Бунт на «Баунти» - Бойн Джон. Страница 18

– Но, сэр, обрасопив паруса и поставив руль под ветер, мы по крайней мере получим шанс сохранить наше нынешнее положение.

– Какая это, право, скука – сохранять положение, – вздохнув, отрешенно заметил мистер Кристиан, как будто исход этого спора – такой или этакий – не представлял для него интереса и он предпочитал отправиться к своей койке и там подождать, когда спор завершится. – Лично я за то, чтобы идти вперед. В конце концов, нам поставлены определенные сроки, не так ли? А дрейф стал бы пустой тратой времени. Не для него поднимался я на борт «Баунти».

– Боюсь, мистер Кристиан, вам этот вопрос обсуждать не по чину, – повернувшись к нему, заявил мистер Фрейер, и глаза его гневно вспыхнули. – И с позволения сказать, вам следовало бы сейчас находиться на палубе, рядом с мистером Эльфинстоуном. А вопрос решим мы с капитаном.

– Должен вам напомнить, мистер Фрейер, что капитан сам решает, кого ему приглашать в свою каюту, а кого нет! – вскричал мистер Блай, распрямляясь во весь рост и с не меньшим гневом глядя на штурмана. – Я пригласил Флетчера поучаствовать в разговоре, я же, а не вы, мистер Фрейер, и отошлю его. Это понятно?

Наступило молчание, жертва этой вспышки переводила яростный взгляд с одного мужчины на другого, лицо его покраснело на миг еще сильнее, но в конце концов мистер Фрейер посмотрел прямо на капитана и кивнул.

– Итак, мистер Кристиан, – сказал капитан и, дернув себя в попытке успокоиться за полы кителя (клянусь, что за все время нашего знакомства я не видел его таким рассерженным), повернулся к помощнику штурмана, – что скажете? Считаете ли вы, что нам следует идти под ветром?

Мистер Кристиан поколебался, бросил быстрый взгляд на мистера Фрейера, а после пожал плечами и тем же скучающим, недовольным тоном ответил:

– Я думаю, что «Баунти» сможет справиться с этим. Шторм ужасен, тут мистер Фрейер прав, не стану с ним спорить, но разве шторма правят морями, а не мы? В конце концов, мы англичане. И не будем забывать, что капитану Куку это удалось, не так ли?

Я знал, произнесены магические слова, – мистер Кристиан был человеком проницательным, – и капитан торжествующе повернулся к мистеру Фрейеру.

– Ну? – вопросил он. – Что вы на это скажете, Джон Фрейер?

Тот, понимая, что разбит наголову, ответил:

– За судно отвечаете вы, капитан, и я, разумеется, выполню все ваши приказы.

– Вы дьявольски правы, – согласился капитан, и я подумал тогда, что он слишком резок, ведь мистер Фрейер ответил ему со всей учтивостью. Я не мог также не заметить, что мистер Кристиан чем-то позабавлен, и не подивиться этому. – Вы оба, – продолжал капитан и, вытерев со лба испарину, направился к лежавшему открытым судовому журналу, – поднимайтесь наверх. Прикажите идти под ветром, мистер Фрейер. Мы будем пробиваться сквозь шторм всю ночь и следующую, если понадобится, да, и следующую за нею, даже если пойдем ко дну, пытаясь это проделать. Я хочу, чтобы каждый, кто есть на палубе, твердо стоял на ногах, от правого борта до левого, от галса до шкота, и мы прорвемся, мы прорвемся, говорю я, и уйдем от непогоды. Нам поручена миссия, джентльмены, и с помощью Божьей мы ее выполним. Вам все понятно?

Офицеры кивнули и покинули каюту а я налил капитану чашку чаю – две другие так и не понадобились – и поставил ее перед ним на стол. Он даже не взглянул на меня и не поблагодарил, но продолжил писать что-то в журнале, перо его впивалось в бумагу с такой силой, что могло того и гляди прорвать ее; к чернильнице капитан протягивал руку словно в неистовстве, роняя на стол синие капли, которые мне предстояло стереть, пока их не впитала столешница. Я открыл было рот, намереваясь сказать кое-что, но передумал и тоже вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Та ночь была темной. Я лежал на койке, не способный заснуть, уверенный, что при очередном взлете корабля он, глядишь, и перевернется вверх дном, и тогда все мы утонем. И не мог выбросить из головы мысли о том утре в конце декабря, когда я шел по улицам Портсмута, не зная ни единой заботы, предвкушая рождественский обед и ничего не ведая о том, что уготовила мне судьба. Думал я и о мистере Льюисе, заботившемся обо мне с младых ногтей, и гадал, удалось ли ему уже выяснить, куда я запропал. Я надеялся, что не удалось. Он ожидал, что примерно к обеду я возвращусь к нему с добычей или по крайности с той ее частью, что причиталась ему, а я не появился, и это его разозлило. Когда же началась ночная работа, он и вовсе рассвирепел, поскольку за последние двенадцать месяцев я приобрел у его клиентов популярность – и даже большую, чем мне хотелось. Странно вспоминать об этом, но, к вечному моему стыду, я никогда не думал о том, чтобы покинуть его, несмотря на все, что творилось в его заведении, да если б и измыслил какой-нибудь план, тот наверняка провалился бы, а я нажил бы неприятности куда большие тех, в какие попал теперь. Это чудовище, вероятно, места себе не находило от злости, вызванной тем, что мне удалось сбежать от него. Я мог представить себе, как он обращается в суд, уверяя, что меня умыкнули обманом, и требуя компенсацию, – и получает отказ, потому что какие же он имел права на меня? Он не отец мне, да и что я для него делал? Только воровал и мошенничал. Ну и еще кое-что.

Однако я знал, что, попадись я ему в лапы после моего возвращения, надеяться мне будет не на что. Он перережет мне горло от уха до уха и назовет это справедливым возмездием.

Следующее утро оказалось свежим и ясным, и я, открыв глаза, удивился тому, что все-таки смог заснуть, и сразу же услышал громкий рев капитана – такой, что у меня загремело в ушах, а глаза мои закрутились в орбитах.

– Тернстайл! – вопил капитан. – Где тебя черти носят?

Я спрыгнул с койки, натянул одежду, подскочил к двери его каюты, торопливо постучал и вошел внутрь с таким видом, точно успел уже переделать кучу важных дел, а не просто дрых в моем логове и видел сны о родном борделе. Капитан снова склонялся над картами, рядом с ним стоял, попыхивая трубкой, мистер Кристиан.

– Ну наконец-то, – сердито сказал, увидев меня, капитан. – Какой дьявол тебя задержал? Приходи, когда тебя зовут, мальчик, ладно?

– Прошу прощения, капитан, – с коротким поклоном сказал я. – Чем могу служить?

– Горячей воды, и побольше, – быстро ответил он. Похоже, этот ответ годился ему на все случаи жизни. – И чаю. Хорошее утро, Тернстайл, – громко и весело прибавил он. – Очень хорошее утро для того, кто жив, идет по морю и верно служит королю!

Я кивнул, и побежал в камбуз, и наполнил кастрюльку кипевшей на плите водой, и отнес ее в каюту, и поставил перед двумя мужчинами. Меня удивило отсутствие там мистера Фрейера – в конце концов, он был на судне вторым после капитана человеком, то есть занимал положение более высокое, чем у мистера Кристиана, и тем не менее в капитанской каюте его не было.

– Великолепно, – сказал капитан и хлопнул в ладоши. – Нет-нет, Флетчер, позвольте мне, – прибавил он, когда последний попытался разлить воду по чашкам.

Я пригляделся к капитану Блаю: форма его потемнела и запачкалась от усилий, которые он потратил ночью, чтобы привести нас в безопасные, спокойные воды. Глаза выглядели усталыми, да и побриться ему не мешало бы. Зато мистер Кристиан производил впечатление совершенной копии того красивого морского офицера, какого мог бы выставить в своей витрине лондонский портной. Он вел себя как человек, который отоспался этой ночью в чистой постели парижского дома терпимости, совершив предварительно нечто неудобо сказуемое, и не один-два, а целых три раза. Я заметил также, что от него попахивает духами, и одному лишь Спасителю ведомо было, откуда они взялись.

– Тернстайл, – сказал тут капитан, повернувшись ко мне, и на миг я проникся дурацкой уверенностью, что они примут меня в свою компанию и попросят моих советов. – Вон те книжные полки и мои бумаги. Во время шторма все сдвинулось со своих мест. Наведи там порядок, ладно? Мне неприятен любой кавардак. У меня от него настроение портится.