Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт. Страница 108

– Простите, сэр, но таких указаний он не оставлял.

– Но кто-то же должен был заказать ему номер! Ведь в Бонне очень трудно с комнатами!

– Видите ли, майн герр, я лично предложил ему помочь в этом, но он отказался от моей помощи и, должен признаться, сделал это довольно невежливо.

– Простите. – Джоэл был недоволен тем, что сорвался. – Но эти служебные бумаги очень важны. Значит, вы совершенно не представляете, куда он переехал?

– Нет, почему же, сэр, если кто-то любит, когда над ним подшучивают… Я пытался его спросить. Он сказал, что отправляется в Bahnhof, на железнодорожный вокзал. Если кто-нибудь спросит о нем, сказал он, мы должны сказать, что он спит в автоматической камере хранения. Боюсь, это тоже звучит не очень вежливо.

Железнодорожный вокзал? Камеры-автоматы! Это сигнал! Фитцпатрик давал ему понять, где следует искать! Конверс без раздумий повесил трубку, вышел из кабины и подошел к стойке телефонисток. Оплатив оба разговора, он поблагодарил девушку, подумал было оставить ей на чай, но сообразил, что это может привлечь к нему внимание.

– Вы были очень любезны. Если можно, окажите мне еще одну услугу.

– Пожалуйста.

– Где находится железнодорожный вокзал?

– О, вы непременно должны его посмотреть. Выйдите из здания, поверните налево, пройдите четыре улицы, потом снова поверните налево и пройдите еще две улицы. Этот вокзал – предмет гордости Бонна.

– Вы очень добры.

Джоэл торопливо пошел по мостовой, постоянно напоминая себе, что спешить нельзя. Сейчас все зависит от самоконтроля. Все. Каждое его движение должно быть естественным, даже небрежным, таким, чтобы никому не захотелось взглянуть на него вторично. И надо же, еще одно совпадение, примета своего рода – он начинал думать, что они и в самом деле существуют. Маттильон советовал ему сесть на поезд; Фитцпатрик велел ему идти на железнодорожный вокзал.

Значит, автоматическая камера!

Конверс прошел в широко распахнутые двери вокзала и свернул направо, к длинному ряду автоматических камер, где оставлял атташе-кейс перед тем, как отправиться к Альтер-Цоллю на встречу с «Эвери Фоулером». Он подошел к той старой ячейке, ключ от нее торчал в замке, а сама она была пуста. Он начал тщательно обследовать соседние ячейки, совершенно не представляя, что именно он ищет, но точно зная – что-то должно быть. И он нашел! Выше на два ряда и слева! Две маленькие буквы были четко выцарапаны на металле сильной и твердой рукой:

«К.Ф.» – Коннел Фитцпатрик!

Морской юрист все-таки сделал это! Он положил взрывоопасные бумаги в такое место, о котором знали только они двое. Неожиданно Конверса затошнило. Но как же он их оттуда вытащит? Как ему проникнуть внутрь? Он огляделся вокруг. Огромные часы показывали два часа тридцать минут; через два с половиной часа учреждения закроются, рабочий день кончится, и народу прибавится. Маттильон советовал ему оказаться в Эммерихе в час пик, когда рабочие пересекают границу в обоих направлениях; добираться до Эммериха – два часа, если будет поезд. Значит, у него остается не более получаса, чтобы проникнуть в камеру.

Справочное бюро располагалось в конце огромного зала, в углублении. Конверс направился туда, лихорадочно подбирая слова, которые сделали бы его обладателем ключа от нужной ячейки. Неудобный пояс у талии вселял в него некоторую надежду.

Конверс остановился перед англоговорящим клерком – средних лет мужчиной со скучающим, раздраженным выражением на плоском лице.

– Пожалуйста, – сказал Джоэл – на носу очки в черепаховой оправе, поля шляпы свисают на лоб. – Дело довольно простое: я потерял ключ от автоматической камеры, в которую положил свой багаж. А мне нужно успеть на поезд, отправляющийся на Эммерих. Кстати, когда следующий поезд?

– Вечная история, – проворчал клерк, водя большим пальцем по расписанию. – С этими отпускниками одни неприятности. Вечно все теряют, то одно, то другое. И каждый ждет, что ему помогут! Поезд на Эммерих отошел двадцать пять минут назад. Есть еще один – через девятнадцать минут, после этого только через час.

– Спасибо. Мне обязательно нужно попасть на него. Так как же быть с моими вещами? – Джоэл положил на стойку купюру в сто марок и осторожно приподнял ее. – Мне необходимо получить багаж и попасть на этот поезд. Разрешите пожать вам руку в благодарность за оказанную поддержку.

– Будет сделано! – тихонько воскликнул клерк, хватая руку Конверса и опасливо оглядываясь по сторонам. Затем он снял телефонную трубку и быстро набрал номер. – Schnell! Wir messen ein Schliessfach offnen. Standort zehn Auskunft! [94] – Хлопнув телефонной трубкой, он взглянул на Джоэла, на его неподвижных губах появилась улыбка. – Сейчас придет мастер, майн герр. Мы всегда рады оказать помощь. Американцы очень приятные люди.

Слесарь оказался мрачным толстяком с тупым взглядом, он едва помещался в своем железнодорожном мундире. Он важно поинтересовался:

– Was ist los?

Клерк объяснил ему что-то по-немецки, а потом снова обратился к Конверсу:

– Он говорит по-английски не очень хорошо, но вполне сносно, он вам поможет.

– Есть инструкции, – сказал хранитель ключей. – Идемте, покажите мне.

– Счастливого дня рождения, – сказал Конверс клерку за информационной стойкой.

– У меня день рождения не сегодня, майн герр.

– Откуда вы знаете? – спросил Конверс, улыбаясь и беря толстяка под руку.

– Есть инструкции, – повторил железнодорожный бюрократ, открывая нужную ячейку мастер-ключом. – Вы должны расписаться в канцелярии за содержимое.

Вот он! Его атташе-кейс лежал на боку, все замки в целости и сохранности – не сломаны, не сорваны. Конверс опустил руку в карман и вытащил деньги.

– Я очень тороплюсь, – сказал он, отделив сначала одну сотенную купюру, но после некоторого колебания добавив к ней вторую. – Поезд отходит через несколько минут. – Он пожал немцу руку, передавая ему деньги, и спросил спокойно, но выразительно: – А вы не могли бы сказать, что вас вызвали по ошибке?

– Это была ошибка! – с чувством воскликнул человек в униформе. – Вам нужно ехать!

– Благодарю вас. Вы очень хороший человек. Счастливого вам дня рождения.

Быстро оглядевшись вокруг, надеясь, вопреки всему, что за ним никто не следит, Джоэл подошел к свободной деревянной скамье у стены, уселся и открыл атташе-кейс. Все на месте. Но ему нельзя держать бумаги при себе. Он снова оглядел помещение вокзала и увидел то, что искал: аптечный киоск или что-то в этом роде, где-нибудь рядышком должны быть и конверты. Он запер атташе-кейс и направился к киоску, надеясь, что и там найдется кто-нибудь говорящий по-английски.

– У нас почти все говорят по-английски, майн герр, – сказала величественного вида женщина, стоящая за прилавком с канцелярскими товарами. – Это для нас обязательное требование, особенно в летние месяцы. Что вам угодно?

– Мне нужно отослать отчет о работе в Соединенные Штаты, – ответил Конверс, держа в правой руке большой толстый конверт, а в левой атташе-кейс. – Но мой поезд отправляется через несколько минут, и я не успею забежать в почтовое отделение.

– На вокзале висят почтовые ящики, сэр.

– Но мне нужно наклеить марки, а я не знаю сколько, – сказал Джоэл – вид у него был совершенно беспомощный.

– Уложите бумаги в конверт, заклейте его и надпишите адрес, а я взвешу его и скажу, сколько примерно требуется марок. Марки у нас есть, но они здесь дороже, чем на почте.

– Это не важно. Я хотел бы отправить конверт авиапочтой, и для верности наклейте побольше марок.

Через пять минут Конверс протянул любезной продавщице тщательно упакованный тяжелый пакет. На первом досье он сделал наверху приписку, а потом аккуратно, печатными буквами вывел адрес на конверте. Женщина подала ему нужное количество марок. Он расплатился и положил пакет перед собой на стойку.

– Спасибо, – сказал он, взглянул на часы и, торопливо облизывая марки, начал их наклеивать.