Врачебная тайна. Шанс на счастье - Свит Кэти. Страница 3

Девушка слишком сильно перенервничала, вот и результат.

– Все с твоим сыном будет в порядке, – произношу прекрасно понимая, что она меня не слышит. – Вытащу я его. Слово даю!

Хоть там будет не просто…

Мне не нравится то, что я успел заметить, пока готовили малыша к наркозу и у меня теперь очень много вопросов. В первую очередь, к отцу малыша.

Но об этом всем я подумаю позже. Сейчас у меня полно более срочных дел.

Бережно опускаю Василису на кушетку, убираю с лица волосы, слежу за дыханием и сердцебиением. Все в порядке. Девушка начинает приходить в себя.

Дыхание становится глубже, быстрее, пульс ускоряется, Лиса открывает глаза.

– Привет, – заставляю себя улыбнуться.

– Что со мной было? – спрашивает хмуро озираясь по сторонам. Пытается сесть, не позволяю.

– Ты потеряла сознание, – объясняю. – Полежи, – опускаю на ее плечи раскрытую ладонь.

Нежная… Хрупкая… Лиса словно тростиночка! Одно неверное движение и можно сломать.

– Что со Степой? – снова пытается подняться, нервничает.

Поведение Высоцкой вполне объяснимое, ведь она мать. Василиса души не чает в своих детях и никогда этого не скрывала. Я уверен, она прекрасная мама!

Только вот живет с мужчиной, который стал ночным кошмаром для этих самых детей.

– Он в реанимации. Операция прошла без осложнений, – произношу осторожно подбирая слова. Сейчас одна неверная фраза может вызвать самую настоящую истерику. – Степка под моим присмотром.

– Мне можно к нему? – смотрит на меня с мольбой. Понимаю, как сильно ей хочется видеть сына, но так же знаю, мне не стоит ее к нему пускать.

– Нет, – произношу твердо.

В уголках глаз Лисы блестят слезы, она шмыгает носом и отводит взгляд в сторону. Понимает, сейчас спорить со мной бесполезно.

– Держи! – в комнату залетает Леха с нашатырем. Он протягивает мне пузырек, смотрит на сестру. – Очнулась? – выдыхает. – Блин, Вась! Ну ты и пугать!

– Я не специально, – шепчет едва ли не плача.

– Ты чего ревешь? – Высоцкий удивленно смотрит на сестру. – Со Степкой же все в порядке.

Леха бросает в мою сторону вопросительный взгляд вынуждая меня объясниться.

– Степа вот-вот должен прийти в себя после наркоза, – поясняю для Василисы. – Сегодня он будет очень много спать и тебе не стоит беспокоиться о самочувствии малыша, – беру девушку за руку.

– Я могу посмотреть на него спящего, – шепчет, продолжая упрашивать.

Не нужно тебе его видеть сейчас… Ой, как не нужно…

Там за количеством проводов и подключенной аппаратуры практически не видно ребенка. Он даже сам пока не дышит! Рано Василису к сыну пускать.

– Твой сын под присмотром, – вмешивается в разговор Леха. Он, как и я, прекрасно понимает, что будет с его сестрой, если она увидит своего ребенка в подобном виде. – Не переживай.

– Угу, – обреченно кивает. – Легко сказать.

– Лис, поезжай домой, – говорю девушке, за что получаю полный ненависти взгляд в свою сторону.

Опять, блин, она за свое! Все же нормально было!

– Ты здесь ничем не поможешь, – продолжаю, игнорируя ее молчаливый выпад.

Единственное, чего добьешься своим присутствием в отделении брата, тем, что будешь меня отвлекать.

– Как только будут какие-то новости, мы тебе обязательно сообщим, – обещаю.

Проверяю время и понимаю, что я слишком долго здесь задержался. Как бы не хотелось остаться рядом с Высоцкой, мне уже пора идти.

– Лех, разберись с сестрой, – говорю другу, но закончить свою мысль не успеваю. У меня звонит телефон.

Достаю вибрирующий смартфон из кармана и хмурюсь. Беспокоят из отделения.

Просто так оттуда не позвонят.

– Мне нужно идти, – произношу, не сводя взгляда с экрана. Принимаю вызов и выхожу в коридор.

Глава 4. Василиса

– Дочь, иди спать, – на кухню заглядывает мама. – Поздно уже.

– Угу, – киваю на автомате. И продолжаю сидеть на месте.

У меня совершенно не осталось сил. Я вымотана и морально, и физически, а выходка Гриши окончательно выбила из колеи.

Это ж надо было напиться до невменяемого состояния, явиться в таком виде домой, забрать Степку у няни и отправиться с ним гулять!

Благо, няня тут же позвонила мне, а я Леше. Брат не смог приехать, он друга своего попросил.

Правда, к тому времени, как приехала помощь, мы с няней сумели забрать моего сыночка у Гриши. Больше на порог квартиры я его не пущу!

Благо, при содействии брата, моего нерадивого супруга удалось определить в хорошую клинику. Там его должны избавить от зависимости и после этого я сразу же смогу с ним развестись.

До выхода из клиники, боюсь, не решусь этого сделать. Потому что если Гриша об этом узнает после своего выхода оттуда, то он будет мстить.

Я его боюсь.

Мой супруг беспросветный пьяница. Он не гнушается поднятием руки на женщин и детей, а еще крайне ревнив.

Когда трезвый, то он нормальный, а вот стоит выпить, так кошмар. Как жаль, что я этого всего до свадьбы не знала! А то ни за что б в жизни за него не вышла.

Вот до чего доводят знакомства через интернет. Я так стремилась забыть Хмельницкого, что слишком быстро согласилась выйти замуж.

Очень зря.

Теперь, вот, расхлебываю.

– Вась, ты только зря изводишь себя, – мама заходит на кухню и садится рядом со мной. – Все равно ты ничем не можешь помочь своему Степе, – сама того не осознавая, давит на больное. – А утром проснется Федя. Он очень скучает по маме и брату, – напоминает в очередной раз. – Вот кому ты будешь особенно сильно нужна.

– Мам, с Феденькой все в порядке! – вздыхаю тяжко.

Мне крайне нелегко сдерживать рвущиеся наружу слова и едкие фразы. Раздражение переходит в злость, та- в обреченность, а она, в свою очередь, разъедает меня изнутри.

Паршивое. Поганое чувство.

– Степка в реанимации по моей вине! – слезы подступают к глазам.

Я не могу справиться с бурей эмоций. Они оказываются сильнее меня.

– Это я! Я во всем виновата! – шепчу, глотая соленые слезы.

Мама смотрит на меня, в ее взгляде нет сочувствия, там осуждение и досада. Не в силах вынести это, прячу в ладонях лицо.

– Ты должна оставаться сильной, – говорит твердо. – Ради каждого из своих сыновей, – давит на меня.

Словно я по щелчку пальцев могу взять и забыть о том, что мой ребенок в больнице!

– Ты не понимаешь! – вспыхиваю. В груди разгорается пожар.

Как она вообще смеет меня упрекать в чем-то?

Я никогда ничего у нее не просила. Всего добивалась сама! Даже сыновей решила рожать и воспитывать в одиночку.

Но мама тогда настояла на совершенно другом. Убедила меня, что дети должны воспитываться в полной семье. У малышей должен быть отец.

Должен! И точка.

– Прекращай истерику! – продолжает настаивать на своем. В голосе появляются стальные нотки. – Слезами и угрызениями совести никому не поможешь, – упрямо не желает слышать меня.

Не понимаю… Куда делась та, которая читала мне сказки перед сном и обнимала, когда я приходила со школы? Что с ней случилось? Почему мама превратилась в черствый сухарь?

– Мам, я не понимаю, – отрываю ладони от лица и смотрю прямо в глаза суровой женщине. – Ты окончательно решила меня добить? – задаю вполне логичный вопрос. – Или не видишь, что мне очень плохо и я не могу справиться с горем? – не останавливаясь спрашиваю у нее о наболевшем. – У меня сын в реанимации, мама! – напоминаю. Меня всю трясет. – Отчасти, по твоей вине!

– По моей? – ахает возмущенно. – Милочка, я тебя силком замуж за пьяницу не выдавала. Рожать детей не заставляла, – намеренно давит на мои слабые места. – Если уж твои дети не нужны тому, с кем ты их сделала, так почему они должны быть нужны другому мужику? – с претензией обращается ко мне.

– Он не знает, что мальчики от другого, – озвучиваю суровую правду. – Я всем сказала, будто они семимесячные родились.

Мама бросает на меня такой взгляд, что мне становится еще хуже. От кого, а от нее осуждение в свой адрес я не ожидала, надеялась, мама поддержит меня.