Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт. Страница 194

Никто так и не понял, когда это началось, но постепенно перестрелка стала стихать. Этому способствовали небольшие группы людей в военной форме, которые, зачастую вопреки приказам своих командиров, рыскали по улицам и врывались в здания, оказывая сопротивление другим людям, одетым в ту же форму. Солдаты против солдат, вопрошающие взгляды, полные гнева и отвращения, впивались в лица, полные высокомерия и упорства. Командиры «Аквитании» проявляли завидную стойкость. Они же правы! Неужели их подчиненные не понимают этого? Нередко, отказываясь подчиниться, они выбирали смерть на месте или разгрызали ампулы с цианом.

Безногий генерал, легенда по имени Джордж Маркус Делавейн был обнаружен убитым в своем кабинете в Пало-Альто, штат Калифорния, но при этом он, по-видимому, застрелил своего адъютанта, мало кому известного армейского полковника. Никто не мог понять, что произошло. На юге Франции в одном из горных ущелий были найдены тела еще двух легендарных героев, в полной форме и при оружии – перед тем, как они покинули плато в глубине Альп, им была возвращена форма и оружие. Генералы Бертольдье и Ляйфхельм поняли, что карта их бита. Генерал Хаим Абрахамс исчез. На военных базах по всему Ближнему Востоку, по всей Европе, в Англии, Канаде и Соединенных Штатах к офицерам высоких рангов, занимавшим ответственные посты, с оружием в руках врывались их подчиненные и начинали задавать вопросы: «Вы состояли в организации, именуемой „Аквитания“? Ваша фамилия значится в списке! Отвечайте!» В Норфолке, штат Вирджиния, адмирал по фамилии Скэнлон выбросился из окна шестого этажа; в Сан-Диего, штат Калифорния, другому адмиралу, по фамилии Хикмен, было приказано срочно арестовать капитана первого ранга, живущего в Ла-Джолле, по обвинению в убийстве военного юриста в горах над этим красивым пригородом. Полковник Алан Меткалф лично позвонил начальнику оперативного отдела военно-воздушной базы Неллис и приказал, строго секретно, посадить в одиночку майора, ответственного за техническое состояние самолетов. В Вашингтоне престарелого сенатора итальянского происхождения армейский капитан из управления разведки Гуардимо остановил прямо в раздевалке и увел с собой. В сенате и Пентагоне одиннадцать человек, ведающих контролем за вооружениями и военными поставками, были взяты под стражу.

В Тель-Авиве армейская разведка задержала двадцать три человека из ближайшего окружения генерала Хаима Абрахамса. В их числе оказался один из самых блестящих аналитиков Моссад. В Париже эта же участь постигла тридцать одного сотрудника – как военных, так и штатских – генерала Жака Луи Бертольдье, включая заместителей директоров Сюрте и Интерпола. В Бонне было задержано не менее пятидесяти семи коллег генерала Эриха Ляйфхельма – как бывших офицеров вермахта, так и действующих офицеров вооруженных сил ФРГ и Люфтваффе. В том же Бонне морские пехотинцы, несущие охрану американского посольства, по приказу Государственного департамента арестовали четырех сотрудников посольства, в том числе и военного атташе майора Нормана Энтони Уошбурна Четвертого.

Так оно и шло. Повсюду. Волна безумия, поднятая «Аквитанией», была сбита теми же самыми военными, которые по замыслу генералов должны были привести их к власти над миром. К наступлению ночи выстрелы прекратились, и люди стали появляться из своих укрытий, из подвалов, укрепленных домов, железнодорожных станций, метро и прочих убежищ. Они бродили по улицам, притихшие и растерянные, не понимая, что произошло. По улицам разъезжали машины с громкоговорителями, которые извещали население о прекращении кризиса. В Тель-Авиве, Риме, Париже, Бонне, Лондоне и по другую сторону Атлантического океана – в Торонто, Нью-Йорке, Вашингтоне и к западу от него на улицах появились огни, но все еще не верилось, что снова восстановилось спокойствие. Жесточайший удар был нанесен именно в тот момент, когда люди, объединившись, требовали мира. Кто нанес этот удар? Что произошло?

Машины с громкоговорителями извещали, что все объяснения будут даны завтра, и на дюжине языков призывали граждан сохранять спокойствие. Для разъяснений было назначено определенное время: три часа дня по Гринвичу; значит, в Вашингтоне – десять часов утра; в Лос-Анджелесе – семь. Всю ночь на всех временных поясах главы правительств проводили совещания по телефонам, пока не был выработан и согласован единый текст заявления. В десять часов три минуты утра президент Соединенных Штатов вышел в эфир:

– Волна беспрецедентного насилия прокатилась вчера по всему свободному миру, унося человеческие жизни, парализуя деятельность правительств, нагнетая атмосферу террора, что чуть было не лишило элементарных свобод граждан трех стран и едва не заставило их искать решение там, где его нельзя найти, не утратив всех благ демократического общества, а именно – передав бразды правления людям, стремящимся подчинить свободные народы своей воле и создать полицейское государство. Это явилось результатом тщательно разработанного заговора, возглавляемого людьми с нарушенной психикой, которые жаждут власти во имя собственных выгод и ради этого готовы пожертвовать даже своими ближайшими сообщниками. Они обманывали людей, внушая им мысль, что только им известны пути в будущее, что только они знают, как излечить мир от его недугов. Но это не так, и так никогда не будет.

Пройдут дни и недели, весь этот ужас останется позади, мы ознакомим вас со всеми фактами, относящимися к этим событиям, дабы они послужили нам предупреждением, ибо за него мы уплатили человеческими жизнями и поколебленной верой в наши демократические институты. Однако позволю себе напомнить, что эти институты остались незыблемы, доказав тем самым свою жизнеспособность. И так будет всегда.

В течение следующего часа будут произведены срочные совещания, в которых примут участие Белый дом, Государственный департамент, военное министерство, лидеры большинства и меньшинства в конгрессе и сенате, а также Совет национальной безопасности. Начиная с завтрашнего дня, по согласованию с другими правительствами, будут ежедневно выходить специальные коммюнике, касающиеся всех ставших нам известными фактов.

Кошмару положен конец. Пусть же солнце правды воссияет над нами и рассеет мрак…

А еще через день новый заместитель начальника Центрального разведывательного управления Питер Стоун в сопровождении капитана Ховарда Пакарда и лейтенанта Уильяма Лэндиса были приглашены в Овальный кабинет Белого дома. О почетных наградах, предложенных им, позднее нигде не было сказано ни слова. Собственно, в этом и не было необходимости, поскольку каждый из них с глубоким уважением и благодарностью – но без сожаления – отказался их принять, заявив, что все связанные с этим делом почести принадлежат человеку, который в настоящее время пребывает за пределами Соединенных Штатов.

А еще через неделю в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, актер Калеб Даулинг ошарашил продюсеров телевизионного шоу «Санта-Фе», отказавшись от продления выгодного контракта. Он не стал ничего объяснять, заявил только, что проводит слишком мало времени со своей женой. И теперь они собираются поездить по белу свету вдвоем. А если не хватит денег, то, черт побери, она всегда может сесть за пишущую машинку, а он давать уроки.

А пока что – чао, друзья.

Эпилог

Женева. Город солнца и ослепительных бликов.

Джоэл и Валери Конверс сидели у бронзовых перил «Ша ботэ» за тем же самым столиком, где все и началось. Движение по набережной Монблан было размеренным и неторопливым – смесь целенаправленности и учтивости. Проходя мимо них, люди бросали на Джоэла взгляды, которые как бы говорили: «Вот он. Тот самый человек…» Поговаривали, будто он поселился в Женеве, по крайней мере на время.

Во втором коммюнике, распространенном по всему свободному миру, были даны откровенные, но, по настоянию Джоэла, довольно краткие разъяснения относительно его роли в трагедии, связанной с деятельностью «Аквитании». Все ярлыки и все обвинения были с него сняты, заслуги признаны официально, но, по соображениям безопасности стран НАТО, без особых разъяснений. Он наотрез отказался давать какие-либо интервью, хотя средства массовой информации всячески раздували его приключения в Юго-Восточной Азии, проводя параллели с драмой генералов. Его несколько успокаивал тот факт, что, как это уже было в прошлом, интерес к нему быстро иссякнет, особенно в Женеве, городе, лишенном всякой сентиментальности.