Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт. Страница 79

– Брось, Чарли, – слегка коснулся рукава президента Хэльярд. Он был единственным в комнате, кто мог позволить себе столь интимный жест. – Теперь все кончено, и мы собрались здесь по другому поводу.

– Если бы не этот сукин сын Мэттиас, нам вовсе не надо было бы собираться! Мне трудно об этом забыть. Так же как и всему миру… когда-нибудь… если, конечно, на Земле к тому времени останутся существа, способные помнить.

– Может быть, мы вернемся к обсуждению более серьезного кризиса, господин президент? – мягко произнес Брукс.

Беркуист откинулся в кресле. Он посмотрел на аристократичного посла и перевел взгляд на старого генерала.

– Когда ко мне пришел Брэдфорд и убедил меня в том, что в высших эшелонах государственной власти назревает заговор, в котором замешан Энтони Мэттиас, я обратился за помощью к вам и только к вам, никому более. По крайней мере пока. Я готов выслушать от вас критические замечания, тем более что они у вас наверняка есть.

– За этим вы нас и позвали, – сказал Хэльярд и добавил: – Сэр.

– Ты, Мэл, известный критикан. – Президент кивнул представителю государственного департамента. – Прошу прощения. Итак, мы остановились на том, что ни тогда, ни сейчас не знаем, с какой целью Мэттиас хотел вывести Хейвелока из игры. Однако Эмори нарисовал нам вероятный сценарий происходящего.

– Абсолютно невероятный, – подчеркнул Брэдфорд. Его руки теперь лежали на столе поверх бумаг. Заместитель госсекретаря больше не нуждался в своих записях. – Дело, которое Мэттиас повел против Каррас, было проработано в мельчайших деталях. Внезапно на поверхность всплывает раскаявшийся террорист из группы Баадера-Майнхоф. Он молит об отпущении грехов. Он готов сообщить важную информацию в обмен на отмену смертного приговора и предоставление безопасного убежища. Бонн неохотно соглашается, и мы узнаем все, что этот человек сообщил. Женщина, работающая с оперативником из Консульских операций в Барселоне, является на самом деле сотрудником КГБ. Террорист описывает способ передачи приказов. Этот метод требовал передачи ключа. В багажной камере аэропорта обнаруживается саквояж или чемоданчик, наполненный доказательствами, вполне достаточными для осуждения этой женщины. Там содержался детальный анализ всех операций, проведенных ею и Хейвелоком за последние недели, краткое, но достаточно полное изложение строго секретной информации, направленной Хейвелоком в госдеп, радиочастоты, которыми мы пользуемся, и копии наших кодов. В саквояже находились разнообразные инструкции КГБ, включая шифр, который ей надлежало использовать для контактов с Северо-западным сектором деятельности КГБ, если в таких контактах возникнет необходимость. Мы проверили шифр и получили ответ.

Брукс слегка приподнял руку жестом человека, привыкшего ко всеобщему вниманию.

– Генерал Хэльярд и я знакомы с большей частью того, что вы излагаете. Нам неизвестны лишь некоторые подробности. Я полагаю, что у вас есть какие-то причины рассказывать все столь детально?

– Да, такие причины есть, господин посол, – ответил Брэдфорд. – Это касается Дэниела Стерна. Будьте снисходительны.

– Коль скоро вы упомянули об этом, – вмешался генерал, – как вам удалось проверить шифр?

– Мы использовали три основные радиочастоты, на которых ведутся переговоры между судами в том районе Средиземного моря. Советы обычно используют такие частоты.

– Что-то больно примитивно для них, будь я проклят! Вам не кажется?

– Я, конечно, не специалист, генерал, но мне, будь я проклят, такой подход представляется весьма разумным. Выяснив, к какому методу прибегаем мы (я был вынужден сделать это), я пришел к выводу, что наши способы вряд ли более эффективны, чем их. Мы обычно избираем частоты, где проходит более слабый сигнал, не очень ясный и легко, в случае обнаружения, поддающийся глушению. Вы же не можете глушить переговоры между судами, и независимо от загрузки эфира шифрованная передача достаточно быстро достигает адресата.

– Весьма убедительно, – заметил Брукс.

– За последние четыре месяца мне пришлось пройти несколько ускоренных курсов обучения. Благодаря распоряжению президента я также общался с лучшими умами нашего научного сообщества.

– Причина, естественно, не объяснялась, – вмешался Беркуист, бросив взгляд в сторону пожилых участников совещания. Затем он опять повернулся к Брэдфорду: – Итак, вы убедились в подлинности шифров КГБ…

– Это был факт, который в наибольшей степени доказывал ее вину. Шифр невозможно подделать. Ее имя было запущено в механизм ЦРУ, а это очень мощный механизм, надо признать. – Брэдфорд выдержал паузу. – Как вы знаете, а может, и не знаете, генерал… и господин посол, именно в этот момент я и возник на сцене. Я не стремился к этой чести, все произошло по чистой случайности. Меня разыскали два человека, с которыми я работал при Джонсоне… и в Юго-Восточной Азии.

– Огрызки нашей благотворительной «помощи» Вьетнаму, оставшиеся после всего на работе в ЦРУ? – сардонически усмехнулся Хэльярд.

– Да. – Заместитель госсекретаря отнюдь не смутился. – Два человека с огромным опытом тайных операций – удачных и не очень, – который позволил им стать так называемыми оперативными контролерами наших агентов в советском государственном аппарате. Однажды вечером они позвонили мне домой из нашего местного бара в Бервин-Хайтс и пригласили вспомнить старые времена. Когда я заметил, что уже поздно, мой собеседник сказал, что поздно не только для меня одного, и, кроме того, я дома, а им пришлось проделать немалый путь из Макдин и Лэнгли до Бервин-Хайтс. Я все понял и присоединился к ним.

– Мне не доводилось слышать этой истории, – прервал Брэдфорда посол. – Будет ли справедливо предположить, что эти джентльмены не обратились с сообщением по своим обычным каналам, а направились непосредственно к вам?

– Да, сэр. Они были обеспокоены.

– Нам следует возблагодарить господа за то, что старые грешники сохранили дружеские отношения, – сказал президент. – Не получив вразумительных объяснений по своим «обычным» каналам, они обратились к нам. Они доложили, что это дело вне их компетенции. Вот так оно оказалось в руках у Брэдфорда.

– Но в просьбе собрать информацию о Каррас нет ничего необычного. Заурядный сбор сведений разведывательными методами, – сказал Хэльярд. – Что их, собственно говоря, обеспокоило?

– Запрос был составлен в крайне негативном тоне. Он предполагал, что женщина настолько хорошо укрыта и законспирирована, что расследование ЦРУ не принесет результатов. Это означало одно – она будет признана виновной независимо от итогов расследования.

– Значит, их оскорбил высокомерный тон документа? – высказал предположение Брукс.

– Нет. Они уже давно привыкли к высокомерному отношению со стороны госдепа. Их обеспокоило то, что предвзятая точка зрения в отношении виновности этой женщины вряд ли соответствует истине. Они связались с пятью источниками информации в Москве (ни один из них не знал о существовании других), и все полученные ответы оказались отрицательными. При этом надо сказать, что эти источники имели доступ к самым секретным досье КГБ. Так вот, Каррас была чиста, и кто-то в госдепе сознательно стремился ее замарать. Когда один из моих приятелей обратился к помощнику Мэттиаса с рутинной просьбой о предоставлении дополнительных сведений, тот ответил, что дальнейшее расследование можно прекратить, так как госдеп якобы обладает уже всей необходимой информацией. Иными словами, она была приговорена к смерти вне зависимости от выводов ЦРУ. Мой бывший коллега не сомневался в том, что любой доклад управления будет положен под сукно. Но ЦРУ знает: Дженна Каррас не работает и никогда не работала в КГБ.

– Каким же образом ваши друзья объяснили появление шифра КГБ в чемодане Каррас?

– Кто-то из Москвы передал его, – ответил Брэдфорд. – Тот, кто работает вместе с Мэттиасом или – на него.

И вновь тишина за столом возвестила о возможности невозможного, и вновь ее первым нарушил генерал.