Очень Большой Лес. Том 2 - Головачев Василий. Страница 28
– Прости, что беспокою, старина! Помоги!
Дуб загудел. Но это был не обычный гул, к какому земляне привыкли: гудел сам дуб, с ветвей которого сорвалась туча громадных – в ладошку ребёнка – жуков и кинулась к застывшему человеку с ношей на руках. Дождавшись подлёта гигантов, нависших над ним подобием конусовидного фонтана, Максим двинулся к дереву, загораживающему полнеба, повторяя мысленно: «Я друг! прошу помощи! я друг! прошу помощи!..»
Сзади послышался крик:
– Макс! Подожди!
Он оглянулся.
Через поле бежал Костя с охапкой зелёных и бурых растений. Остановился, когда к нему метнулась струя жуков.
– Не бойся, они не кусаются! – крикнул Максим, заметив, что из ближайших лесных зарослей за спиной ботаника вынеслось облако бабочек.
Жуки первыми достигли молодого человека, втянувшего голову в плечи, но бабочки не дали им накрыть ботаника, соорудив нечто вроде зонтика, и жуки, покружив над человеком гудящим сгустком, вернулись к основной стае, посчитав, очевидно, что гость не опасен.
Максим уложил Редошкина на траву под шатром свисающих дубовых ветвей, сел рядом, подогнув ноги и глядя на бугристый ствол исполинского дерева.
– Ну и дубище! – подбежал Костя с широко раскрытыми глазами, в которых прятались восторг, сомнения и страх. Свалил рядом с телом раненого охапку растений, среди которых угадывались стебли хвощей и стрелочки рогоза.
– Это лагохилус опьяняющий, хорошо останавливает кровь. А это обезболивающее – болиголов пятнистый. Там его полно. И вот ещё хвощ полевой, лечит раны не хуже опиоидов. Конечно, травы надо бы размельчить и залить кипятком на какое-то время, но можно и так использовать, всё равно помогут.
– Займись Жорой, обработай края раны. Меня не отвлекай, я ухожу в Лес.
– Как уходишь?! – не понял ботаник. – А-а… понял, ладно, не беспокойся. Но какой дуб, а?! Утёс! Он больше любого здания Москва-Сити!
Максим закрыл глаза, сосредоточился на контакте с деревом, а через него с Лесом, неистово надеясь, что он не ошибся в силе этого великого создания.
На этот раз контакт с Лесом произошёл не так, как прежде. Могучая, хотя и призрачная энергия влилась в голову человека, и он едва не растворился в ней, чудом удержав концентрацию ума и воли, оставшись личностью при вхождении в ментальный транс.
Серебристый туман, окутавший его непроницаемой пеленой, рассеялся, отступая в глубины непривычного космоса, и Максим оказался внутри сферы, стены которой проросли миллионами мерцающих тусклым золотом веточек, похожих на корешки растений. Впрочем, это, наверно, и в самом деле была корневая система Большого Леса, показавшая себя человеку в качестве напоминания, с кем он имеет дело.
Перед взором майора возникло сгущение веточек, нарисовавшее голову гиганта, объединившего в себе черты седого старика, былинного героя и дерева. Конечно, никакой это был не старик и не былинный богатырь, просто сознание Максима, впавшего в медитативный транс, нарисовало ему собеседника, руководствуясь теми образами, что хранила память.
«Человек… мы слушаем, – гулко проговорил дуб-богатырь. – Чего… ты… хочешь?»
«Он умирает! – быстро откликнулся Максим мысленным шёпотом. – Мой друг ранен… помоги вылечить его!»
«Где твоя половина? С ней ты сильнее…»
«Её украли… люди несовершенны… многие жаждут славы, удовольствий и власти… долго объяснять… один из нас силой заставил мою подругу… мою половину, да… заставил её следовать за ним… и увлёк в нижний лес… я хотел просить тебя помочь найти его… но сначала помоги спасти моего друга!»
«Это можно сделать… через твою энергетику… но ты потеряешь очень много… нервных связей…»
«Плевать! Главное, что Жора будет жить!»
«Подсоединись к нему…»
«Как?»
«Прими его сознание и тело как своё…»
«Хорошо, постараюсь, а потом?»
«Держись, сколько сможешь…»
Максим набрал в грудь воздуха, медленно выдохнул, положил руки на плечо и на грудь раненого, сосредоточился на восприятии чужой пси-сферы, представил, что он – это Редошкин, лежащий без сознания, и на него горячим душем обрушилась струя невыносимой боли и муки, едва не выбив из головы все мысли. Вероятно, он даже закричал, потому что откуда-то из невероятной дали прилетел тихий испуганный голосок:
– Макс, тебе плохо?!
Не ответил, распределяя струйки боли по своему телу и погружаясь в мрачную бездну бессвязного бормотания и тоненьких воплей, колющих голову иголками смутных вибраций. Из бездны всплыл голос:
– Кто… здесь?
– Жора! – вскинулся он. – Обопрись на меня! Возьми всё, что тебе нужно, подштопай плечо и вылезай из этого грёбаного болота беспамятства!
– Командир…
– Да, я, давай, напрягись!
Сердце заработало сильней, кровь быстрее побежала по жилам, отдавая тепло уже не родному телу, а раненому. Максим стал тонуть в струях тьмы, вспыхивающих искрами неприятных ощущений, одним из которых было чувство растворения в пустоте. Он таял, буквально как кусок сахара в воде! Но продолжал гнать сердце как лошадь вдоль обрыва до тех пор, пока не растворился во мраке беспамятства…
Очнулся от приятной прохлады, лизнувшей лицо. Открыл глаза.
Костя лил ему на голову воду из фляги, а рядом, прислонившись к стволу дуба, сидел Редошкин и смотрел на спасителя чернющими глазами, полными сострадания, удивления и надежды.
– Оклемался, командир?
– А ты говорил – мёртвому припарки! – с облегчением воскликнул Костя.
– Ты… о чём? – вяло поинтересовался Максим, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
– Я тебе нацепил на лоб листья крапивы.
– Зачем?
– Яд крапивы неплохо помогает в таких случаях.
Редошкин хрипло булькнул горлом, что можно было расценить как попытку рассмеяться.
– Он и меня крапивой обклеил.
– Не только крапивой.
Максим отлепил от щёк и лба жгучие листочки, сел, приглядываясь к сержанту.
Плечо Редошкина было обмотано бинтом, из-под которого виднелись зеленоватые стебли каких-то трав. Судя по цвету щёк и губ сержанта, к которым возвращалась жизнь, можно было судить, что начался процесс восстановления мышц и боль отступила.
– Что ты сделал? – понял взгляд майора Редошкин.
– Не я – Лес.
– Без тебя он бы ничего сделать не смог.
– Заставил работать твою энергетику… через мою.
– Другими словами, ты отдал мне свою силу.
– Не бери в голову.
– Да пребудет с вами сила! – воскликнул Костя со смешком, вспомнив, очевидно, мантру джедаев.
– Теперь я вам обоим по гроб жизни обязан, – проворчал Редошкин.
– Говорю же – не бери в голову. Как плечо?
– Зудит и чешется, но большой боли нет. Такое впечатление, будто внутри мышц бегают муравьи.
– Это тебя лечат эритроциты, – сказал Костя. – Восстанавливают ткани и сосуды.
– Не крапива твоя колется?
– Рана была уже закрыта кожицей, когда я тебя бинтовал, и крапиву на неё я не лепил.
– Спасибо, доктор, не знаю, чем расплачиваться буду. А бинт где взял?
– У тебя же в аптечке.
– Это не аптечка, а МРН.
– Чего?
– Медремнабор.
– Какая разница?
Редошкин повернулся к Максиму:
– Ну что, командир? Полетели домой?
Максим отобрал у Кости флягу, напился, потом лёг поудобней.
– Мне надо кое-что выяснить.
– Ты и так все силы потратил.
– Не все.
В ветвях над головами разговаривающих загудело, вниз посыпалось облачко жуков.
Костя с опаской пригнулся.
– Чо это они?
– Не паникуй, это служители дуба. – Максим закрыл глаза. – Ждите, я поговорю с Лесом.
– Мог бы с ним и позже поговорить.
– У нас проблема, – понизил голос Костя. – Точилин Вику украл.
– Что?! Как – украл?!
– Потом расскажу.
Редошкин выругался.
Максим сосредоточился на контакте с дубом и через минуту провалился в знакомую сферу слабо светящихся тоненьких веточек и волосков.
«Человек… ты нерасчётлив… сначала восстанови энергетику… потом поговорим… иначе необратимо… повредишь нервную систему… и генератор силы…»