Врачебная тайна. Шанс на счастье - Свит Кэти. Страница 6
– Хмельницкий, ты ассистируешь, – произносит с легким презрением, за которым она прячет свой страх. – Так вот и ассистируй! – подходит к столу, рявкает на медсестру, чтобы подала ей скальпель.
Рузановой подают требуемый инструмент.
Начинается операция.
Я внимательно слежу за каждым ее движением и не могу оставить некоторые действия без комментариев. Ругаю все, что только есть на свете, за то, что мне оперировать нельзя.
Ассистировать тоже нельзя, если честно. Но об этом всем я практически никому не говорил.
Входим в брюшную полость, видим объем повреждений и тут у меня с Рузановой начинается спор. Она, дурында, считает, что селезенку нужно ушивать.
Я категорически против! Не при таком объеме пораженной ткани. Кровопотеря слишком сильна и рисковать жизнью ребенка я не намерен.
– Ты ассистируешь! – Марьям хлестко ставит меня на место. – Эта операция – моя!
– Ребята, поторопитесь, – подгоняет Карпов. – Время зря не теряйте, – просит. – Мальчишка стабилен. Но это только пока.
Только вот Марьям словно бы и не слышит его предупреждения, она упрямо пытается настоять на своем.
Мне приходится подчиниться.
– Долго еще? – спрашивает Серега. По напряженному голосу понимаю, скоро наступит трындец.
– Сколько потребуется! – Рузанова срывается и на него.
Она лишь на один миг поднимает глаза на Карпова, переключает внимание, но этого более, чем достаточно, чтобы навредить ребенку.
– Твою мать! – шипит. – Зажимай! – орет на меня.
– Мы его теряем, – Карпов подливает масла в огонь.
Обстановка в операционной становится слишком напряженной.
Монотонный звук монитора раздается тогда, когда впереди у Марьям еще крайне много работы. Если она продолжит в этом духе, то мы не спасем малыша.
– Отошли от стола! – рявкает Карпов чуть ли не расталкивая нас.
– Да пошли вы! – кидает в сердцах Рузанова, срывает халат и выбегает из операционной. Оставляя нас самих разгребать.
– Чем помочь? – включаюсь в процесс.
– Заканчивай операцию как можно быстрее! – рычит. Смотрит на монитор. – Завели. Пока стабилен.
– Александр Петрович? Что делаем? – на меня смотрят несколько пар глаз. – Как оперировать будете? Без ассистента?
– Лизонька, ты как? Выучилась на врача? – спрашиваю у самой старшей среди присутствующих медсестер.
– Д-да, – кивает нерешительно.
– На хирурга, надеюсь? – не отрываю от девушки серьезный взгляд.
– А как вы узнали? – ахает от удивления.
– Интуиция, – отвечаю немного расслабляясь. – Беги, мойся. Ассистировать будешь.
– Но я… – теряется. – Еще никогда…
– Времени нет, – отрезаю. – Спасти мальчугана хочешь?
Девушка без лишних слов передает свой участок работы другой медсестре, а сама со всех ног уносится мыться.
– Санек, тебя ж уволят за это, – Карпов качает головой. – Выдадут волчий билет.
– Похрен! – огрызаюсь. – Одному мне его не спасти. Лизка давно уже впахивает в операционной, выучилась. Вместе у нас будет шанс вытащить малыша.
– Тогда давай используем его на все двести! – заключает.
Вновь погружаемся в сложнейший процесс. Здесь каждое движение должно быть выверено до миллиметра, нельзя ничего пропустить, но и медлить совсем неприемлемо.
Сложно.
Шаг за шагом иду вперед. Руки болят просто дико, но я стиснув зубы продолжаю операцию.
Знаю, сутки после этого мне будет тупо ни до чего. Я не смогу даже кружку с кофе поднять, но сейчас мне на это все пофиг.
Сейчас передо мной на операционном столе лежит маленький мальчик, который может лишиться жизни. И я обязан его спасти!
Я сделаю это!
Превозмогая боль произвожу удаление селезенки, ставлю дренаж, ушиваю слой за слоем, вяжу узлы крепко-крепко.
– Можно перевозить в реанимацию, – произношу накладывая последний шов. – С мальчиком все будет в порядке.
Последнее говорю по большей части уже себе.
Выхожу в коридор и опускаюсь на первое же подвернувшееся для сидения место. После проведенной операции у меня не осталось сил, я выжат и морально, и физически.
– Будешь? – Карпов достает из кармана халата и протягивает мне электронную сигарету.
– Нет, – отвечаю даже не смотря в ту сторону. – Не хочу.
– Ну как хочешь, – пожимает плечами и убирает обратно.
Молчим.
Мальчика увезли в реанимацию, за его состоянием там проследят. Сейчас будут выводить из наркоза и Карпов в этом тоже будет участвовать.
Но не я.
Мне нужно немного времени прийти в себя. Руки болят так сильно, просто ужас какой-то.
– Что с Рузановой будешь делать? – интересуется друг.
– Гнать из хирургии поганой метлой, – отрезаю.
Я люто зол на Марьям. Слов таких нет, чтобы описать мое состояние!
Очень надеюсь, что в ее тупой голове хватит мозгов не показываться мне на глаза. Иначе я за себя не ручаюсь!
– Где он?! – из лифта выскакивает мужик. – Где мой сын?! – кричит, озираясь по сторонам. Замечает меня с Карповым, тут же направляется к нам. – Где мой ребенок?!
– Посторонним здесь находиться нельзя, – поясняю, преграждая мужику проход в сторону кабинетов. – Спускайтесь на лифте вниз.
– С дороги уйди! – требовательно кричит. – Я должен увидеть своего сына!
По горящему взгляду полному боли и отчаяния вдруг понимаю, чей именно это отец.
– Это ваш сын ехал с водителем? – говорю и как только произношу вслух понимаю, что сказал правду.
– Где он? – кидается ко мне с отчаянием.
– С ним все в порядке, – спешу успокоить разбушевавшегося отца. – Ваш мальчик прооперирован, его жизни на данный момент ничего не угрожает, – незаметно киваю Сереге и увожу перепуганного отца обратно к лифтам. – К сожалению, нам пришлось удалить ему селезенку, но иного варианта спасти жизнь вашего сына не было.
– Жив, – с облегчением выдыхает. – Он живой!
– Не переживайте, – опять успокаиваю. – С вашим сыном все хорошо.
Смотрю на мужчину и мне становится не по себе. Вдруг я узнаю его лицо и понимаю, почему оно кажется мне таким знакомым.
– Валентин Юрьевич, – обращаюсь к мэру города, как положено по имени-отчеству. – Нужно, чтобы вы подписали некоторые бумаги.
– Без проблем! Все подпишу! Все сделаю! – обещает с жаром. – Вы мне ребенка спасли! Он мой единственный сын. Другого больше не будет.
Приезжает лифт, из него выскакивает медсестра.
– Александр Петрович! Вы очень нужны! – тащит меня в кабину. – Там ужас!
– Что еще? – спрашиваю едва стоя на ногах.
– Приемное полное, – сетует. – Без вас не справляемся.
– Иду, – нажимаю на кнопку первого этажа и кабина плавно опускается вниз.
– Спасибо!
Глава 8. Василиса
Утро начинается с проверки телефона.
Не успев толком открыть глаза, принимаюсь шарить рукой по прикроватной тумбочке, нахожу искомый предмет, снимаю блокировку и разочарованно вздыхаю. От Хмельницкого сообщений больше нет.
На душе сразу же становится тоскливо и грустно, ведь я так надеялась, что Саша напишет и скажет мне приезжать.
Но нет… Саша не написал. А это значит, со Степой ситуация остается без изменений. Малыш не пришел в себя.
Вздыхаю. Глушу рвущееся наружу отчаяние и заставляю себя верить в благополучный исход.
Мой сын в надежных руках. С ним обязательно все будет в порядке. Хмельницкий, хоть и сволочь, но он отменный врач и пока он рядом со Степкой, я могу быть спокойна.
Прижимаю к себе чуть крепче сладкий спящий комок. Я так и не смогла отнести Феденьку в его кроватку, мы проспали всю ночь вместе.
Я хоть и стараюсь лишний раз не будить Феденьку, но не трогать его не выходит, уж слишком огромна дыра внутри. Страх окольцовывает, паника душит и единственный, кто не позволяет мне скатиться в пучину безысходности и боли, это мой второй сын.
Касаюсь губами макушки сыночка, закрываю глаза. Вдруг понимаю, что в уголках стоят слезы.
Мой маленький мальчик, мамочка будет с тобой. Пусть некоторое время меня ты видеть не сможешь, мы обязательно все наверстаем чуть позже. Обещаю!