Путь к сердцу - Лафой Лесли. Страница 25

Довольно долгое время Мередит пребывала в молчании, затем, по-видимому, осознав, что Ривлин не намерен отступать, произнесла с жесткой холодностью:

— У нас есть одна свободная комната — Эдит сбежала с ковбоем на прошлой неделе, и я не имела возможности заменить ее. Вы можете снять комнату за те же деньги, что платила она, то есть за пять долларов в день. Это номер двенадцатый, в дальнем конце верхнего коридора.

— Плата справедливая. Я хочу взять ключ прямо сейчас — тогда мне не придется беспокоить вас позже.

Мередит достала из кармана ключ, но не спешила отдавать его новому постояльцу.

— Вначале уплатите пятнадцать долларов.

Ривлин достал из кармана деньги, вынул из пачки бумажку в двадцать долларов и бросил на кухонный стол.

— У меня нет сдачи, — заявила Мередит железным тоном.

— Ее и не требуется. — Ривлин решительно забрал у нее ключ.

Когда он уходил, то продолжал чувствовать затылком недоброжелательный взгляд Мередит и хмуро думал, что найденное им укрытие само представляет немалый источник опасности, а его шансы получить награду за блестящее исполнение задания все уменьшаются.

Глава 10

Наилучшим «доком для детишек» в городе, по словам Генри, являлся доктор Фабрик, и хотя Ривлину на этот счет дополнительно удалось выяснить немногое, он не сомневался в справедливости такого утверждения. Седобородый врач подошел к задней двери дома Майры и с чисто профессиональной корректностью негромко постучал, после чего Ривлин проводил его в комнату Кэти и предоставил полную свободу действий.

Фабрик был человеком скрупулезным и тщательнейшим образом обследовал каждый квадратный дюйм тельца Грейс, задавая при этом Мадди вопросы о рождении девочки и о ее поведении. Та отвечала максимально точно и подробно — даже Салли Рейнолдс, останься она жива, не могла бы знать больше о собственном ребенке. Кэти, женщина грандиозных размеров, сидела на своей узкой кровати в белой ночной рубашке и, когда доктор обращался к ней, дополняла сказанное Мадди своими наблюдениями за малышкой.

— Вы сделали все просто замечательно, юная леди, — с улыбкой заявил врач, закрыв свой медицинский саквояж и обращаясь к Мадди. — Если бы вы не попали в фургон в самый ответственный момент, ребенок, несомненно, умер бы. Я полагаю, — добавил он, ласково проводя рукой по щечке мирно спящей Грейс, — что на ближайшее время следует оставить ребенка на попечении Кэти. Девочка нуждается в грудном молоке, оно необходимо ей, чтобы окрепнуть. — Он снова внимательно посмотрел на Мадди. — Каковы ваши планы на будущее? Вы оставите Грейс у себя или отдадите на удочерение?

У Ривлина сжалось сердце, когда он увидел, какое отчаяние появилось в глазах Мадди при этих словах врача. С печальной улыбкой она ответила:

— Как бы мне ни хотелось оставить ее, теперешние обстоятельства моей жизни никак не позволяют этого сделать. — Мадди тяжело вздохнула. — Если у вас есть на примете семья, которая приняла бы ее и полюбила, это было бы наилучшим выходом.

— Что ж, я наведу справки, — негромко откашлявшись, пообещал врач и, взяв саквояж, направился к двери. Ривлин вышел следом за ним.

— Позвольте заплатить вам за визит, доктор.

Старый врач повернулся к нему в полутьме коридора.

— Я не стану брать с вас деньги, молодой человек, — тихо произнес он. — Грейс — не ваше дитя, и вы уже выполнили долг человечности, привезя ее сюда. Не знаю, какого рода отношения связывают вас с мисс Ратледж, да это и не мое дело, но если вы позволите, я попросил бы вас позаботиться о ее здоровье — она физически истощена и нуждается в том, чтобы выспаться как следует и с удобством. К тому же мысль о ребенке разрывает ей сердце — я заметил это по ее глазам, да и вы, я думаю, тоже это заметили. Мое профессиональное мнение таково: мисс Ратледж надо как можно скорее уехать отсюда, чтобы привязанность к девочке не стала еще более глубокой, чем теперь. Дайте ей хорошенько отдохнуть и уезжайте.

Ривлин понимал, что старик прав.

— У нас есть дела в Уичито, — сказал он, — но я сделаю со своей стороны все возможное.

Доктор Фабрик кивнул и, поворачиваясь к выходу, добавил:

— Если я понадоблюсь, зайдите ко мне в кабинет или пошлите записку. Я дам знать Кэти, когда найду семью для Грейс, и прослежу за тем, чтобы все устроилось наилучшим образом.

Некоторое время Ривлин смотрел, как старый врач покидает дом, и только услышав, что за спиной у него раздался скрип, обернулся. Мадди тихонько притворила дверь, но не отпускала медную ручку, словно ей хотелось вернуться в комнату.

— Что-то случилось?

Мадди отошла от двери и приблизилась к нему.

— Кажется, Фабрик — хороший врач, — сказала она с бодрой улыбкой. — Кэти колеблется, не знает, стоит ли ей снова кормить ребенка. Эндрю почти год. Ты видел, как он спит в нижнем ящике комода? Такой красивый мальчик!

— Я видел, — солгал Ривлин: как он мог сказать, что не видит и не замечает никого, кроме нее? — Ты права, доктор Фабрик очень знающий врач. — Он сделал шаг к лестнице. — Пошли спать, Мадди.

— Гриф в павлиньих перьях предоставила нам комнату? — с улыбкой спросила она.

— Без особой радости.

— Но ты был настойчив?

— Я же говорил тебе, что умею быть таким, когда надо.

Мадди в своих мокасинах ступала неслышно, а каблуки сапог Ривлина отбивали звонкую чечетку по узкому коридору. Ни он, ни она не произнесли ни слова, пока не подошли к двери комнаты.

Ривлин полез в карман за ключом.

— Может, нам стоит проведать лошадей?

Он был бы глухим как пень, если бы не услышал дрожь в ее голосе, и тупым как полено, если бы не понял, что ей не хочется входить в комнату вместе с ним.

— Я о них уже позаботился. — Ривлин распахнул дверь и жестом предложил Мадди войти первой. Едва она переступила порог плохо освещенной комнаты, как он добавил: — Я также занес наверх седельные сумки, пока ждал приезда доктора Фабрика.

Мадди сделала несколько шагов, потом, остановившись на полпути к двуспальной кровати, обвела глазами комнатушку и сказала:

— Ты обо всем позаботился.

— Старался как мог.

Он запер дверь, положил ключ в карман и повернулся к Мадди с виноватой улыбкой.

— Боюсь, что не смогу предоставить тебе ванну и чистую одежду — с этим придется подождать до утра.

— Ванну я приму с огромной благодарностью. Что касается одежды… — Она пожала плечами, продолжая разглядывать комнату. — Хорошей стирки было бы достаточно, но сама мысль мне по душе. Очень любезно с твоей стороны предложить это.

Ривлин смотрел на нее при тусклом свете керосиновой лампы и думал о том, что никогда не встречал такой женщины, как Мадди Ратледж. Она могла привести себя в ярость, когда хотела или нуждалась в этом: он видел, как она своими наручниками расквасила физиономию тюремщику, слышал, как она отхлестала словами Эдгара Рейнолдса. Она стоически переносила чудовищные условия их путешествия, ни разу не пожаловалась на холод, сырость или недомогание. Она умоляла о праве помочь Салли Рейнолдс и с непреклонной решимостью взяла на свои плечи ответственность за Грейс. Она обладала выдержкой, которой могли бы позавидовать многие мужчины.

Жизнь обходилась с Мадди сурово с самых первых дней ее существования, и казалось, что она воспринимает свой удел как нечто неизбежное. Мадди могла просить за других, бороться всеми силами, но когда дело доходило до ее собственных нужд и желаний, она теряла эти свойства. Ей почти не на что в жизни надеяться…

Мягкий, печальный голос прервал его размышления:

— Я предполагаю, что ты собираешься приковать меня наручниками к кровати.

— А в этом есть необходимость? — задал он негромкий вопрос, заранее зная ответ.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что нет?

— Да.

Мадди растерянно моргнула, пораженная услышанным. И тотчас в ней словно что-то надломилось: плечи ее поникли, слезы набежали на глаза и закапали с ресниц.

— Не плачь, — проговорил Ривлин, не зная, чем ее успокоить. — Если ты хочешь быть прикованной, я тебе это устрою.