Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт. Страница 73

— Кто это? — заволновалась Жерсанда. — Нам было так спокойно!

— Замолчи, Спаситель, — проворчала Октавия. — Черт возьми! Они разбудят малыша.

Розетта побежала, чтобы узнать, кто пришел. Вскоре она вернулась вместе с хозяйкой таверны Мадленой Серена.

— Господи! Мадемуазель Лубе, я так и думала, что вы здесь, у мадам де Беснак. Прошу вас, идемте со мной. Наша Луиза заболела, а доктор уехал на курорт.

Заламывая руки, почти обезумевшая, Мадлена Серена уточнила:

— Я послала одну из служанок к вам, на улицу Мобек. Но поскольку там вас не оказалось, я решила прийти сюда.

— Сейчас иду, — сказала Анжелина, вставая. — По дороге вы расскажете мне, что с вашей внучкой. Розетта, идем со мной. Если мне понадобится саквояж, ты сбегаешь за ним.

— Нет, я сначала сбегаю за саквояжем, а потом прибегу к вам. А где живет Фаншона?

— Сегодня вечером они, Фаншона и ее муж, пришли к нам в таверну вместе с Луизой. Вдруг малышка начала метаться и плакать. Она вся покраснела. Я устроила их в спальне.

Анжелина тут же вышла. За ней семенила Мадлена Серена, охваченная паникой.

— Я не врач, мадам, — посетовала молодая женщина, когда они вышли на улицу. — Но я постараюсь разобраться. В Тулузе я работала в детском отделении. Возможно, я сумею поставить диагноз.

— Да я в этом уверена! Боже, только бы у нашей Луизетты не было ничего серьезного!

Едва повитуха увидела ребенка, как ее обуял животный страх. Малышка, которой едва исполнилось два месяца и две недели, была пунцовой и судорожно всхлипывала. Фаншона и ее супруг Полен, городской почтальон, очень нервничали и испуганно смотрели на дочурку. Приветствовав их кивком, Анжелина спросила:

— Когда малышка начала плакать? После того как вы дали ей грудь? Сегодня у нее был стул? Это, несомненно, колики, но надо выяснить, что могло спровоцировать их.

Анжелина сразу же распеленала малышку и сняла подгузник. Потом она осторожно, кончиками пальцев, прощупала живот малышки. Судя по всему, это принесло Луизе облегчение.

— Если подумать, то у Луизы не было стула вот уже три дня, — призналась молодая мать.

— Три дня? Но это ненормально! У младенца, которого кормят грудью, редко возникают подобные проблемы. Я хочу сказать, что у таких малюток не бывает запоров.

— У меня пропало молоко, мадемуазель Лубе. Теперь моя малышка пьет коровье молоко. Вот уже целую неделю.

Рассердившаяся Анжелина с трудом сдержала себя: эти сведения были очень важны, но ни бабушка, ни Фаншона даже не подумали рассказать ей об этом.

— Не стоит искать другие причины, — оборвала Анжелина Фаншону. — Ваша малышка не переносит коровье молоко. Вы соблюдаете все предосторожности?

— То есть? — спросила Мадлена Серена, увидев, что молодые супруги растерялись.

— Корову надо доить в чистом стойле, а молоко кипятить. К тому же молоко следует разбавлять кипяченой водой. И соску, и бутылочку необходимо обдавать кипятком. Господи, как же у малышки болит животик!

Анжелина взяла голенькую девочку на руки и прижала к груди. Луиза, головку которой покрывал светлый пушок, была упитанным младенцем, а ее серо-голубые глаза выражали полнейшее непонимание.

— К тому же ее лихорадит, — продолжала молодая женщина. — Но я позабочусь о ней. Розетта скоро принесет мой саквояж, где я держу всякие настойки. А сейчас мне понадобится теплая и горячая вода, а также мыло.

— Я быстро все приготовлю, мадемуазель Лубе, — поспешила ответить немного успокоившаяся хозяйка таверны.

— Фаншона, почему у вас пропало молоко? И почему вы не поставили меня об этом в известность? Возможно, это было вызвано каким-то продуктом, который вы съели. Сейчас было бы хорошо приложить малышку к груди, чтобы предотвратить очередной приступ колик.

— Да, правда. Наша дочурка редко плакала, когда ты кормила ее грудью, — заметил молодой отец.

— Но у меня соски потрескались, — сказала Фаншона. — Соседка сказала мне, что я могу кормить малышку коровьим молоком. Она посоветовала мне есть петрушку, много петрушки, чтобы молоко пропало. Я больше не могла терпеть боль, когда кормила грудью Луизу. Из сосков текла кровь, мадемуазель Лубе. Это была настоящая пытка!

— Если бы вы посоветовались со мной, я рекомендовала бы вам пользоваться мазью на основе перетопленного свиного жира и толченого миндаля. Эта мазь творит чудеса. Ваша дочь не переносит коровьего молока, она еще слишком маленькая. Ей скорее подойдет козье молоко, да и то чуть позже. А теперь, чтобы она больше не болела, вы должны найти кормилицу. Иначе она будет чахнуть и ее постоянно будут мучить колики.

Тут вбежала запыхавшаяся Розетта. Быстро поздоровавшись со всеми, она протянула Анжелине ее саквояж.

— Спасибо, Розетта. — Анжелина вздохнула.

И вновь у нее возникла мысль об открытии диспансера или кабинета. Ведь она в очередной раз стала свидетельницей последствий невежества не только матерей, но и бабушек и их соседок. «Если владелец Дома ангела откажется продать его, что ж! Я открою диспансер на улице Мобек. В таком случае расходы будут менее значительными, да и ремонт не займет много времени», — думала Анжелина.

Она провела часть ночи подле Луизы вместе с родителями девочки, Розеттой и Мадленой Серена. Когда она собралась уходить, ребенок крепко спал.

— Я смогла ей помочь, но, как вы и сами чувствуете, от ее испражнений исходит зловоние. Вы видели, сколько усилий понадобилось, чтобы она опорожнилась! Теперь вы все понимаете. Когда Луиза проснется, дайте ей кипяченой воды, подслащенной медом. И постарайтесь побыстрее найти кормилицу. Другого выхода нет. Уже завтра Луиза должна пить грудное молоко.

— Мне кажется, что я знаю такую женщину. Она живет на дороге, ведущей в Гажан, и пользуется хорошей репутацией, — сказала Фаншона. — Это недалеко от нас.

— На рассвете я отправлю к ней служанку, — пообещала бабушка Луизы, измученная бессонными часами.

— Хорошо, я оставляю вас. Пойдем, Розетта.

Они, взявшись за руки, шли по улице Нобль и разговаривали. Проходя под каменными аркадами рынка, Розетта заметила, что окна Жерсанды де Беснак темные.

— Все уже легли, мадемуазель Энджи, кроме нас. А ведь нам так и не удалось выпить шампанского!

— Мы выпьем его в другой раз. Мне очень жаль, что все так вышло.

— Но вы же не могли отказать в помощи этой несчастной малышке!

И вдруг Анжелина осознала, что она совсем не думала о Луиджи, целиком поглощенная заботой о Луизе. Страстное желание, от которого у нее кружилась голова, потухло.

«Прежде всего — мое ремесло, — мысленно говорила себе Анжелина. — Сколько раз папе приходилось ложиться спать без мамы! Он всегда жаловался на это. Если я выйду замуж и у меня родится второй ребенок, я буду вынуждена отказаться от своего ремесла».

— Почему вы молчите, мадемуазель? — удивилась Розетта.

— Я сплю на ходу. Поскорее бы добраться до кровати и лечь! Кто знает, может, мои услуги вскоре снова понадобятся. Я должна отдохнуть. Но мы обо всем поговорим завтра. Я приняла решение. Я открою диспансер для матерей и младенцев.

— А я буду помогать вам. Скажите, ведь у меня тоже будет белый халат, правда?

— Разумеется.

Они улыбнулись друг другу. Будущее казалось им радужным, полным больших возможностей.

Стояла жара, но она не мешала маленькой бригаде работать не покладая рук. Мужчина в старой холщовой рубахе, в платке, прикрывавшем длинные черные волосы, убирал мусор, валявшийся на полу прежней мастерской Огюстена Лубе. Это был Луиджи, вооруженный лопатой и граблями, с мокрым от пота лицом. Недалеко от него Розетта в сером переднике и соломенной шляпке громко пела, держа в руках мастерок, с помощью которого она штукатурила стену известкой, смешанной с песком.