История - Геродот Галикарнасский. Страница 5
39. Юноша на это отвечал: «Тебе позволительно, отец, после такого сновидения оберегать меня. Но я осмелюсь сказать тебе, что кое-чего ты не постигаешь и в толковании сновидения заблуждаешься. По твоим же словам, сновидение предсказало мне смерть от железного копья, а разве у кабана есть руки или железное копье, которого следовало бы опасаться? Если бы сновидение сказало тебе, что я умру от зуба или от чего-нибудь другого подобного, тогда ты должен был бы делать то, что делаешь теперь; между тем привидение сказало: «От копья». Поэтому отпусти меня: сражаться с людьми нам не предстоит».
40. «Сын мой, – заметил Крез, – этим объяснением сновидения ты отчасти убеждаешь меня; решение свое я изменяю и отпускаю тебя на охоту».
41. После этого Крез позвал к себе Адраста и сказал ему: «Когда несчастная доля постигла тебя, Адраст, я не укорял тебя, очистил, приютил в моем доме и доставляю тебе все нужное. Поэтому ты обязан заплатить мне добром за добро, содеянное для тебя раньше; я прошу тебя, береги моего сына, который отправляется теперь на охоту, как бы по дороге не напали на вас разбойники и не причинили бы ему какой беды. Помимо этого и тебе следует отправиться туда, где ты можешь отличиться: охота – исконное занятие в вашем роду, к тому же ты силен».
42. «При других обстоятельствах, – сказал Адраст, – я не пошел бы на такое дело; при моем несчастии не подобает идти в круг счастливых сверстников, и у меня нет к тому охоты; я воздерживался еще и по многим другим причинам. Но теперь, когда ты настаиваешь и мне необходимо угодить тебе, я обязан отплатить тебе добром, я готов сделать это, а сын твой, которого ты поручаешь мне, будь уверен, возвратится невредимым, насколько то зависит от его охранителя».
43. После такого ответа Крезу Адраст и Атис вышли в сопровождении отборных юношей и собак. Подойдя к горе Олимп и после поисков найдя зверя, они обступили его кольцом и метали в него копья. Тогда чужестранец, тот самый, который незадолго перед тем был очищен от убийства и носил имя Адраста, метнул копье, но попал не в кабана, а в сына Креза. Пораженный насмерть копьем, юноша, таким образом, оправдал предсказание призрака. Между тем кое-кто побежал известить обо всем Креза и, придя в Сарды, рассказал царю об охоте и о смерти сына.
44. При известии о смерти сына Крез пришел в исступление, больше всего жалуясь на то, что убийцей сына оказался тот самый человек, которого он очистил. Тяжко удрученный несчастьем, Крез взывал к Зевсу Катарсию в свидетели того, что учинил ему гость, взывал к Зевсу Эфестию и Зевсу Этерию [11], называя по имени одно и то же божество; Эфестия призывал он потому, что принял странника, убийцу сына, в дом свой и, ничего не предчувствуя, кормил его; Этерия потому, что отпустил сына вместе с чужеземцем, как с стражем его, а нашел в нем ненавистнейшего врага.
45. Затем явились лидийцы с трупом на руках; позади них шел убийца. Он стал перед телом, протянул руки в знак покорности, предавая себя Крезу и умоляя убить его подле праха сына; он вспоминал свое прежнее несчастье, прибавляя, что он поверг в несчастье и того, кто его очистил, и что ему нельзя жить больше. Слушая это, Крез сжалился над Адрастом, как ни было велико собственное горе, он сказал: «Признавая себя виновным в смерти моего сына, ты, чужеземец, даешь мне полное удовлетворение. Не ты виновник моего несчастья, будучи лишь невольным исполнителем, но какое-нибудь божество, давно уже предварившее меня о случившемся». Сына Крез похоронил с подобающими почестями, а Адраст, сын Гордия, внук Мидаса, убийца родного брата и убийца сына очистителя, более всех людей, по его собственному убеждению, преследуемый роком, умертвил себя на могиле юноши после того, как водворилась там тишина.
46. В тяжкой скорби об утраченном сыне Крез два года ничего не предпринимал. Конец его скорби положили сокрушение могущества Астиага, сына Киаксара, Киром, сыном Камбиса [12], и усилением Персидского царства. Тогда он вознамерился приостановить, насколько возможно, дальнейшее усиление Персидского царства, дабы не дать ему усилиться чрезмерно. Остановившись на этой мысли, Крез немедленно послал спросить оракулов эллинских и ливийских; одни посланцы отправились в Дельфы, другие – в фокидские Абы, третьи – в Додону; иные отправлены были также к Амфиараю и Трофонию, а иные к Бранхидам в Милетской земле [13]. Таковы были эллинские оракулы, к которым Крез обратился за советом. К Амону [14] ливийскому он послал других лиц. Целью Креза было испытать правдивость оракулов и затем, если они окажутся знающими истину, послать к ним вторично и спросить, предпринимать ли ему поход против персов.
47. Для испытания оракулов Крез приказал отправлявшимся в путь лидийцам поступить следующим образом: вести счет дням со времени выхода из Сард и в сотый день обратиться к оракулам с вопросом: что делает в это время лидийский царь Крез, сын Алиатта? Что бы ни сказали оракулы, вопрошающие должны записать ответы и доставить их Крезу. Об ответах остальных оракулов не говорит никто; но как только лидийцы вступили в храм дельфийский и спросили божество так, как им было приказано, пифия в шестистопных стихах отвечала следующее:
48. Записав изречение пифии, лидийцы удалились и возвратились в Сарды. Остальные послы также явились туда с изречениями оракулов. Тогда Крез стал рассматривать записи, разбирая их одну за другой. Ни одна из них не удовлетворяла его; лишь узнав изречение дельфийского оракула, он проникся чувствами благоговения и веры, находя действительным оракулом только дельфийский, так как он один открыл то, что сделал Крез. Дело в том, что, отправив к оракулам вопрошателей, царь дождался назначенного дня и устроил следующее: изрубил вместе черепаху и ягненка и сам варил их в медном котле, будучи уверен, что ни придумать, ни угадать этого никто не сможет.
49. Таков был ответ, полученный Крезом из Дельф. Не знаю, что сказал лидийцам оракул Амфиарая после того, как они исполнили установленные в храме правила, никто не говорит о том; только Крез убедился, что и это святилище имеет правдивого оракула.
50. После этого Крез умилостивлял дельфийское божество обильными жертвами, а именно: он принес ему в жертву всякого рода животных по три тысячи голов, соорудил огромный костер и сжег на нем ложа, частью позолоченные, частью посеребренные, золотые чаши, пурпурные плащи и хитоны; этим он надеялся вернее расположить к себе божество. Кроме того, царь велел всем лидийцам участвовать в жертвоприношении, в какой мере каждый из них может. По окончании жертвоприношения он велел переплавить огромное количество золота, приготовить из него полукирпичи в числе ста семнадцати, каждый в шесть ладоней длины, в три ширины и в одну ладонь высоты; из них четыре кирпича из чистого золота, каждый в два с половиной таланта весом, остальные из белого золота, каждый весом в два таланта. Кроме того, он велел приготовить изображение льва из чистого золота весом в десять талантов. Когда горел дельфийский храм, лев этот упал с полукирпичей, на которых стоял, и лежит теперь в коринфской сокровищнице; весу имеет он шесть талантов с половиной, ибо три с половиной таланта расплавились.
51. Сверх всего этого Крез послал в Дельфы две большие чаши – одну золотую, другую серебряную; золотая помещена была в храме на правой стороне от входа, серебряная – на левой. Но и эти чаши во время пожара сдвинуты были со своих мест; золотая находится теперь в клазоменской сокровищнице и весит восемь с половиной талантов и двенадцать мин; серебряная, вмещающая в себе шестьсот амфор, стоит в углу предхрамия: чашу эту дельфийцы наполняют разбавленным вином в праздник Феофаний. По словам дельфийцев, это – произведение Феодора из Самоса, и я верю им, потому что оно выдается из ряда обыкновенных. Крез послал еще четыре серебряные бочки, находящиеся в коринфской сокровищнице, а также две кропильницы, золотую и серебряную; на золотой начертана надпись, в которой неправильно лакедемоняне называют себя жертвователями ее. На самом деле и эта чаша – дар Креза, а надпись начертал некто из дельфийцев в угоду лакедемонянам; имя его я знаю, но не назову. Лакедемонянами пожертвовано изображение мальчика, сквозь руку которого течет вода, а не кропильница. Вместе с этими дарами Крез послал еще и другие предметы, со всеми не обозначаемые отдельно, между прочим, круглые литые вещи из серебра, золотое изображение женщины в три локтя высотой; по словам дельфийцев, это женщина, выпекавшая хлеб для Креза. Наконец он пожертвовал ожерелья своей жены и ее пояс.