Парижский вариант - Ладлэм Роберт. Страница 48

– Я добралась до «Барахас» через десять минут после вашего отлета, – закончила она, тревожно поглядывая на Питера.

– Ты подложила Джону изрядную свинью. Бедняга за тебя переволновался.

Рэнди невольно ухмыльнулась:

– Да ну?

– Это ты оставь Джону, милочка, – провозгласил Питер. – У меня и сомнений нет… Так говоришь, их вожака зовут Абу Ауда? – Он помрачнел. – Возможно, «Щиту полумесяца» помогает какой-нибудь из нигерийских полевых командиров? С каждой новой деталью картина только запутывается.

– Еще бы, – согласилась Рэнди. – Но главное, что мне удалось узнать, – их атака должна состояться в ближайшее время. Самое большее – в течение двух дней.

– Тогда нам надо пошевеливаться, – ответил Питер. – Ты уже отметилась у своего начальника отделения?

– Вначале поехала сюда, к Марти. Он без сознания?

– Рецидив. – Питер устало вздохнул. – Если повезет, он скоро очнется. Я хочу в это время быть с ним рядом на случай, если он сможет сообщить нам что-то новое.

– Кресло твое? Можно я сяду? – Не дожидаясь ответа, Рэнди шагнула к койке и плюхнулась на стул.

– Разумеется, – процедил англичанин. – Сколько угодно.

Не обращая внимания на сарказм Питера, Рэнди наклонилась и взяла Марти за руку. Почувствовав живое, ободряющее тепло, чмокнула спящего в пухлую щеку.

– Он неплохо выглядит, – пробормотала она Питеру. – Привет, Марти. Это я, Рэнди. Просто хотела сказать, что ты здорово смотришься. Словно в любой момент можешь очнуться, чтобы пробурчать Питеру какую-нибудь редкую гадость.

Но Марти молчал. Лицо его было так спокойно и безмятежно, словно в жизни он не пережил ни единой беды – хотя это было не так. После того как разрешился кризис с вирусом «Гадес» и Марти вернулся к своему отшельничеству в спрятанном за высокими заборами бунгало под Вашингтоном, ему уже не приходилось сталкиваться с пулями и наемными убийцами, но вести обыденную жизнь он был вынужден по-прежнему. А для больного синдромом Аспергера это серьезное испытание. Собственно, поэтому Марти сделал из своего дома крепость.

Когда Рэнди впервые пришла к нему в гости, хозяин провел ее по полной программе, потребовав предъявить документы, хотя прекрасно видел ее через камеры наблюдения. Зато потом, отперев внутреннюю решетчатую дверь, он обнял гостью и тут же стеснительно отступил, чтобы пригласить ее в дом, где все окна забраны стальными решетками и закрыты плотными занавесями. «Понимаешь, ко мне гости не ходят, – объяснял он фальцетом, неторопливо и осторожно подбирая слова. – Я их не люблю. Хочешь кофе с печеньем?» Глаза его блеснули на миг, но Марти тут же отвел взгляд.

Он предложил Рэнди растворимый кофе без кофеина, лично вручил печенюшку в белой глазури и провел в вычислительный зал, почти целиком занятый мейнфреймом «Крэй» [35] и подсоединенной к нему периферией всех видов. Скудная меблировка выглядела так, словно ее притащили со свалки, хотя Рэнди знала, что состояние Марти исчисляется многими миллионами. Джон рассказал ей, что Марти еще в пятилетнем возрасте брал высший балл во всех тестах на интеллект. Сейчас у него было две докторские степени – одна, само собой, по квантовой физике и математике, а вторая, как ни странно, по литературе.

Марти принялся увлеченно расписывать новый компьютерный вирус, нанесший по всему миру ущерб в шесть миллиардов долларов. «Этот получился особенно пакостный, – объяснял он, честно глядя Рэнди в глаза. – Саморазмножающийся – у нас такие зовут червями, – он рассылал себя по е-мейлу десяткам миллионов пользователей, забивал электронную почту во всех странах. Но парень, который его запустил, оставил в теле вируса свою подпись… тридцатидвухразрядный всеобщий уникальный идентификатор… короче, ГУИД… своего компьютера. – Марти радостно потер руки. – Понимаешь, когда файлы сохраняются в программах „Майкрософт Офис“, ГУИД иногда вносится в заголовок. Найти его трудно, но этому парню следовало получше заметать следы. Как только я выделил его ГУИД, я прошелся по всему Интернету, пока не набрел на файл, содержавший его имя. Полное имя – ты представляешь? Он подписался в послании своей подружке. Дурак. Живет он в Кливленде, и ФБР говорит, что у них достаточно улик для ареста». Физиономия Марти сияла триумфальной улыбкой…

Вспоминая, Рэнди еще раз рассеянно чмокнула Марти в щеку, в другую и погладила нежно, надеясь, что больной очнется.

– Поправляйся, Марти, милый, – шепнула она. – Из всех моих знакомых с тобой веселее всего есть печенье. – Она сморгнула набежавшую слезу. – Питер, береги его.

– Буду.

Рэнди шагнула к двери.

– Я на встречу с начальником нашего отделения – посмотрим, что он мне расскажет о Мавритании и охоте на ДНК-компьютер. А потом – в Брюссель. Если вдруг Джон позвонит – напомни, что я жду связи через кафе «Эгмон».

Англичанин ухмыльнулся:

– Конспиративные «почтовые ящики». Прямо как в старые времена, когда мастерство еще что-то значило. Черт, здорово-то как!

– Питер, ты динозавр.

– Точно, – радостно согласился британец, – точно. – И, посерьезнев, добавил: – Кыш. По-моему, надо торопиться. А твоя страна – главная мишень.

Рэнди еще не успела выйти, как Питер уже опустился в кресло возле койки, обок спящего Марти, продолжая свой рассказ, подшучивая, подкалывая, вспоминая их странную дружбу.

Сен-Франсеск, остров Форментера

Сидя за столиком в открытом ресторанчике на набережной, капитан Дариус Боннар одновременно уничтожал свою порцию langosta a la parrilla и оглядывал голые, неприглядные ландшафты, расстилавшиеся между портом Ла Савинья и этим захолустным городишком на самом маленьком и малоизвестном из четырех Балеарских островов. Два острова в этом архипелаге – Мальорка и Ибиса – когда-то были излюбленными курортами обеспеченных британцев и до сих пор оставались туристическими центрами, а вот остров Форментера оставался почти нетронутым курортным бизнесом, совершенно плоским кусочком первозданного средиземноморского рая. Капитан Боннар явился сюда, предположительно чтобы добыть для генеральского стола изрядный запас прославленного местного майонеза, созданного в Маоне, живописной столице последнего, четвертого острова – Менорки.

Бывший десантник уже покончил с омаром под все тем же вездесущим майонезом и потягивал местное легкое белое вино, когда за столик к нему подсела истинная причина его визита.

Синие глазки Мавритании сияли торжеством.

– Тестовый запуск прошел отлично! – восторженно заявил он по-французски. – Эти самодовольные американцы так и не поняли, откуда им врезали, как это говорится на их варварском наречии! Все по графику.

– Никаких проблем?

– Что-то с репликатором ДНК – Шамбор утверждает, что это нужно исправить. Неприятно, но не более.

Боннар с улыбкой поднял бокал:

– Santе! Прекрасная новость. А как, собственно, идут ваши дела?

Мавритания нахмурился, просверлив Боннара взглядом.

– Меня больше волнуют ваши. Если взрыв на борту истребителя, которым возвращался в Англию сэр Арнольд Мур, – ваша работа, как я предполагаю, то это большая ошибка.

– Это было необходимо. – Боннар осушил бокал. – Мой генерал, чей нелепый национализм позволяет нам сотрудничать так успешно, имеет неприятную привычку преувеличивать свои возможности, чтобы впечатлить слушателей. Сэра Арнольда он скорее встревожил. А нам вовсе не нужно, чтобы подозрительный британский генерал встревожил, в свою очередь, собственное правительство, а то – предупредило американцев. Тогда и те и другие попытаются отвратить неведомую опасность, а следы, ведущие к нам, можно отыскать.

– Его внезапная кончина приведет к тому же результату.

– Расслабьтесь, мой революционно настроенный друг. Если бы сэр Арнольд достиг берегов Альбиона и пересказал своему начальству предложения, высказанные моим генералом на борту «Шарля де Голля», – вот тогда у нас была бы серьезная проблема. А сейчас премьер-министр знает только, что один из его генералов летел в Лондон, чтобы переговорить с ним на какую-то деликатную тему, и по пути исчез. Конечно, пойдут разные предположения. Частное это было дело или политическое? Таким образом, мы выигрываем время, потому что их хваленой МИ-6 придется здорово покопаться, чтобы выяснить, что да как. Вряд ли им это удастся. Но даже и тогда пройдет достаточно времени, – Боннар пожал плечами, – чтобы это уже не имело значения, не так ли?