ты от меня хотел?

Дядя Рикардо опустил взгляд, нижняя половина его лица почти полностью была скрыта бородой. Его ореховые глаза расширились, когда он взял мой альбом в свои огрубевшие руки. Я запечатлела массивные колонны, отголоски ярких красок, которыми были расписаны капители, и иероглифы, высеченные в камне. Я потратила на работу несколько часов, но для меня они пролетели незаметно.

— Это прекрасно, — сказал он, сияя.

Наконец-то хоть какой-то комплимент, нужно отметить эту дату в календаре. Дядя заметил, что остальные члены команды с любопытством рассматривают альбом и, к моему удивлению, передал его по кругу. Айседора первой взяла его в руки и стала рассматривать рисунки.

— Это что-то необыкновенное! У меня не получилось бы нарисовать ни одной прямой линии, даже если бы в награду было предложено целое королевство. Тебе придется научить меня, Инез.

— Это оттачивается лишь практикой, — сказала я.

— Глупости, — сказала она. — Будь это правдой, я бы умела шить, но, боюсь, я до сих пор не преуспела в этом.

Я улыбнулась, и она передала альбом отцу. Мистер Финкасл едва взглянул на него, но Абдулла восхитился деталями, и я почувствовала, как моя грудь наполняется гордостью. Я выпрямилась и подавила румянец. Когда блокнот попал к Уиту, он, не глядя, передал его кому-то из бригады землекопов, отпивая из своей чашки.

— Я присутствовал при создании этого, — пояснил Уит удивленному Абдулле.

— Кстати говоря, — начал дядя Рикардо. — Инез, я бы хотел, чтобы в этот раз ты сделала наброски и рисунки убранства храма Исиды.

— С нетерпением жду этого.

— Тебя сопроводит Уитфорд.

— Он будет только отвлекать меня, — сказала я, сохраняя бесстрастный и спокойный голос. Я не могла вынести еще одного дня с Уитом. — Я в любом случае работаю быстрее, если никто не стоит у меня над душой. Обещаю, что буду в безопасности и не покину храм, пока не закончу.