Разыскиваются полицией - Уозенкрафт Ким. Страница 68

Детектив поставил стакан на стол, посмотрел на собеседницу и выпил снова.

— Ты веришь тому, что обо мне говорят? — Дайана помешала в стакане лед.

— Когда я рассказал о тебе Джимми Рэю Смиту, тот от огорчения чуть не замарал штаны. Видимо, собирался пригласить тебя поужинать. А потом нам сообщили, что ты в тюрьме, и мы сидели, тупо чесав затылки.

— Вот и я тоже ничего не могла понять. Сукины дети явились с ордером на обыск и обнаружили у меня кокаин. Клянусь тебе, это был не мой. Но что значит мое слово против слова федеральных агентов управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках? Присяжные, разумеется, поверили им. Обвинение выпустило на сцену своих химиков и криминалистов, устроило целое представление и перетянуло присяжных на свою сторону.

— И кого же затрахали на том представлении?

— Вашу покорную слугу.

Эфирд пропустил еще глоточек виски и покачал головой.

— Жаль, меня там не было, — проговорил он. — Но этот козел, начальник полиции, отдал приказ, чтобы никто не смел являться на заседание суда. Запретил всякие контакты с тобой.

— Слабак, — хмыкнула Дайана. — Всегда считала его пустым местом.

— Дерьмо, — подтвердил Эфирд и пригубил виски. — Но вот что я тебе скажу. — Он с заговорщическим видом наклонился и понизил голос до шепота: — Здорово ты свалила из хваленой федеральной тюрьмы. Сколько человек могут похвастаться тем, что совершили такой побег?

Дайана улыбнулась и посмотрела ему в лицо.

— А где другая женщина? Та цыпочка-радикалка?

— Наверное, на пути в Шри-Ланку. Она мне заявила, что намерена поселиться в коммуне. Звала с собой. — Дайана рассмеялась. — Но я решила, что этого точно не вынесу. Хотя сама она вполне нормальная тетка. — Она уставилась в стакан с виски. Детектив хоть и был подвыпивший, но чувствовал ложь не хуже, чем баптист Евангелие. — Там оказалось очень много приличных людей. Я даже удивилась.

— Представляю. — Эфирд внимательно посмотрел на нее, однако в его взгляде не было подозрения. — Ну и что ты намерена делать? Что вообще поделываешь в этой части света?

— Стараюсь разобраться в том, что случилось. Я не сомневаюсь, что за всем стоит Лоув. Это он решил от меня избавиться, пока я не докопалась до чего-нибудь такого, что стало известно о Рике Черчпине. Вот если бы мне удалось пообщаться с Черчпином…

Эфирд фыркнул:

— Он не больно-то теперь разговорчив.

— Никогда не отличался красноречием. Особенно после того, как убили его мать. Да и раньше тоже.

— Ты меня не поняла. Вчера я получил сведения, что этот придурок покончил жизнь самоубийством. Раздобыл что-то острое и вскрыл себе вены на запястьях.

Дайана не сводила глаз с Эфирда — смотрела, как его губы произносили звуки. Она осознавала, что должна что-нибудь почувствовать — нечто вроде сожаления, грусти или гнева. Но не ощутила ничего. Пульс остался ровным, сердце в груди выполняло обычную работу. Губы Эфирда шевелились, и она прислушалась к словам.

— …по мне, так мир ничего не потерял от того, что в нем не стало Рика Черчпина.

— Что он тебе сделал? Мне казалось, в свое время он тебе нравился.

— Верно. Славный был паренек. Из него бы вышел хороший коп. Но его повело не в ту сторону. Кстати, он крупно меня подвел.

— Полагаешь, Рик сам себя убил? Или ему помогли?

— Ни у одного человека на свете не было ни малейших причин желать смерти этому недоумку. Кроме родителей тех трех несчастных детей. Нет, он сам это сделал.

Дайана размышляла, не погибли ли со смертью Черчпина шансы рассказать всему миру правду о нем, а значит, и о себе самой.

— Сегодня об этом передавали в вечерних новостях, — продолжил Эфирд. — Ты не слышала?

— Нет. Почему ты ушел из полиции?

Детектив, близоруко щурясь, поднял на нее покрасневшие от спиртного глаза. Но как бы плохо ни влияло на него виски, Дайана видела, что он не опустился — заботился о себе: брился, чистил зубы, мыл волосы.

— Из управления? Сыт по горло, вот и все. — Он оперся подбородком на руку, алкоголь все-таки ударил ему в голову. — Довольно с меня дерьма. У меня хватает денег, чтобы дожить до момента, когда я решу, что мне делать дальше. Мы с Джимми Рэем подумываем податься в частные детективы. Мы хорошо бы справлялись, зарабатывали деньги и не огребали постоянно дерьма от горлопанов из начальства, настолько тупого, что оно не в состоянии отличить собственной задницы от восемнадцатой лунки на поле для гольфа. Будем с ним напарниками. Настоящими.

— Звучит недурно, — промолвила Дайана. — Желаю удачи.

— Хочешь, станешь нашей первой заказчицей? Клиенткой.

— Ну, если только вы прямо завтра займетесь частной практикой. Иначе будет поздно. Время поджимает, надо спешить, во всем разобраться. Меня схватят, препроводят обратно в тюрьму и припаяют очень большой срок. — Дайана встала, потянулась и шагнула к дивану. Но дорогу к нему преграждала гора коробок.

— Это кухня, а там так называемая задняя спальня, — объяснил Эфирд. — Все остальное пространство в этой развалюхе завалено накопленным мною бесполезным барахлом. Негде даже присесть.

Дайана повернулась и со стуком поставила стакан на стол между собой и детективом.

— У тебя есть где переночевать? — спросил Эфирд.

— Да. Меня ждет друг.

— Могу догадаться, кто такой.

— Не догадаешься. И чтобы сэкономить время, сразу скажу, что это не Уилл Ренфро.

— Понятно. — Эфирд снова скользнул в кухню. Чтобы не удариться головой о низкий потолок трейлера, ему пришлось наклониться. — Его защищаешь, а я, значит, побоку? Пусть со мной делают все, что угодно?

— Я еще на улице сказала: могу уйти. — Эфирд примирительно манул рукой, и Дайана добавила: — Ренфро еще служит в полиции.

— А я, слава Богу, нет. — Он немного постоял, подбоченясь и засунув палец за ремень. — Ренфро знает, что ты где-то рядом?

— Нет. Я не хочу, чтобы знал.

— Разумно.

— Хотела попросить тебя нанести визит Черчпину, поскольку Ренфро я об этом попросить не могу. Чтобы ты попытался выяснить, что было в том письме, которое он написал матери.

Эфирд приложился к виски и тяжело вздохнул:

— Насчет письма ничего сказать не могу. Знаю одно: через руки Черчпина проходило много наркотиков. Люди, в том числе я, подозревали, что наркота попадала к нему от кого-то из управления шерифа.

Дайана ощутила, как в мозгу, точно подожженный капсюлем, взорвался заряд. Наверное, нечто подобное испытывает почуявшая след охотничья собака, подумала она.

— Линда намекала на это, — продолжил детектив. Когда он произнес имя погибшей любовницы, его голос дрогнул, взгляд стал тяжелым. — Перед тем, как вышибить себе глупые мозги.

— Эфирд, нехорошо так говорить о ней…

— Что произошло, то произошло. Я лишь констатирую факт.

В трейлере повисло молчание. Дайана услышала, как в лесу закричала сова.

— Управление шерифа распространяло наркоту — миленькое дельце! — воскликнула она.

— Да. — Детектив поерзал на сиденье, взял со стола солонку и попытался поставить на ребро. — Пара моих информаторов уверяли, будто замазан сам шериф Лоув. Изымал конфискованные наркотики и реализовывал через Черчпина.

— Почему же ты…

— Господи! — Голос детектива взлетел до визгливых нот. — Вспомни, что случилось с тобой! Неужели ты считаешь, будто я решусь обвинить шерифа округа Брирд в махинациях с наркотиками, основываясь на информации жалкого ханыги, которому определили испытательный срок за то, что он надрал задницу своей шлюшонке? Позволь мне как-нибудь лучше распорядиться своей жизнью. — Эфирд поднялся, оперся о кухонный стол и осушил стакан. — Правда, пока не знаю, как именно, — рассмеялся он и осторожно опустил пустой стакан.

В этом жесте — медленном, подчеркнуто аккуратном — Дайана вдруг уловила скрытую угрозу. Внутри все сжалось, словно ей нацелили удар в солнечное сплетение. Откинулась на спинку скамьи и, создавая иллюзию беспечности, положила на нее ладони, открыв живот: мол, смотри, я не жду агрессии.