Разыскиваются полицией - Уозенкрафт Ким. Страница 48

Дайана подняла на Рика глаза. Он разнервничался, дергал себя за галстук, жестикулировал.

— Если подразумевается, что все обладают одинаковыми правами, то откуда берутся непривилегированные? — Его лицо раскраснелось. — Слово перестает соотноситься с тем понятием, которое оно обозначает. Кто придумал этот термин? Какая-нибудь республиканская стервочка, вознамерившаяся протолкнуть в Белый дом своего муженька.

Дайана смотрела на Рика, едва сдерживая смех. Гейл беспомощно вскинула руки:

— Я вижу, ты горишь прежним задором.

Рик усмехнулся:

— Неправда. Если честно, я почти перегорел. Из-за того, что приходится видеть изо дня в день.

— Что-то не верится. — Дайана взяла пульт дистанционного управления и настроилась на канал местных новостей.

Рик удивленно покосился на нее, пожал плечами и с серьезным видом произнес:

— Мне искренне жаль, Гейл.

— Ты о чем? — Она не понимала, за что должен был извиняться перед ней этот человек.

— С тобой поступили жестоко. А ты всегда была очень славной.

Гейл улыбнулась и покачала головой:

— Мы были в те годы сумасшедшими. Верили в то, чем занимались. Слишком сильная вера — опасная штука.

Рик рассмеялся, но смех прозвучал грустно.

— Представляю, что бы произошло, если бы мы…

— Преуспели?

— Вот именно.

— Когда ты отошел от прошлого? Решил повернуть в другую сторону.

Рик покосился на Дайану и вопросительно посмотрел на Гейл.

— Считайте, что меня здесь нет, — произнесла Дайана. — Я отсюда очень далеко.

— Думаю, это произошло в тот день, когда я осознал, как легко могу оказаться в совершенно ином месте.

Банк. Рик не собирался откровенничать при Дайане и не стал говорить ничего конкретного, однако Гейл догадалась, что он имел в виду. Во время ограбления банка Рик дежурил водной из машин. Но ему повезло — налетчики скрылись в другой.

— Ты обзавелся семьей? — Гейл потянулась к лодыжке. Нога чесалась — значит, заживала.

Рик откинулся на стуле и положил ногу на ногу.

— Да. Был женат. Двое детей. Но я в разводе.

— Жаль.

— Ничего. Такое случается. Часто. Я встречаюсь с детьми каждую неделю, и моя бывшая ведет себя очень прилично. Видишь ли… я так усердно добивался стабильности и, должен признаться, искал для себя укрытия, что буквально ворвался в ее мир. Ее часы тикали, и в один прекрасный момент мы поняли, что совершили ошибку. Во всем, за исключением детей. У нас прекрасные дети. — Рик выпрямился. Со стороны могло показаться, что он никак не найдет удобной позы.

— Здорово, — кивнула Гейл.

У нее возникло ощущение, что ей придется привыкать к подобному. Родители, у которых растут дети, жалеют ее, потому что ей перевалило за сорок, а она по-прежнему бездетная. В тюрьме это не имело значения. Там все были заперты, и ни у кого не было ни родителей, ни детей.

Хватит, оборвала она себя. Вспоминать тюрьму — значит продлевать свой срок заключения.

— Она знала?

— Жена?

— Да.

Рик помолчал.

— Нет.

— Как долго вы были в браке?

— Почти восемь лет.

— И ты ей не сообщил? — поразилась Гейл. — Как у тебя получалось быть с ней одновременно настолько близким и настолько далеким?

— До чего-то допускал. Но только если это не грозило встречей с кем-нибудь из моих старых товарищей, кто знал, что я за птица и откуда взялся. И никогда, никогда не помышлял открыть, кто я на самом деле. Во-первых, нечестно ставить в такое положение людей, особенно тех, кто не догадывается о природе моей свободы. А во-вторых, это бы на сто процентов увеличило вероятность ареста.

Гейл вздохнула. Рик абсолютно прав. Она перехватила взгляд Дайаны, и ее смутило выражение лица девушки. Она выглядела виноватой.

— Ты ощущал дистанцию?

Рик покачал головой:

— В основе я был и остаюсь самим собой. У меня новые имя и фамилия, новые документы, которые я предъявляю властям. Я плачу налоги, однако жульничаю, если появляется возможность, потому что мерзавцы того заслуживают. Делаю все, что в моих силах, чтобы научить читать детей из гетто. Они отличные ребята. Я люблю свою работу, но она выжимает все силы.

Дайана свесила ноги с кровати и спросила:

— А как получилось, что вы в костюме?

Рик улыбнулся:

— Обычно я не хожу в костюмах. Но в данном случае этого требует ситуация. Сохранение инкогнито, ну, вы понимаете.

Дайана кивнула.

— Я не спрашиваю, куда вы направляетесь, но если пожелаете, можете мне сообщить.

— Я пока не знаю, — ответила Гейл и, перехватив взгляд сокамерницы, добавила: — Но уверена, что ты бы не хотел, чтобы я таскала с собой твои визитные карточки.

Рик рассмеялся и покачал головой.

— Встретишь Тома или кого-нибудь еще, передавай от меня привет.

— Спасибо, передам.

Рик встал и замялся, не зная, как попрощаться. Гейл протянула ему руки и ощутила теплоту его объятий. Она пожалела, что не может остаться в них дольше. В объятиях Рика Гейл чувствовала себя в безопасности.

Карту расстелили на кровати Дайаны, и Гейл провела пальцем линию на юг, до Оклахома-Сити. А за окном в сумерках зажигал огни город Чикаго. Сзади бурчал телевизор. Гейл не могла привыкнуть к нему, но Дайана настояла, чтобы продолжать слушать новости.

— На машине часов двенадцать-тринадцать. Если прорвемся.

— Ты можешь так долго сидеть за рулем?

— Да. Но лучше, если время от времени ты станешь меня подменять.

— Я почти двадцать лет не водила машину. Не знаю, вспомню ли, как это делается.

— Успокойся. У нас в стране половина водителей с правами не представляют, как это делается. Как с велосипедом — стоит сесть в седло, сразу вспомнишь.

Гейл снова посмотрела на карту.

— Господи! — Дайана схватила пульт дистанционного управления и прибавила звук.

«Меня застали врасплох. Они показались мне совершенно безобидными. Две нуждающиеся в помощи женщины, и я им помог. Наплели, будто у них сломался автомобиль, а им до зарезу необходимо в город…» — говорил водитель мусоровоза. Гейл не запомнила его имени. У его рта образовался почти правильный прямоугольник сыпи.

— Кто бы мог подумать? — бросила Дайана. — У него аллергия на клеящуюся ленту. Нехорошо получилось.

Гейл села на кровать прямо перед экраном, Дайана устроилась рядом, поджала под себя ноги и, подавшись вперед, не сводила с телевизора взгляда.

— Майк, — вспомнила Гейл.

— А обещал, что никому не скажет. И ты была готова ему поверить. Теперь понимаешь: иногда я знаю, что необходимо делать.

Гейл промолчала.

«…только мы добрались до города, как та, что помоложе, наставила на меня триста пятьдесят седьмой калибр. Может, и не триста пятьдесят седьмой, но очень большой — дырка просто огроменная…»

Голос Майка задрожал, глаза забегали из стороны в сторону, веки затрепетали под тяжестью навернувшихся слез, однако он взял себя в руки.

«Будь я проклят, если еще кого-нибудь подсажу. Я решил, что она меня застрелит. Так и подумал. Говорю вам, эти дамочки не шутили».

Не успел ведущий поблагодарить Майка, как на экране появились снимки из досье Дайаны и Гейл. Один возле другого, под подбородками номера, подбородки почти одинаково непокорно задраны.

— Смотри-ка, — усмехнулась Гейл, — нас показывают по телевизору. Теперь мы полноценные люди. Существуем в реальности.

Дайана молча смотрела на экран и слушала ведущего, который охарактеризовал их как «революционерку и предательницу» и сообщил, что полиция считает, будто беглянки по-прежнему в Нью-Йорке, хотя вероятно, что они ускользнули из города.

— Иными словами, — прокомментировала Дайана его слова, — ни черта-то ты не знаешь. — И удовлетворенно вздохнула. Она успокоилась.

Вслед за новостями стали передавать рекламу, и Гейл нажала кнопку приглушения звука.

— Что скажешь?

— А ты?

— Фотография нисколько на тебя не похожа.

— Слава Богу, и на тебя тоже. Ну у тебя здесь и видок! Давненько же тебя упекли.