Мороз и ярость (ЛП) - Принс Лиззи. Страница 71

— Мне жаль, что так вышло с твоей гитарой, — говорю я Отису, когда мы отъезжаем от места преступления.

Отис пожимает плечами, его пальцы выбивают ритм на бедре. — Она не была одной из моих любимых. Достойная жертва, чтобы ударить по лицу одного из этих жрецов — придурков.

Я понимаю, что мне нравится этот парень. Мне жаль, что мы отдаем его Богам. Может быть, нам стоит позволить ему сесть на самолет до Майорки. Не то чтобы Боги не смогли бы найти его, если бы захотели приложить усилия, но преподносить его на блюде кажется неправильным.

— Может, тебе стоит высадить нас здесь? — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чувство вины, наконец, берет верх.

Атлас смотрит на меня стальными глазами, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него в ответ. Никто из нас не произносит ни слова. Я не уверена, что он увидел в переулке. Он видел мои крылья? Знает ли он, кто я? Расскажет ли он Богам? Своему гребаному отцу? Я так облажалась. Настоящий страх трепещет у меня в животе, как миллион крошечных мотыльков, пытающихся вырваться из этого органа.

Вся злость на Атласа возвращается. Как он заставил меня почувствовать, что я виновата в этой ерунде с приворотом Афродиты. Что Зевс все это время был его отцом и никогда не говорил об этом.

— Я думал, ты — самый легкий путь, — говорит Отис, и Атлас издает низкий рокочущий звук.

Отис хихикает, а глаза Грир бегают по лимузину, впитывая драму. Я стараюсь держать лицо безэмоциональным. Но Атлас — король удержания бесстрастной маски.

— Да, наверное, так и есть. — Я откидываюсь на прохладное кожаное сиденье. Морозный воздух кондиционера обдувает мою кожу, высушивая мой пот до такой степени, что я почти замерзаю.

— Что случилось с твоей рукой? — Атлас сидит, широко расставив ноги, его предплечья покоятся на бедрах.

Моя рука частично спрятана под бедром, но я не могу скрыть пятна крови на ней. — Побочный эффект драки.

Атлас что — то бормочет, не сводя с меня глаз. Я решаю проигнорировать его и смотрю в окно, наблюдая, как мой город проплывает мимо. Мы все еще находимся в захудалых, дерьмовых районах Чикаго, так и не добравшись до элитного района, где живут подхалимы всех Богов. Тут навалены горы мусора, а улицы изрыты выбоинами. Окна заколочены, стекла давно разбились и их так и не починили. И все же люди все еще собираются на углах, смеются и общаются с друзьями. Находят время, несмотря на тяжелые условия. Живут лучшей жизнью, на какую только способны, с тем жребием, которое им навязали.

Это не только Чикаго. Человечество устойчиво. Нас могут сбить с ног, но мы поднимаемся снова и снова. Мы никогда не прекращаем бороться за то, что правильно. Даже если Боги намного могущественнее нас — что ж, пусть так. А я? У меня есть власть над Богами, которой нет ни у кого другого. И именно по этой причине я держу свою личность в секрете. Я представляю угрозу. После сегодняшней ночи кот может вылезти из мешка. Я судорожно сглатываю и откладываю это беспокойство на потом.

Лимузин останавливается перед особняком для вечеринок, и мы выходим без энтузиазма. Мы вчетвером стоим перед массивным каменным сооружением, глядя вверх с выражением покорности на лицах. За исключением Атласа и его отчужденного лица.

— Давайте покончим с этим, — говорю я, как только открывается дверь. Нахальный дворецкий смотрит на нас свысока.

— Чемпионы. — Он едва заметно кивает головой и взмахивает рукой, показывая, что нам следует зайти внутрь.

Мои ноги устали, когда мы поднимаемся по ступенькам к двери. Бой зарядил меня энергией, так что я знаю, что больше не хочу иметь дело с Богами и этим дерьмовым соревнованием.

Фаддей ждет внутри похожего на пещеру входа. Билли дремлет в парчовом кресле рядом с огромной цветочной композицией. Лощеный ассистент Фаддея в очках в черной оправе замечает нас первым и начинает жужжать, как колибри, вокруг своего босса.

— Что?! — Фаддей отмахивается от него, даже не потрудившись поднять глаза.

— Чемпионы здесь, сэр.

Фаддей отрывает голову от телефона, указывая на оператора, прислонившегося к стене. Билли посапывает во сне, а я не могу выкинуть все это из головы. Это так невероятно нелепо. И это моя жизнь? Как получилось, что мы все оказались втянутыми в Игру с дурацкими испытаниями, где Боги посылают нас добывать то, что им нужно.

— И кто же победитель? — Фаддей оглядывает нас всех, пока оператор снимает всех пятерых.

— Мы все. — Я не знаю, почему я это говорю. Я должна была бы признать эту победу своей, но слова слетают с моих губ непроизвольно.

— Это невозможно. — Фаддей хмурится. — Есть правила.

После всего, что произошло сегодня вечером, мне нужно лучше скрывать свою истинную природу. Все еще может быть слишком поздно. — Похоже, правила изменились, потому что это происходит. Ты смотришь на победителей.

ГЛАВА 41

В

место того, чтобы вернуться в тренировочный комплекс, нам говорят, что мы проведем ночь в мраморном особняке. На этот раз после победы в испытании нет вспышки силы. Может быть, Богам не понравилось, что мы разделили победу.

По взмаху руки дворецкого из — за деревянного косяка выходят слуги в старомодной черно — белой униформе.

— Они проводят вас всех в ваши комнаты на ночь. Я взял на себя смелость освежить вашу комнату, мастер Моррисон. — Сварливый мужчина поворачивает свой высокомерный нос к Атласу.

Я смотрю на мраморную статую в другом конце комнаты, пока мой разум складывает кусочки головоломки. Медленно поворачивая голову, я провожу взглядом по Атласу. Он смотрит прямо на меня в ответ, осмеливаясь озвучить свой ответ вслух. Он все еще смотрит на меня, когда отвечает дворецкому.

— Спасибо, Реджинальд. Это приемлемо.

Приемлемо. Я произношу это слово в адрес Атласа, качая головой и свирепо глядя на него. Спальня, где мы занимались сексом прошлой ночью, была его комнатой. Это был его маленький лебедь — оригами и сосновая шишка. Мой выдох получается громким и прерывистым, когда я зажимаю переносицу.

Атлас открывает рот, но к нам приближаются слуги, готовые проводить нас в наши комнаты на ночь. Я поворачиваюсь к Атласу спиной и следую за молодой женщиной вверх по широким ступеням. Меня поднимают на третий этаж, где служанка открывает дверь и заходит внутрь. Она жестом приглашает меня войти, и я прохожу мимо нее.

Эта комната более чем в два раза меньше спальни Атласа, но все равно здесь лучше, чем где бы то ни было, где я когда — либо останавливалась. Несмотря на мраморные полы повсюду, в этой комнате мягкий серый ковер. На окнах от пола до потолка раздвинуты шторы, впуская в комнату отблески городских огней. Служанка щелкает выключателем возле двери, входя следом за мной.

Здесь есть кровать с балдахином и резными столбиками. При ближайшем рассмотрении видно, что вокруг каждого из них обвились змеи. Мои пальцы поднимаются к ожерелью, и мой желудок сжимается от беспокойства. Зевс не знает, кто я… Правда?

— Здесь у вас есть собственная ванная. — Женщина проходит через комнату, открывая дверь, пока говорит.

— В шкафу есть одежда. — Она открывает другую дверцу, демонстрируя весь гардероб, прежде чем подойти к прикроватному столику и взять пульт дистанционного управления. Она направляет его на стену, и с потолка спускается экран. Прежде чем я спрашиваю, что она делает, она включает его. Это репортаж об Играх.

— Если больше ничего не нужно — я дам вам устроиться. — Ее взгляд опускается на мою растрепанную одежду, останавливаясь на моей руке, которая все еще покрыта засохшей кровью.

— Вообще — то, подожди. — Я отрываю взгляд от телевизора. — Это дом Зевса?

— Да, мэм.

Вау, меня только что назвали «мэм». — Как так получилось, что я никогда раньше не слышала о том, что у Зевса есть дом в Чикаго?

— Это его дом на Олимпе. Он может перемещать его, куда захочет, — медленно говорит она, как будто я идиотка, раз не знаю этого. Не дожидаясь, пока у меня появятся еще какие — нибудь вопросы, она выскальзывает из комнаты.