Дипломатия наемника (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 39

— Все, господин граф. Ваши слова исчерпали мое терпение! Я требую сатисфакции!

С этими словами барон фон Скилур остановил своего мерина, соскочил с седла и принялся отыскивать себе какое-нибудь оружие, хотя по правилам, если уж он вызвал меня, то выбор оружия был за мной. А маг, кажется, углядел не то камень, не то еще что-то.

От доброго пинка гнедого господин барон подлетел, а потом растянулся по траве.

— Го-го! — виновато выдохнул Гневко. Стукнув копытом, понурил голову. Скорее из чувства приличия. Я-то видел, что в левом глазу этого четвероногого жулика мелькнул огонек самодовольства.

— Так ладно, я тебя и не виню, — успокоил я гнедого.

А зачем винить жеребца? Как ему было удержаться, если задница господина барона прямо-таки приглашала слегка прикоснуться к ней? Ну, слегка у моего друга не получилось, но как сумел. Но Габриэль сам виноват. Нечего было дурью маяться.

Я спешился, чтобы проверить — живой ли вообще Силурд? Живой, зараза.

Честно скажу, что испытывал двойственные чувства. С одной стороны — надоел мне господин маг, хоть он и числился среди моих близких друзей. С другой — копать ему могилу мечом то еще удовольствие.

Перевернул мага на спину, расстегнул ему верхний крючок камзола, а потом полил морду водой, смывая кровь со лба. Ну вот, а он только-только залечил старые ссадины.

Вода полилась по лицу, попала в рот, а тут Габриэль очнулся. Закашлялся, а потом недовольно сказал:

— А зачем сразу драться-то? Могли бы попросту, по дружески сказать — барон, ты не прав.

— Так с вами никто и не дрался, — честно ответил я, стараясь скрыть смех.

Так ведь и на самом деле, никто с бароном не дрался. Разве конь может драться с человеком? Убить — это да, запросто, а вот, чтобы драться на равных, такого не было.

Габриэль попытался сесть, но не получилось. Со стоном перевернулся и, встав на колени, обратил свой взор на гнедого. Видимо, догадался, кто его «приласкал». Да и немудрено. Я бы так пнуть не сумел, при всем желании.

— И как я теперь в седло сяду? — жалобно поинтересовался маг, обращаясь к обидчику.

Гневко на этот вопрос отвечать не стал. Для него такие мелочи, как сбитая задница — не аргумент. Не можешь сидеть на спине коня, так и ходи пешком.

А господин придворный маг не сумел усидеть даже на коленях, а улегся на живот. Надеюсь, все обошлось лишь ушибом мягких тканей? Впрочем, если бы копыто сломало барону таз, он бы сейчас не смог бы пошевелиться.

Наверное, я все-таки был не прав, жалея барона. Вон, какое чудесное действие оказал удар копытом по жопе. Я мог бы догадаться и раньше, а мой пинок не вывел бы мага из строя. Так кто ж его знал-то?

Ладно, пусть полежит. А я пошел расседлывать обоих коней. Коль скоро мы вынуждены сделать остановку, то пусть отдохнут. И мы, если не пообедаем, то хотя бы перекусим сухарями и запьем их кипятком.

Сняв с заводных лошадей мешки с остатками провизии, по привычке посмотрел на гнедого, но не стал ничего говорить. Гневко присмотрит за ними и без напоминаний.

Я принялся искать хворост, а его, как на грех, было мало. Котелок вскипятить хватит, а на большее и рассчитывать не стоит. Ну, хотя бы так.

Пока я возился, господин барон уже малость оклемался. Он даже сподобился лечь на спину, подложив под нее одну из чересседельных сумок.

— Юджин, неужели я вас так достал? — поинтересовался барон.

— Нас, это кого? — с сарказмом переспросил я, потому что если он именует меня просто по имени, то почему обращается на вы? А ведь всю минувшую неделю наше общение было подчеркнуто официальным.

— Вас, это тебя и Гневко, — уточнил Габриэль.

Я немного побеспокоил барона, потому что сухари лежали именно в той сумке, которую маг подложил под свою поясницу. Сложив на лопушок три черных сухарика, налил кипятка в кружку и предложил Габриэлю.

— Изволите кушать, Ваша милость? Если откажетесь, пойдете грызть одуванчики.

— Не издевайся, — мрачно отозвался маг, принимая сухарики. Забирая кружку, отдернул руку. — Горячо-то как!

Догадавшись нарвать пригоршню травы, барон сумел с ее помощью ухватить посудину и поставить ее рядом с собой. А мог бы догадаться за ручку взять. И что это с ним?

— Понимаю, я в последние дни выглядел, словно законченная скотина, — признался маг, поглядывая на меня исподлобья. — Больше всего на свете хотелось… да что скрывать, мне и сейчас хочется — развернуть коня и вернуться назад, в лагерь.

— А что там, в лагере-то? — спросил я, хотя и догадывался, что именно.

— В моей повозке осталось еще две дюжины бутылок вина, — признался маг. — Я, Юджин, не рассчитал свои силы. Думал, мне удастся обойтись без спиртного…

— Так тебе это и удалось, — усмехнулся я. — Ты не пьешь уже почти три недели. А то, что ты капризничаешь — это нормально. Ты же коня не повернул и не уехал.

— Да? — удивленно вскинулся маг.

Фон Скилур задумался, а потом захрустел сухарем. Неожиданно, он застонал.

— И что опять неладно? — вздохнул я, отставляя собственную кружку, в которой размачивал жесткий сухарь.

— Жуб шломал, — простонал барон.

Вон как. А я-то считал, что у магов, как и у шойзелей, не бывает проблем с зубами. Заклинание там, какие-нибудь колдовские фокусы.

— Эх, господин маг, господин маг, — покачал я головой.

Не стал упрекать Габриэля в неосторожности — мол, надо было сухарик перед употреблением размочить, глядишь, тот бы и стал помягче. Если он мне не верит, то пусть посмотрит на живность. Вон, вороны, у которых зубов вообще нет, размачивают жесткий хлеб в лужах, а только потом клюют. Но ворона — самая умная птица. Моему другу магу до нее еще расти и расти. Да и какой смысл вещать задним числом?

Придворный маг вытащил изо рта обломок сломанного зуба, оглядел его со всех сторон, а потом выбросил. Посидел, а потом стал есть сухарь, как и положено — размачивая.

— Это и хорошо, что он сломался, — вдруг заявил маг.— Зуб у меня все равно болел, а теперь перестал.

Я покивал из вежливости. У меня самого (тьфу-тьфу) с зубами было все в порядке. Но это не моя заслуга, а наследство предков. У моего дедушки, умершего в шестьдесят пять, все зубы были здоровыми безо всякой магии. И отце с дядей не страдали от зубной боли.

— Задница заживет до завтра? — поинтересовался я, хотя вопрос был нелепым. Кто знает — заживет она или нет?

— Задница — не голова, пройдет, как миленькая. А если не заживет, пешком дойду, — отмахнулся барон. Прищурив глаза, маг сообщил: — По моим расчетам, нам осталось идти всего один день. Ну, если я пойду пешком, так два.

— Ну, тогда пошли, — предложил я, поднимаясь с места. — До вечера еще далеко, успеем миль пять отмахать.

Я начал собирать наше барахло, а барон, хотя и с трудом, встал.

А я подумал — даже если мне не удастся уговорить Мертвую Женщину дать разрешение герцогу на титул, то наш поход уже совершен не зря. Непьющий маг — огромная редкость. Но бросит ли Габриэль пить, это, как говорится, не факт.

Глава девятнадцатая

Праздник рябины

— Ну, наконец-то, — с удовлетворением вздохнул Габриэль, растягиваясь на широком лежаке гостевого дома, куда нас привели олкены. — Устал, как никогда в жизни не уставал.

Мне тоже хотелось упасть, но я вначале разложил наши вещи, снял доспехи и принялся пристраивать оружие на деревянных колышках. О гнедом и прочих лошадях я не волновался, о них уже позаботились. Ну, раз животинка (прости, друг Гневко!) пристроена, то можно побеспокоиться и о себе. Но о нас позаботились хозяева.

Гостевой дом — полуземлянка, внутри которой располагалось два лежака, а между ними стоял стол. Овечьи шкуры кругом. Очага нет, но имеется каменная чаша, покрытая изнутри старым налетом копоти, а сбоку к ней прислонена каменная же крышка. Это что, жаровня? Надеюсь, на ночь ее заполнят углями. Ночи холодные и во время пути мы изрядно намерзлись.

Свет пробивался сверху, проникая сквозь непонятную преграду — и не стекло, и не бычий пузырь.