Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ) - Голон Серж. Страница 19

Наступило молчание. Дети не привыкли к таким дерзким речам.

– Значит, в Америках жизнь более совершенна, чем в наших странах, принявших власть божию с давних пор? – неожиданно раздался спокойный голос Раймона.

Он тоже подсел к остальным. Анжелика увидела в его взгляде такую же непреклонность, что и во взгляде пришельца. Гость внимательно посмотрел на юношу.

– Трудно, сын мой, взвесить на весах совершенства Старого и Нового Света. Что вам сказать? В Америках живут совсем иначе. В доме белого человека белому всегда окажут гостеприимство. И без всяких денег… Впрочем, там и деньги-то не везде существуют, вместо них в ходу шкуры и бусы, а люди живут только охотой и рыбной ловлей.

– А землю они обрабатывают? – вдруг вмешалась в разговор Фантина Лозье, чего она никогда не посмела бы сделать в присутствии своих взрослых хозяев. Она не меньше детей сгорала от любопытства.

– Землю? На Антильских островах этим кое-где занимаются чернокожие. А в Америках краснокожие землю не возделывают, но собирают фрукты и растения. В некоторых местах выращивают картофель – в Европе его называют земляным яблоком и пока еще не умеют выращивать. Но особенно много там плодов, похожих на груши, но очень маслянистых. И еще там растут хлебные деревья.

– Хлебные деревья? Значит, и мельник не нужен? – воскликнула Фантина.

– Конечно, нет. Тем более что там хорошо растет маис. В других местах люди питаются корой некоторых деревьев и орехами колы. И после этих орехов целый день не хочется ни есть, ни пить. Еще они употребляют в пищу нечто вроде миндального теста – какао, смешанное с сахаром. А пьют они напиток из бобов, который называется кофе. В странах, где земли менее плодородны, пьют пальмовый сок и сок агавы. Много там и всевозможных животных…

– А туда плавали купеческие суда? – прервал его Жослен.

– Несколько купцов из Дьеппа уже торгуют с ними, да и из наших краев тоже попадаются. Взять хотя бы моего кузена, он связан с одним судовладельцем, который время от времени снаряжает корабли к Францисканскому берегу, как называли его во времена Франциска I.

– Знаю, знаю, – снова нетерпеливо прервал гостя Жослен. – Из Сабль д'Олонна корабли тоже иногда плавают в Новые земли, а с севера – даже в Новую Францию

. Но говорят, это холодные страны, и меня они не привлекают.

– Правильно, в 1603 году в Новую Францию был послан Шамплен

, и теперь там много французских поселенцев. Но это действительно суровый край, и жить там нелегко.

– Почему же?

– Мне трудно объяснить вам… Может, оттого, что туда уже проникли французские иезуиты.

– А вы гугенот, не так ли? – живо отозвался Раймон.

– Да. Я даже пастор, хотя и не имею прихода. Но прежде всего я путешественник.

– Вам не повезло, сударь, – усмехнулся Жослен. – Я подозреваю, что моего брата привлекает строгость устава и требования нравственного самосовершенствования иезуитского ордена, который вы обвиняете.

– Я далек от мысли осуждать его за это, – возразил гугенот, протестующе подняв руку. – Я встречал в Новой Франции немало отцов-иезуитов, которые мужественно, с подлинно христианской самоотверженностью проникали в самые отдаленные уголки страны. Для некоторых племен там величайшим героем стал знаменитый отец Жог, павший жертвой ирокезов. Но я признаю за каждым свободу совести и свободу убеждений.

– По правде сказать, – воскликнул Жослен, – мне трудно обсуждать с вами эту тему, потому что я уже начинаю забывать латынь. Но мой брат красноречивее, когда говорит на латыни, чем по-французски, и…

– Вот в этом и состоит одно из наибольших зол, которые губят нашу Францию! – вскричал пастор. – Мы не можем молиться нашему богу, да что я говорю – всеобщему богу! – на своем родном языке, вложить в молитву свое сердце, а должны прибегать к магическим латинским заклинаниям!..

Анжелика жалела, что больше не было рассказов о бурях и морских приливах, о невольничьих судах, о необыкновенных животных вроде гигантских змей и ящеров с щучьими зубами, которые способны убить быка, или о китах величиной с корабль.

Она не сразу заметила, что кормилица вышла из кухни. Дверь осталась приоткрытой, и до девочки неожиданно донесся какой-то шепот и голос матери, которая не подозревала, что ее могут слышать.

– Гугенот он или нет, милая моя, но он наш гость и пробудет здесь столько, сколь пожелает.

Немного погодя в кухню вошли баронесса и Ортанс. Гость весьма учтиво поклонился, но не стал ни целовать руку, ни расшаркиваться. Анжелика решила, что он, конечно, из простолюдинов, но все же человек симпатичный, хотя и гугенот, да к тому же немного восторженный.

– Пастор Рошфор, – представился он. – Я направляюсь в родные места, в Секондиньи, но дорога дальняя, и я позволил себе передохнуть под вашим гостеприимным кровом, сударыня.

Баронесса заверила его, что он желанный гость в их доме и хотя они все правоверные католики, это не мешает им проявлять терпимость, потому что к терпимости призывал славный король Генрих IV.

– Именно на это я и имел смелость надеяться, входя в ваш дом, сударыня, – ответил пастор, отвешивая еще более глубокий поклон, – и признаюсь вам, мои друзья поведали мне, что у вас уже много лет находится в услужении старый гугенот. Когда я приехал, я с ним повидался, и Гийом Люцен заверил меня, что вы дадите мне приют на ночь.

– Вы можете не сомневаться в этом, сударь. Не только на ночь, но и на все то время, что вы пожелаете.

– Мое единственное желание – служить господу богу в меру своих сил. И вот он-то и вдохновил меня, скажу по чести, согласиться повидать вашего супруга…

– У вас есть дело к моему мужу? – удивилась госпожа де Сансе.

– Пожалуй, даже не дело, а поручение. Не обессудьте, сударыня, но об этом я могу говорить только с мессиром бароном наедине.

– Да, да! конечно, сударь. Кстати, я слышу топот его лошади.

Вскоре в кухне появился барон Арман. Видимо, ему сообщили о неожиданном госте, но он не выказал по отношению к нему своего обычного радушия.

Он был сдержан и как будто даже встревожен.

– Это правда, господин пастор, что вы прибыли из Америк? – поинтересовался он после обычного обмена любезностями.

– Да, мессир барон. И мне хотелось бы побеседовать с вами несколько минут наедине об известном вам человеке…

– Тсс! – повелительно остановил его барон Арман де Сансе, с беспокойством оглядываясь на дверь.

И он добавил, пожалуй, с некоторой поспешностью, что его дом в распоряжении господина Рошфора и пусть гость соблаговолит требовать от прислуги все, что ему необходимо. Ужин будет через час. Пастор поблагодарил и попросил позволения пройти в отведенную ему комнату, чтобы «немного помыться».

«Неужели его недостаточно намочил ливень? – подумала Анжелика. – Странные люди эти гугеноты. Правильно говорят, что они не такие, как все. Обязательно спрошу у Гийома, разве он тоже моется по любому поводу? Наверно, у них такой обычай. Может, поэтому они все такие невеселые и обидчивые, как Люцен. Они так яростно дерут себе кожу, что она становится чувствительной и им больно. Вот и кузен дю Плесси хочет без конца мыться. Он так заботится о своем теле, что, пожалуй, скоро тоже станет еретиком. Может быть, его даже сожгут на костре. Так ему и надо!»

В тот момент, когда гость направился к двери, чтобы госпожа де Сансе показала ему предназначенную для него комнату, Жослен С обычной своей бесцеремонностью схватил его за руку.

– Еще один вопрос, пастор. Чтобы найти себе занятие в Америках, наверно, надо быть богатым или купить чин знаменщика на корабле, или, по крайней мере, право заниматься ремеслом?

– Сын мой, Америки – свободные земли. Там не требуются никакие бумаги, хотя трудиться приходится много и тяжело, да и нужно уметь защищать себя.

– Кто вы такой, чужестранец, и как смеете называть этого юношу своим сыном, да еще в присутствии его родного отца и меня, его деда? – раздался вдруг раздраженный голос старого барона.