Страховщик - Литтл Бентли. Страница 31
Бет отметилась у секретарши и села на желтую виниловую банкетку у стены. На столике рядом лежала стопка журналов: «Максим», «GQ», «FHM». Странный выбор для зубоврачебного кабинета, подумала Бет, однако взяла журнал, открыла на статье о сайтах фетишистов…
– Миссис Джексон!
Бет еще не привыкла носить фамилию Ханта и теперь не сразу сообразила, что зовут ее.
– Миссис Джексон! – повторила секретарша громче.
Бет поспешно отложила журнал и встала. Дверь приоткрылась, оттуда высунула голову молоденькая медсестра с папкой в руках.
– Проходите, пожалуйста, – с улыбкой пригласила она.
Вслед за ней Бет прошла по коридорчику в небольшую смотровую, неловко влезла на зубоврачебное кресло, подождала, пока медсестра – Дора, если верить бейджику – обернет вокруг ее шеи «слюнявчик» из вощеной бумаги и закрепит металлической застежкой. Рядом с креслом на подставку Дора поставила металлический поднос, полный блестящих, зловещего вида зубоврачебных инструментов.
– Доктор сейчас подойдет, – сообщила она и вышла.
Бет осталась ждать, с кристальной ясностью понимая, почему избегает дантистов уже лет десять. Рот уже наполнился слюной, и она живо представляла, как доктор копается у нее в зубах, а слюна скапливается в глотке, давит, душит… Ни сплюнуть, ни рот закрыть…
Боже, как же она ненавидит лечить зубы!
Послышался деликатный стук в дверь, и в смотровую, благоухая «Олд-Спайс» и «Листерином», впорхнул доктор Блэкберн. Выглядел он точь-в-точь как ведущий какой-нибудь телевикторины из 1960-х: гладкое смазливое лицо, идеальная белозубая улыбка, прическа волосок к волоску. Впрочем, не совсем: когда доктор подошел ближе и присел на вращающийся табурет, Бет увидела, что из его безупречной прически торчит вихор. Одна прядь сбоку стоит дыбом и не желает укладываться. Выглядело, пожалуй, забавно… хотя нет, скорее странно. Торчащая прядь сразу бросалась в глаза, и непонятно было, почему доктор ее не пригладит.
Доктор Блэкберн начал расспрашивать Бет о ее зубах; она отвечала, а сама не отрывала глаз от торчащего вихра. Он ее смущал. Слишком уж не вязался со всей остальной внешностью дантиста, слишком был неуместен, чувствовалось в нем что-то… что-то неправильное.
Вошла медсестра – другая, не Дора. С ней тоже что-то было не так. Белый накрахмаленный халат, шапочка, все как положено; но при этом – слишком густо накрашенные глаза, слишком яркая помада на губах, весь вид какой-то вульгарный и потасканный. Словно развратная «медсестра» из порнофильма – вот-вот скинет белый халатик и полезет на пациента.
Доктор Блэкберн тихо обменялся с ней несколькими словами, затем включил смотровую лампу над креслом и повернулся к Бет.
– Откройте рот, – приказал он.
Она широко открыла рот, и он принялся трогать левую сторону ее верхней челюсти каким-то металлическим инструментом, пока не дошел до места, от прикосновения к которому Бет поморщилась.
– Здесь больно? – спросил он.
– Угу! – промычала она.
Доктор повернул лампу, взял с подноса другое, столь же неприятное на вид орудие; вставил Бет в рот резиновый роторасширитель, включил вакуумную помпу, отсасывающую слюну, и принялся осматривать полость рта. Снова пробормотав медсестре что-то непонятное, начал ощупывать и покачивать пальцами зубы Бет, один за другим. Некоторые, как ей показалось, чем-то перетягивал. Затем, взяв заостренный инструмент, с нажимом повел им по границе десны.
Что-то не так.
«Что вы делаете?» – хотела спросить Бет. Однако рот ее был широко открыт, помпа работала на полную мощность, и удалось сказать только:
– О-о ы э-э-а-э-э?
– Собираемся заменить вам зубы, – деловито ответил дантист.
Что?!
Ее охватил ужас. Как? Ни на какую замену зубов она согласия не давала! Бет заерзала в кресле, пытаясь объяснить, что это ошибка, но из разинутого рта вылетало лишь беспомощное мычание. Дантист, впрочем, прекрасно ее понял.
– Мне очень жаль, – проговорил он, положив руку ей на плечо и мягко удерживая в кресле. – Разрушение зубов у вас зашло слишком далеко. Столько кариозных полостей, такая потеря эмали – не говоря уж о гниющих корнях, гингивите и рецессии десен… Боюсь, необходимы самые решительные меры. И потом, у меня связаны руки. Дело, видите ли, в новых правилах и требованиях страховой компании. Даже если б вам были показаны коронки – установка коронок сейчас считается косметической процедурой, и страховая компания за нее не заплатит. Кроме того, от меня прямо требуют агрессивного подхода к запущенным случаям. Планово-профилактическое обслуживание, так это называется у них в страховой программе. Если зубы пациента в плохом состоянии, я должен сделать все возможное, чтобы решить проблему немедленно, раз и навсегда.
Медсестра с бейджиком «Рене» на халате протянула дантисту шприц. Не прекращая говорить, он сунул шприц Бет в рот, и она ощутила болезненный укол во внутреннюю часть щеки.
– Не бойтесь. Больно не будет.
Профилактическое обслуживание.
Эти слова показались ей знакомыми. Да – профилактического ремонта требовал Хант, когда скандалил со страховой компанией из-за крыши… Лекарство подей-ствовало почти мгновенно: мышцы Бет расслабились, мысли начали путаться. Она только успела подумать: быть может, это возмездие? Страховые компании сговорились и наказывают их за то, что они жаловались и защищали свои права? А почему бы и нет? Уже в полузабытьи она отчаянно пыталась сообразить, кто еще может участвовать во всеобщем заговоре против простых людей: банки, правительство, производители автомобилей…
За миг перед тем, как потерять сознание, Бет услышала – и позже готова была поклясться, что слышала ясно и четко, – как дантист напевает странную считалочку:
– Письку на завтрак, письку на обед, письку на ужин любит целый свет!
– А я на завтрак предпочитаю хрен с яйцами! – донесся, словно издалека, голос медсестры.
…Пришла в себя она уже в комнате ожидания, лежа на банкетке. Голова раскалывалась. Бет открыла глаза и несколько минут тупо смотрела в аквариум. Только сейчас она заметила, что на дне его лежат пластмассовые челюсти, верхняя и нижняя: тонкой струйкой вылетают из них и поднимаются наверх пузырьки воздуха, и челюсти колышутся в воде, словно смеются.
Из ниоткуда появилась секретарша, помогла ей подняться.
– Пойдемте, миссис Джексон. Вам пора.
«Разве так можно? – вяло думала Бет. – Я же еще не отошла от наркоза. Разве можно человека в таком состоянии… выставлять?» Однако сил спорить не было; и она позволила вывести себя на улицу. Секретарша даже не проводила ее до машины – просто выставила на порог и захлопнула дверь у нее за спиной.
Нетвердыми шагами, с тупой пульсирующей болью в голове, Бет сошла с крыльца и кое-как добралась до крохотной парковки с задней стороны здания. Во рту пересохло; она облизывала губы и зубы, и зубы на вкус ощущались… странно. Очень холодные и с каким-то слабым, странно знакомым привкусом.
Сосредоточившись на том, что делает, изо всех сил стараясь не отрубиться, Бет достала из сумочки ключи, не без труда открыла машину. Села, повернула к себе зеркало заднего вида и открыла рот, чтобы посмотреть, что с ней сделали.
Во рту у нее блестели два ряда новеньких, сияющих серебряных зубов.
Когда пришел Хант, Бет рыдала, лежа на кровати. Она позвонила ему из машины, сбивчиво, сквозь слезы, рассказала всю историю, и Хант попросил ее подождать: он уйдет с работы пораньше и за ней заедет. Но Бет не хотела ждать возле кабинета дантиста – откровенно говоря, боялась там оставаться, и ответила, что доберется до дома сама.
Снова Хант попросил Эдварда и Хорхе его прикрыть и помчался через весь город так быстро, как только позволял трафик в середине дня.
Увидев ее зубы, Хант пришел в ужас. Бет уже все рассказала по телефону, и он ей поверил – однако, пока не видел своими глазами, не представлял, как дико это смотрится, насколько изменилось все ее лицо. Щеки вздулись, нос как будто съехал на сторону. Бет выглядела просто страшно: если б он не знал ее, как самого себя, наверное, не узнал бы при встрече. В довершение всего, губы у нее безобразно распухли, а из десен сочилась кровь, и Бет постоянно держала во рту кусочки льда.