Не соблазняй повесу - Джеффрис Сабрина. Страница 32

Мисс Норт застыла на месте, потом медленно повернулась, увидела наконец Лукаса и принужденно улыбнулась.

– Майор Уинтер, – залепетала Амелия, – это мой добрый друг Луиза Норт, она иногда помогает миссис Харрис во время наших занятий.

– Когда не занята сбором сведений о ваших поклонниках, – добавил Уинтер.

Молодые леди захихикали. Уинтера это не смутило. Те немногие люди, которые доподлинно знали, зачем он здесь, не принадлежали к числу болтливых.

В отличие от злополучной мисс Норт. Впрочем, хоть она сильно покраснела, но встретила его взгляд так же смело, как и Амелия.

– Простите мою бестактность, сэр, но джентльмены обычно не присутствуют на наших маленьких приемах.

– В извинениях нет нужды. – Лукас решил, что ему не следует портить отношения с подругами Амелии. Он пододвинул мисс Норт свое кресло. – Я здесь незваный гость.

Когда мисс Норт уселась, Лукас отошел к камину. В этот прекрасный июньский вечер огня в очаге не было, и Лукас прислонился к полке камина. Отсюда ему было отлично видно всех собравшихся в гостиной.

Особенно их храбрую предводительницу – леди Далилу... впрочем, нынче она ничуть не была похожа на коварную библейскую героиню. С пышными волосами, убранными в высокую прическу, в модном платье со множеством оборок, Амелия, на его взгляд, была уж слишком похожа на остальных участниц чаепития. Ему невероятно хотелось подойти к ней, заключить ее в объятия и до тех пор целовать строго поджатые губы, пока они не сложатся в улыбку.

Было бы тогда о чем посудачить ее подругам!

Амелия, словно прочитав его мысли, бросила на Лукаса укоризненный взгляд и выпрямилась, как струнка, на своем небольшом диване.

– Видите ли, Луиза, майор любезно согласился высказать свое суждение по поводу обычной темы наших разговоров.

Тон ее еще более насторожил майора. С чего это она сегодня так высокомерна? Нервничает по случаю светского чаепития? Однако во всяком случае, это ему не нравилось. Особенно когда она одарила его улыбкой, холодной, словно порыв арктического ветра.

– Видите ли, сэр, все мы выпускницы школы миссис Харрис. Раз в месяц мы собираемся и обсуждаем то, что занимает нас все остальное время.

– И что бы это могло быть?

– Мужчины, – сказала одна из леди и хихикнула. Ах вот оно что, черт побери!

– Поскольку я здесь в единственном числе, мне, вероятно, предстоит выступить в роли эксперта, – заметил Лукас.

– Но не просто мужчины, – добавила другая девица, леди Венеция. – Определенный тип мужчин.

– Точнее сказать, негодяи и охотники за приданым, – отрезала мисс Норт.

– Итак, скажите нам, майор Уинтер, – обратилась к нему Амелия, – выскажетесь ли вы как эксперт по такому поводу?

В гостиной воцарилась тишина.

Лукас взглянул на враждебную до странности мисс Норт, затем на непроницаемую леди Венецию и наконец на Амелию, чьи обыкновенно мягкие карие глаза теперь отливали стальным блеском.

Все его боевые инстинкты обострились. Он умел распознавать ловушки. И в тот последний раз, когда ему устроили ловушку англичане, он едва выжил.

Но здесь совсем другое дело.

Лукас скрестил руки на груди и широко улыбнулся всем сразу.

– Все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слова «выскажетесь как эксперт». Я знавал нескольких охотников за приданым, и мне довелось драться кое с кем из негодяев, но я не считаю, что лично меня можно причислить к одной из этих категорий. – Он посмотрел на Амелию, прищурив глаза. – Ведь вы не на это намекали, мэм?

– Разумеется, нет, – вмешалась миссис Харрис. Заметив, что Амелия уже открыла рот, чтобы возразить, она поспешила добавить: – Не хотите ли чаю, майор? Мы как раз собирались наливать его, когда дворецкий объявил о вашем приходе.

Поскольку Амелия всем своим видом выражала возмущение, Лукас улыбнулся ей с открытым вызовом и сказал:

– Благодарю вас. Чашечка крепкого чая никогда не повредит.

Миссис Харрис подала знак горничным. Одна из них быстро принесла поднос, уставленный тарелочками с пирожными и прочими лакомствами, а вторая подкатила к тому месту, где сидела Амелия, столик на колесиках, на котором помещались чайные принадлежности. Амелия взяла чайник причудливой формы и принялась разливать чай.

– Я думала, что американцы не пьют чаи, – заговорила мисс Линли высокомерным тоном, на удивление соответствующим ее наружности. – Мачеха Амелии сказала, что они пьют только сидр и слабое пиво.

– Она не говорила ничего подобного, Сара Линли. – Амелия передавала чашки с блюдцами горничным, а те разносили их гостям. – Она просто сказала, что там трудно было найти хороший английский чай.

– В Бостоне? – вмешался Лукас. – Вот уж не знаю почему.

Впрочем, хороший чай труднее было бы найти в Рейнбеке, где Дороти работала экономкой, когда к ней присоединился Теодор Фрайер после своего бегства из Балтимора. Даже наниматель Дороти не знал, по какой причине она скрылась с человеком, которого представила как своего мужа, живущего с ней врозь. С тем самым человеком, которого позже представила канадским властям как своего «нового» мужа, Тео Смита. И который превратился в ее «покойного мужа Обадию Смита», когда она приехала в Англию.

Он повернулся к занудной мисс Линли и спросил:

– А что еще рассказывает леди Тови об Америке?

Вместо мисс Линли ему ответила леди Венеция:

– Совсем немногое. Она женщина очень скромная и застенчивая, ее с трудом можно уговорить что-то рассказать.

Дороти Фрайер застенчивая? Женщина, письма которой к живущему с ней в разлуке мужу вынудили работящего молодого мужчину украсть у своего хозяина целое состояние и бежать к ней? Женщина, которая объехала весь свет, лгала о своем муже и тратила украденные деньги? Скорее всего она держалась скромно из страха сказать лишнее и разоблачить себя.

– У Долли очень отзывчивый характер, – сказала Амелия, чересчур уж поглощенная процессом разливания чая. – Вот почему пожилые мужчины так любят танцевать с ней на балах. Она позволяет им донимать ее жалобами на одолевающие их беды и неприятности, потому что слишком мягкосердечна, чтобы прервать поток таких излияний.

– Вы совершенно правы, – сказала миссис Харрис. – Немногие леди позволят устраивать в своем доме чаепития, на которых сами не могут присутствовать. А леди Тови даже написала и спроеила, может ли она быть чем-нибудь полезной.

Итак, женщина была добра к пожилым мужчинам и молодым леди. Это само по себе ничего не доказывает. Пока Дороти считает, что она и Фрайер в безопасности, она может позволить себе быть доброй.

Горничная подала Лукасу его чай. От предложенного ею молока он отказался, но сахар взял. Прихлебывая ароматный напиток, он живо прислушивался к тому, что говорят о женщине, которую он знал только по бумаге. Даже ее бывший хозяин очень немногое мог рассказать о ее характере.

– Это в духе леди Тови, – поддержала мисс Норт слова миссис Харрие. – У нее такая щедрая натура. Слишком скромная, чтобы непосредственно участвовать в проекте, как это делаю я, она тем не менее предложила солидную дотацию.

«Легко быть щедрой за чужой счет». Как бы угадав его мысли, которых, разумеется, у него быть не могло, Амелия взглянула на Лукаса, прежде чем обратиться к Луизе:

– Вы, наверное, высоко цените то, что Долли оказывает помощь вашему проекту негласно, не правда ли?

– Это так и есть, – ответила мисс Норт, кажется, несколько удивленная. – Однако я более всего ценю деньги. Наш дамский комитет нуждается в них.

– Я это знаю, – произнесла Амелия с некоторым нажимом. – Я просто подумала, что эти деньги значат не...

– Как мне представляется, мисс Норт хочет сказать, – перебил ее Лукас, – что деньги всегда имеют большое значение для женщин.

Не только для Дороти Фрайер, но и, например, для его собственной матери. При всей своей родовитости и прекрасных манерах матушка весьма пеклась о деньгах. Амелия обратила на него возмущенный взор, и Лукас добавил:

– Если бы деньги не имели для вас особого значения, вы, леди, не собирались бы здесь и не обсуждали, как вам уберечь свое состояние от некоего мужчины, не так ли?