Лучший приключенческий детектив - Аврамов Иван Федорович. Страница 72

— А эти загадочные кружочки? — поинтересовался Робер. Ему давно было интересно, чтобы они могли означать. — И буковки рядом: все эти «chap.» с римскими цифрами.

— Мы слепцы! — расхохотался Пушкиндт. — Раскололи сложнейший код Буссенара, а очевиднейшую вещь у себя под носом не разглядели. К великой троице слепцов — Гомеру, Мильтону и Паниковскому — впору прикомандировать и меня многогрешного. «Chap.» — это же сокращение от слова «chapitre» — «глава»! Обыкновенная книжная глава!.. Ваш дед, мсье Робер, восстановил по тексту книги «Через Австралию» путь экспедиции Буссенара! А кружками отмечал места, описанные в той или иной главе.

— А сколько в книге всего глав? — спросил Боб. Открыл оглавление, посмотрел, сам себе ответил: — Двенадцать.

— А кружков всего семь, — как бы невзначай заметила Анна.

— Так ведь и не в каждой главе описан маршрут экспедиции, — не растерялся Пушкиндт. — Я точно помню, первые две главы посвящены рассказу одного из героев об истории Австралийской колонии. Вот и нет на карте кружков с цифрами I и II.

Слово снова взял Боб:

— А вы обратили внимание, что кружок возле второй от верха надписи — «chap. XI» — отличается от остальных. Он гораздо крупнее. Может это как-то связано с сокровищами Буссенара?

— Конечно, связано! — завопил Пушкиндт. — Именно в предпоследней, одиннадцатой главе описывается прибытие экспедиции на земли племени нга-ко-тко. В этой главе еще описано золотоносное поле, где самородки лежат прямо под ногами, словно простые булыжники. Я думаю, ваш дед намеренно выделил именно эту главу, а не двенадцатую. Та у сочинителя получилась какая-то скомканная, явно перегруженная самыми разнообразными событиями. Там и встреча с Рыжим Опоссумом, и обнаружение сокровищ, и снаряжение каравана, и путь до залива Карпентария, и предательство одного из членов экспедиции, и пираты, и погоня, и даже морской бой. Сущая каша, а не путевой дневник. Всё это опять-таки подтверждает мою версию: именно в этой главе писатель позволил себе немного смухлевать, дабы ловко замести следы и сбить доверчивых читателей с толку.

— Но всё равно, — вернулся к обсуждению карты француз, — кружок весьма велик, чтобы рассматривать его как надёжный ориентир, указывающий на место, где могут быть спрятаны сокровища. Учитывая масштаб карты, можно сделать вывод, что кружок этот накрывает весьма обширную территорию, равную примерно… — Боб вспомнил слова Лелуша, озвучил: — Парижу с пригородами. Если, конечно, не больше. На этаких простора мы с вами долго будем искать клад Буссенара. Будь в нем хоть три тонны золота, хоть все десять.

— Вы опять-таки забыли про координаты, — проверещал Пушкиндт. — В книге, насколько я помню, казаны координаты, того места, где герои произведения отыскали золотой клад. На память я их, естественно, не помню (признаюсь честно, читал книгу давно), но вот посмотреть можно. Как я уже говорил, речь о координатах, если мне не изменяет память, шла в третьей главе. Открываем… Находим… Читаем…

Если открыть книгу и найти нужную главу у Пушкиндта получилось, то вот прочитать необходимый кусок текста ему помешал… взрыв.

23 часа 40 минут 00 секунд.

Бах-тарарах!

Окна вынесло напрочь. Мирно беседующих кладоискателей накрыло дождём из осколков и щепок. Причем Аннет то ли взрывной волной, то ли некой неведомой силой (может быть имя сей силе первобытный страх?) швырнуло прямо на Боба. В принципе не собиравшийся падать каскадёр — (Малик на съёмках порою и не такие бабахи устраивал) — рухнул, сбитый девушкой, на пол. Анна плюхнулась сверху: словно трюкач на гимнастический мат. «Живой мат» скорчился от боли в рёбрах. О, мой Бог!.. Потом немного отпустило. Француз ощутил на своем лице горячее дыхание «русской красавицы», а его руки невольно нащупали под безвкусной балахонистой кофтой, как ни странно, весьма аппетитные женские формы.

В голове мелькнули совсем уж несвоевременные да и не вполне приличные мысли:

«А с фигурой у мадмуазель всё в порядке! И какого дьявола она нацепила это унылое тряпье? Сменила бы гардероб, распустила волосы, чтобы скрыть не в меру оттопыренные органы слуха, поменяла очки на линзы — глядишь и…»

Додумать Робер не успел. Итак они с Аннет задержались в этой не совсем приличной позе непозволительно долго (целых полторы секунды!), а тут ещё через высаженное взрывом окно в комнату влетело три фигуры в камуфляжах.

Первым на вторжение непрошенных гостей отреагировал Пушкиндт. Он в отличие от Боба и Аннет устоял на ногах. С завидным для человека его лет проворством сыщик-литературовед бросился к корзине с коллекцией тростей. Недолго думая, выхватил самую длинную: чёрную с круглым костяным набалдашником, — бросился в атаку на людей в камуфляжах.

И надо сказать, вовремя. Один из пятнистых уже целился в Боба из пистолета с глушителем. (Боба посетила еще одна несвоевременная мысль: «И зачем ему глушитель, когда звук взрыва, небось, переполошил уже всю округу?»).

Хэк! — Пушкин обрушил трость на вооружённую пистолетом руку.

Блямс! — оружие с грохотом полетело на пол.

Ой! — сдавленно вскрикнул пятнистый, поджимая перебитую руку.

Его подручные, по всей видимости, не были вооружены. Но соображали шустро. Прежде чем Боб успел вскочить на ноги, а Пушкиндт излить на вторженцев при помощи всё той же трости свой праведный гнев, они сорвали со стен рапиры и ринулись в атаку. Разъярённый наследник Троцкого ловким движением извлек из трости спрятанный там клинок, бросился навстречу врагам.

Дзинь! — стальные полосы брызнули искрами.

— Vriosh', ne voz'miosh'! — ревел потомок «Льва революции».

«Ого! — восхитился Робер. — Жан Маре нервно курит в сторонке!»

Пушкиндт «давал прикурить» не только звезде фильмов «плаща и шпаги», но и двум нападавшим. Знать, искусство владения холодным оружием прошедших времен не входило в число умений людей в камуфляжах. Наверное, они более привыкли иметь дело с автоматами да пистолетами, на крайний случай, с боевыми ножами. А вот Пушкиндт, казалось, родился с клинком в руке. Работал с двух рук: в правой — шпага, в левой — ножны. Лихо рубил, колол, финтил, парировал. Управлялся сразу с двумя, да ещё третьего успевал отгонять от лежащего на полу пистолета.

«Нечего отлеживаться под женщиной, — сам себе намекнул Боб. — Пора вмешаться в ход сражения». — И попытался выбраться из под Аннет.

Это оказалось не так-то просто. Девушка мертвой хваткой вцепилась в куртку Робера, прижавшись к обладателю куртки всем телом. Боб отметил: упругостью молочных желез Анна не уступит не вылезающим из спортзалов и салонов красоты парижским актрисам. Но пора было пожертвовать приятным ради полезного. А полезным сейчас было не валяться на полу в обнимку с фигуристой барышней, а помочь Пушкиндту разобраться с незнакомцами в камуфляжах. Как-то некрасиво бросать его наедине с тремя противниками. Тем паче что русский только что спас ему жизнь: выбил из рук злодея нацеленный в Робера пистолет.

— Аннет, всё нормально, — пытался он успокоить поддавшуюся панике фемину, одновременно силясь стряхнуть её с себя.

Но это оказалось не так-то просто. Хватка у девушки оказалась железной. И откуда только такая силища в руках?! Наверное, со страха. Такое порою бывает.

Боб решил поменять тактику. Как был, — на спине, с прижавшейся к нему Анной, — быстро перебирая лопатками и отталкиваясь ногами от пола, пополз к лежащему в трёх шагах пистолету. Подобным образом он уже ползал. На съемках боевика «Под шквалом адского огня». И задача в фильме у него была похожая: проползти на спине, прикрываясь от пуль телом мёртвого террориста. Террориста тогда играл Малик. Пока Боб с серьёзной миной изображал перед камерой нечеловеческие потуги и крайнюю степень героизма, острый на язык балагур шептал ему прямо в ухо: «Видела бы тебя сейчас Софи. Навзничь, на грязном полу. А сверху — паренек из Алжира»…

А Пушкиндт, не прекращая осыпать ворвавшихся в его дом незнакомцев палочными ударами, решил вступить с ними в диалог: