Братья Хоторны - Барнс Дженнифер Линн. Страница 9

– Со мной все в порядке, – сказал он, как только Ксандр ответил на звонок.

– Ты в Финиксе! – радостно отозвался младший брат.

Грэйсон мысленно напомнил себе проверить все свои устройства на программы слежения.

– Ты же знаешь, что мне известно, кто живет в Финиксе? – допытывался Ксандр. – Позволь мне напомнить, что я отличный слушатель. Очень хороший слушатель, который не рассказал ни Джеймсону, ни Эйвери, ни Нэшу о том, где ты. Пока что.

И это «пока что» было угрозой похлеще йодля. Хотя Грэйсон понимал, что ни то, ни другое не заставило бы его заговорить, если бы он того не хотел, пусть даже на подсознательном уровне.

– Когда меня зачали, Шеффилд Грэйсон был женат. – Грэйсон начал с очевидных фактов. – Он переспал со Скай, чтобы позлить нашего деда, которого винил в смерти своего племянника Колина.

– Пожар на острове Хоторнов, – тихо отозвался Ксандр.

Грэйсон кивнул.

– Пожар на острове Хоторнов, – подтвердил он.

У него никогда не было иллюзий по поводу того, что, узнай таинственный отец о его существовании, он стал бы желанным. Но Грэйсон не ожидал, что его будут ненавидеть.

– Через несколько лет после смерти Колина, – спокойным голосом продолжал рассказывать он Ксандру, – у моего отца и его жены родились близнецы. Девочки.

– Так у тебя есть сестры! – радостно сказал Ксандр. Он уже знал о существовании близнецов. Как и обо всем остальном.

– У меня есть обязательства, – поправил его Грэйсон. – Их отец мертв.

В зеркале было видно, как напряглись мышцы над его ключицами.

– Близняшкам ничего не известно о том, каким человеком был их отец на самом деле и что с ним произошло. – Грэйсон тяжело сглотнул. – Они ничего не должны узнать.

– Что ты делаешь в Финиксе, Грэй? – ласково спросил Ксандр.

– Одна из девчонок попала в передрягу. Мне шепнули, что у нее проблемы, и я приехал сюда решить их.

Он практически слышал, как Ксандр переваривал эту информацию.

– И ты?

У Грэйсона ныло все тело.

– Нет.

Джиджи больше не была под стражей. А если учесть, что ему беспрепятственно позволили уйти с ней из участка, Грэйсон сомневался, что ее арест когда-нибудь документально зафиксируют. Но в действительности ситуация еще далека от разрешения.

Грэйсон рассказал Ксандру о том, что ему известно.

– Не знаю, что именно в той банковской ячейке, – закончил он, – но если существует хотя бы малейший шанс, что ее содержимое может связать Шеффилда Грэйсона с бомбой в самолете Эйвери или с ее похищением…

– …тогда Эйвери могут связать с его исчезновением, – договорил за него Ксандр.

– Я не могу позволить Джиджи открыть эту ячейку, – сказал Грэйсон, и это было больше похоже на клятву. Однажды он не сумел защитить Эйвери. И не раз. Он больше не собирался подводить ее.

– Ну что, каков наш план? – спросил Ксандр.

– Здесь нет никаких «мы», Ксан. – Грэйсон отвернулся от зеркала. – Только я.

– Только ты. – Ксандр звучал как-то слишком послушно. – И твои сестры.

«Из общего у нас только кровь» – эта мысль была нарочитой, взвешенной, но не достигла своей цели, потому что Ксандр спросил:

– И какая она? Та, с которой ты встречался?

Грэйсон постарался ответить как можно короче.

– Чем-то напоминает мне тебя.

Может, это объясняло, почему ему так сильно хотелось защитить девушку.

– Тебе придется лгать ей, – в голосе Ксандра явно слышалась тревога, – мешать ей. Завоевать ее доверие, а потом предать.

Грэйсон положил трубку и только потом ответил:

– Знаю.

Не дав себе времени на то, чтобы поддаться чувству вины или передумать, он поднял трубку телефона отеля и позвонил на стойку регистрации.

– Так вышло, – сказал он каменным голосом, – что я останусь в номере как минимум на неделю.

Одиннадцать лет и десять месяцев назад

Считалось, что в домик на дереве можно попасть тринадцатью разными способами. Но если человек был готов рискнуть свалиться вниз, их было куда больше. И Грэйсон не удивился, когда выглянул наружу и увидел Джеймсона, опасно болтающегося на ветке. Не удивился он и тогда, когда его младший брат каким-то образом пробрался внутрь через окно.

– Ты опоздал, – сказал Грэйсон. Джеймсон всегда опаздывал, ему было разрешено опаздывать.

– Завтра, когда мы с тобой будем одного возраста, я велю тебе расслабиться. – Чтобы подчеркнуть свое заявление, Джеймсон подпрыгнул, ухватился за одну из балок над головой, раскачался и прыгнул на Грэйсона, который успел отскочить в сторону.

– Завтра я все равно буду старше тебя, – парировал Грэйсон.

Родись Джеймсон на день позже, их разница в возрасте составляла бы ровно год. Но его младший брат появился на свет двадцать второго августа, за день до первого дня рождения Грэйсона.

А это означало, что один день в году они были фактически одного возраста.

– Готов? – тихо спросил Грэйсон. – К своему дню рождения?

«Сначала твой, потом мой».

– Готов, – выпятив подбородок, ответил Джеймсон.

Грэйсон мысленно перевел: «Готов к тому, что мне исполнится восемь. Готов к тому, что меня вызовут в кабинет Старика».

Джеймсон сглотнул.

– Он заставит меня драться с тобой, Грэй.

Грэй не стал спорить. Каждый год, в их дни рождения, дед приветствовал внуков тремя словами: «Вкладывай. Развивай. Создавай». Выдавал им по десять тысяч долларов, чтобы они могли их во что-то вложить. Затем им предстояло выбрать себе способность, чтобы развить ее в течение года, любую, какой им хотелось бы обладать. А еще им давали задание, которое необходимо было выполнить к следующему дню рождения.

За последние три года Грэйсон и Джеймсон выбирали разные формы боевого искусства для развития. «Конечно, Старик заставит Джеймсона драться со мной».

– А на следующий день, – пробормотал Грэйсон, – на мой день рождения, он заставит меня драться с ним.

Это ужасно – посвятить чему-то целый год, а потом проиграть.

– Только не щади меня, ладно? – Лицо Джеймсона приняло решительное выражение.

«Старик сразу же поймет».

– Ладно.

Джеймсон прищурился.

– Обещаешь?

Грэйсон провел большим пальцем вдоль лица, от линии роста волос до подбородка.

– Обещаю.

Такое обещание нельзя забрать назад – оно их, и только их.

Джеймсон выдохнул.

– Какое у тебя твое задание на этот год? Что ты должен создать?

Сердце Грэйсона забилось быстрее. Через два дня ему придется показать, насколько за прошедшие двенадцать месяцев он преуспел в развитии своего таланта, и предъявить дедушке выполненное задание.

– Хайку.

Джеймсон наморщил лоб.

– Что?

– Стихотворение. – Грэйсон опустил глаза. – Хайку – это жанр японской поэзии, где каждый стих состоит из трех строк, семнадцати слогов, которые, в свою очередь, делятся на пять в первой и последней строке и семь в средней.

Это определение въелось в его память.

– Семнадцать слогов? – возмутился Джеймсон. – Ты издеваешься? И все?

– Они должны быть идеальными. – Грэйсон заставил себя встретиться взглядом с братом. – Так сказал Старик. У меня нет права на ошибку. Когда у тебя всего три строки, каждое слово должно быть правильным, стоять на своем месте. – Он тяжело сглотнул. – Стих должен быть красивым. Он должен что-то означать. Должен ранить.

– Ранить? – Джеймсон нахмурился.

Рука Грэйсона опустилась в карман, обхватила медальон.

– Когда слова истинны, когда это правильные слова, когда то, что ты говоришь, имеет значение, когда это красиво, совершенно и искренне – это причиняет боль.

Грэйсон достал из кармана медальон и протянул брату.

Джеймсон внимательно осмотрел его.

– Тебе нужно было выгравировать слова самому?

Грэйсон покачал головой.

– Сначала мне нужно было убедиться, что они идеальны. – Он забрал медальон у Джеймсона. – А что насчет тебя? Какое задание получил ты?