Сделка Райнемана - Ладлэм Роберт. Страница 84

– Да, возможно… Думаю, это все потому, что они и во время встреч продолжают решать свой извечный вопрос, где бы и как раздобыть лишний доллар.

– Здесь нечего и думать: все так и есть… А ресторан, между прочим, неплохой. И, что особенно хорошо, находится на отшибе, в стороне от шумных улиц. Этот район напоминает мне чем-то Лиссабон.

– А мне Рим, – сказала Джин. – И не только Рим, но и кое-что еще. Если точнее, Аппиеву дорогу [56]. Кстати, знаешь ли ты, что итальянцы составляют свыше тридцати процентов от общей численности населения Буэнос-Айреса?

– Подобные данные мне, конечно же, известны не были: я знал только, что их тут предостаточно.

– А знаком ли ты с выражением «итальянская рука»?.. Если нет, то скажу: под ней, под «итальянской рукой», подразумевается человек, творящий зло.

– Или обычный ловкач. Так что зло вовсе не обязательно ассоциируется с этим понятием. Особа, которую именуют «первоклассной итальянской рукой», является обычно объектом зависти, поскольку отличается сноровкой и умением находить выход из самого сложного положения.

– Бобби Баллард привозил меня сюда как-то вечером… Думаю, он перетаскал сюда массу своих поклонниц.

– Но это же… не очень благоразумно с его стороны.

– Как мне кажется, Бобби тревожило, что Хендерсон пронюхает в конце концов о его развлечениях с распутными девками. И потому решил привести сюда меня.

– Что должно было сразу же снять с него все обвинения в неразборчивости в знакомствах?

– Да… В этом заведении любят бывать влюбленные парочки. Правда, мы с Баллардом к ним не относились.

– В таком случае я рад, что ты привела меня сюда. Это позволяет мне чувствовать себя спокойней и уверенней.

– Не обнадеживай себя. Не строй напрасных иллюзий. Сейчас, в эту лихую годину, никто не может чувствовать себя спокойно и уверенно… Увы, это так… Человека всюду поджидают напасти. О стабильности, о тихой размеренной жизни можно только мечтать.

Джин вынула сигарету из пачки, лежавшей на столе рядом с Дэвидом. Протягивая ей зажигалку, он взглянул поверх пламени и увидел, что она пристально смотрит на него. Но это длилось недолго: перехватив его взгляд, девушка тотчас же опустила глаза.

– Что с тобой? – спросил Сполдинг.

– Ничего… Все в порядке, – ответила Джин и улыбнулась уголками рта. Но улыбка получилась неискренней и невеселой. – Ты разговаривал с тем человеком? Со Штольцем?

– О боже, выходит, ты из-за этого волнуешься?.. Прости меня, я виноват: мне следовало бы сразу же, как только мы встретились, рассказать тебе обо всем, не дожидаясь твоих вопросов… У меня действительно состоялся разговор со Штольцем. Он желал бы продать кое-какую информацию, касающуюся немецкого флота, но я не собираюсь ее покупать. Посоветовал ему связаться с морской разведкой. О своей беседе с ним я доложил сегодня утром коменданту военно-морской базы в Ла-Боке. Если они пожелают воспользоваться его услугами, то это их дело.

– Странно, что он позвонил именно тебе.

– Я тоже думаю об этом. То, что немцам удалось-таки выследить меня, уже не секрет. Но этого мало. По-видимому, они разведали также и о том, что я имею какое-то отношение к деньгам. И Штольц решил воспользоваться этим.

– Он что, предатель?

– Или пытается подсунуть нам дезинформацию. Но это уже проблема не моя, а соответствующих служб военно-морского ведомства.

– Слова так и льются из тебя, – произнесла она иронично и сделала глоток кофе.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего… Разве что только то, что ты парень ловкий. Всегда найдешь, что сказать и как обвести вокруг пальца своего собеседника. Думаю, на своей службе ты лучший из лучших.

– Зато ты сейчас – не в лучшем настроении. Может, это от джина? Выпила больше, чем нужно?

– Так ты думаешь, что я пьяна?

– Во всяком случае, трезвой сейчас тебя не назовешь. Но факт сей – не причина расстраиваться, – произнес, улыбнувшись, Дэвид. – Ты же не алкоголичка, а это главное.

– Благодарю за комплимент. Однако не увлекайся сентенциями подобного рода. Разговаривать так между собой могут лишь люди, связанные крепкими, прочными узами. У нас же все по-иному. Мы должны сознавать, что только временно находимся вместе, не так ли?

– К чему это ты? Давай-ка поговорим об этом чуть позже, у меня дома: у нас же впереди – целая ночь. Постарайся понять, в данный момент моя голова занята совершенно другим.

– Я и не сомневаюсь в этом: у тебя же столько всяких дел, куда более важных! – Говоря это, Джин неловко пролила кофе на скатерть и, сконфузившись, замолчала. Но пауза длилась долго. Успокоившись немного, она сказала: – Кажется, я веду себя не совсем красиво.

– Да, – согласился Дэвид, – ты и впрямь ведешь себя не совсем красиво.

– Я боюсь.

– Чего?

– Ты прилетел сюда, в Буэнос-Айрес, вовсе не для того, чтобы встретиться с банкирами, не так ли? Тебе поручено сделать что-то еще, провернуть какое-то более крупное дело. Правда, я знаю, ты не признаешься мне в этом, ничего не расскажешь. И через несколько недель уедешь отсюда… если только останешься в живых.

– У тебя буйное воображение.

Он взял ее за руку. Джин погасила сигарету.

– О’кей. Будем считать, что я не права. – Она заговорила так тихо, что ему пришлось напрягать свой слух: – Я все преувеличиваю. Сошла с ума, захмелела. Ну что ж, если так, прости меня. И подыграй мне немного, послушай меня.

– Да я и так слушаю, говори же.

– Все это – исключительно гипотетически. Мой друг Дэвид – не карьерист из госдепартамента. Он – секретный агент. У нас здесь несколько таких, я знакома с каждым. Полковники называют их provocarios [57]… Итак, мой Дэвид – секретный агент и, будучи им, постоянно подвергает себя огромному риску, поскольку правила игры то и дело меняются. Когда же правила игры меняются, они теряют всякий смысл. Или, иначе, перестают быть правилами в подлинном смысле этого слова… А это значит, что для таких людей, как мой гипотетический Дэвид, не должно существовать никаких правил… Улавливаешь, что я хочу сказать?

– Не совсем, – ответил спокойно Дэвид. – Признаюсь, не пойму никак, к чему ты клонишь и какое отношение этот человек имеет ко мне.

– Сейчас поймешь, я еще не кончила. – Джин допила кофе и аккуратно – как можно осторожней, поскольку пальцы у нее дрожали, – поставила чашку на блюдце. – Так вот, моего друга – мифического Дэвида – могут убить, искалечить, оторвать ему голову. Ужасно, не правда ли?

– Да, ужасно. Но будет еще ужаснее, если такая судьба постигнет сотни тысяч людей, чего в наши дни никак нельзя исключать.

– Но все эти люди находятся в ином положении. Они состоят на военной службе, носят форму, действуют согласно определенным правилам. Даже у летчиков… и у тех куда больше шансов остаться в живых, чем у моего Дэвида. Я говорю так, потому что имею об этом кое-какое представление.

Дэвид посмотрел на нее в упор:

– Хватит!

– О нет! Я хочу рассказать сейчас, какой у тебя может быть выход из нынешней ситуации. Так выслушай же меня до конца. Почему мой гипотетический Дэвид делает то, что он делает?.. Помолчи, не отвечай пока. – Она улыбнулась печально. – Но ты и не собирался отвечать на мой вопрос, так ведь? Впрочем, это не имеет особого значения. У этого вопроса есть продолжение, которое даст тебе дополнительный повод для размышлений.

– И в чем же заключается это продолжение? – спросил Дэвид, предположив, что Джин не скажет ничего нового и ограничится лишь тем, что станет дальше развивать свои мысли. И, как только она заговорила, убедился, что был прав.

– Видишь ли, я не раз уже думала… об этой игре… и об этом секретном агенте. Он оказался в необычном положении: действует совершенно один… или почти один. Находится в чужой стране и действует в одиночку… Надеюсь, тебе ясно, в чем суть продолжения моего вопроса?

Дэвид внимательно наблюдал за ней. Она, должно быть, пришла к каким-то умозрительным заключениям, хотя пока что вслух их не высказывает.