Директива Джэнсона - Ладлэм Роберт. Страница 139

– Все дело в том, – сказал президент, переходя прямо к сути дела, – что у Демареста есть неопровержимые доказательства всех наших действий. Он может шантажировать нас, заставляя делать то, что ему нужно. Господи, он может требовать от нас все. – Берквист шумно выдохнул. – Если мир узнает, что правительство Соединенных Штатов тайно воздействует на ход глобальных событий – не говоря о том, что система «Эшелон» использовалась для спекуляций иностранными валютами, – это будет сокрушительным ударом. Естественно, конгресс встанет на дыбы, но это еще полбеды. По всем странам «третьего мира» начнутся революции в духе аятоллы Хомейни. [64] Мы растеряем всех своих союзников – мгновенно превратимся в страну-изгоя. Блок НАТО развалится сам собой…

– Прощай, идея «мира по-американски», – пробормотал Джэнсон.

Президент прав; эта тайна настолько взрывоопасна, что, если она откроется, историю земного шара придется переписывать заново.

Президент заговорил снова:

– Демарест прислал нам требование передать ему контроль над системой «Эшелон». И это только начало. Очень может статься, в следующий раз он захочет узнать ядерные коды.

– И что вы ему ответили, господин президент?

– Естественно, мы ответили отказом. – Он переглянулся с государственным секретарем. – Я ответил отказом, черт возьми. Не вняв доводам своих советников. Я не собираюсь войти в историю как человек, передавший Соединенные Штаты Америки в руки маньяка!

– Так что Демарест предъявил нам ультиматум, – сказал Коллинз. – И время пошло.

– Разве вы не можете заставить его уйти?

– О, какая замечательная мысль, – сухо произнес Коллинз. – Натравить на него группу разъяренных ребят с паяльными лампами и плоскогубцами и показать ему, где раки зимуют. Ну как это нам раньше не приходило в голову? Подождите-ка – приходило. Черт побери, Джэнсон, если мы только сумеем найти сукиного сына, он может считать себя покойником, как бы хорошо он себя ни защитил. Я бы сам с ним расправился. Но вся загвоздка в том, что мы не можем его найти.

– Мы перепробовали все, – подхватил председатель национального комитета по разведке. – Пытались его заманить, завлечь в ловушку, выкурить – все тщетно. Демарест превратился в человека, которого как бы никогда и не было.

– Что совсем неудивительно, – сказал Коллинз. – Демарест мастерски разыгрывал роль плутократа, ведущего замкнутый образ жизни, так что ему проще спрятаться от нас, чем нам его найти. К тому же каждый новичок, которого мы вводим в курс дела, становится потенциальной угрозой шантажа: нам ни в коем случае нельзя увеличивать количество посвященных. Логика действий самоочевидна. Это святая святых, и тут ничего не поделаешь. Вы понимаете? Кроме нас, больше никого нет.

– А теперь и вас, – добавил президент Берквист. – На вас вся надежда.

– Ну а как насчет тех, кто искренне терпеть не может «Петера Новака», легендарного гуманиста? Ведь факт остается фактом: у него есть враги. Нельзя ли каким-либо образом подтолкнуть какую-нибудь группировку экстремистов, какого-либо фанатика…

– Вы предлагаете весьма хитроумный метод, – прервал его Коллинз. – Мне нравится ход ваших мыслей.

– Мы должны быть предельно откровенны – для этого мы здесь и собрались, – остановил директора Кон-Оп президент. – Скажите ему правду.

– А правда такова: мы только что это уже попробовали.

– И?..

– В общем, мы подняли руки, потому что, как я уже сказал, нам не удается найти Демареста. Мы не можем его найти, и сумасшедший король террора тоже не может.

Джэнсон прищурился.

– Халиф! Господи!

– Попали в самую точку, – подтвердил Коллинз.

– Этот человек живет местью, – сказал Джэнсон. – Живет и дышит ею. И то, что такой знаменитый заложник вырвался у него из рук, явилось для него страшным унижением. Халиф потерял лицо перед своими сподвижниками. А для него это запросто может обернуться потерей власти.

– Могу показать вам аналитический отчет в фут толщиной, где делаются такие же выводы, – заметил Коллинз. – И тут мы не разошлись в мнениях.

– Но как вам удалось воздействовать на Халифа? Ведь согласно его кодексу, каждый гражданин западного мира является прислужником Сатаны.

Заместитель государственного секретаря смущенно кивнул.

– Мы договорились быть предельно откровенными, – напомнил президент. – Не забыли? Ничто из сказанного здесь не выйдет за пределы этой комнаты.

– Хорошо, – подчинился Дерек Коллинз. – Работа была проведена очень тонкая. В высшем руководстве ливийской разведки есть один человек… который время от времени работает на нас. Некий Ибрагим Магхур. Официально это плохой человек. И мы хотим с ним расправиться. Он стоит за взрывом бомбы на дискотеке в Западной Германии, убившей двоих американских военнослужащих. Магхура связывают и с Локерби. [65] В настоящее время он активно помогает исламским террористическим группировкам во всем мире.

– И при этом работает на Америку, – заметил Джэнсон. – Боже! Этот тип должен гордиться собой.

– Как я уже сказал, это очень деликатное дело. С подобным мы столкнулись, когда охотились на Али-Хассана Саламеха.

У Джэнсона пробежали по спине мурашки. Али-Хассан Саламех был крестным отцом кровавой бойни на Мюнхенской олимпиаде 1972 года. При этом именно через него в течение нескольких лет ЦРУ поддерживало отношения с Организацией освобождения Палестины. Это было в то время, когда Соединенные Штаты официально не признавали эту организацию. Однако тайные контакты помогали обеспечивать реальную помощь американским солдатам, расквартированным в Ливане. Своевременная утечка информации о заминированной машине или готовящемся покушении позволяла спасти жизни нескольким американцам. Возможно, цель оправдывала средства, но в действительности это была настоящая сделка с дьяволом. Джэнсон вспомнил строки из Второго послания к Коринфянам: «Какое общение может быть у праведности с беззаконием? И что общего у света с тьмой?»

– Так, значит, этот ливиец – наш ливиец направлял Халифа? – спросил Джэнсон, чувствуя боль в сердце. – Какая ирония судьбы, что одного из самых опасных и кровавых террористов на земле обманули трижды.

– Понимаю, что надежды на успех призрачны, но мы хватались за любую соломинку, – сказал Коллинз. – Проклятье, да мы до сих пор готовы пойти на все. Я хочу сказать, если вам придет мысль, как использовать Халифа, – действуйте. Но проблема остается: мы никак не можем выйти на Демареста.

– В то время как он, – вставил системный аналитик с дряблым лицом, – похоже, находит нас без труда.

– Из чего следует, что, кроме как на вас, нам больше надеяться не на кого, – повторил президент Берквист.

– Вы были его лучшим учеником, Пол, – сказал Коллинз. – Взгляните правде в глаза. Вы были бок о бок с ним в нескольких операциях, вам известны его слабые места, странности его характера. Он был вашим первым наставником. И, Джэнсон, разумеется, в оперативной работе вам нет равных.

– Лестью вы ничего не добьетесь, – стиснув зубы, произнес Джэнсон.

– Пол, я говорю искренне. Считайте это признанием вашего профессионального мастерства. Вы лучший из лучших. Никто не сравнится с вами в изобретательности и находчивости.

– Кроме… – начал было высказывать вслух свою тревогу Дуглас Олбрайт, но передумал.

– Да? – настоял Джэнсон.

Взгляд человека из РУМО был безжалостным.

– Кроме Алана Демареста.

Глава тридцать шестая

Красивый негр из Западной Африки, с аккуратно уложенными серебристыми волосами, со сверкающими в лучах заходящего солнца золотыми запонками, задумчиво смотрел из окна своего кабинета на тридцать восьмом этаже, ожидая, когда ему перезвонят. Он занимал пост генерального секретаря Организации Объединенных Наций, занимал его уже шесть лет, а сейчас ему предстояло сделать то, что повергнет в шок всех, кто близко его знает. Однако только так можно было спасти то, служению чему он посвятил свою жизнь.