12 табуреток. Непридуманные истории о тех, кто не погашает кредиты - Бориз Йана. Страница 24

***

Правы философы, утверждающие, что все окружающие нас предметы и явления воспринимаются субъективно. В плохую погоду мы восхищаемся уютом своего офиса, сидим, попивая чаёк, как в уютной норке, любовно ласкаем взглядом каждый предмет интерьера, а в хорошую погоду стены кажутся нам тёмными, давят на расшатанную упрямыми клиентами психику, и хочется выбежать на улицу, распахнув объятия влажным дурманящим запахам молодой зелени.

По соседству с офисом вместо привычных елей и клёнов жители посадили яблони. Когда наступает апрель, мы стараемся при любой удобной возможности и даже в отсутствие таковой прогуляться мимо цветущих деревьев. Они стоят, как кокетливо наряженные невесты, на ярком зелёном ковре. При попутном ветерке аромат цветущего сада залетает к нам в окна, побуждая бросить все бумаги и отправиться влюбляться в прекрасный весенний день, впитывать в себя волны умиротворения, льющиеся с чистого лазурного неба. Именно в такой день Эрик позвонил и, оторвав мой и без того непоседливый взгляд от созерцания апрельского карнавала цветения, назначил встречу через полчаса. Я в тот день была хитренькой (хотя обычно-то сама простота!), поэтому ровно через полчаса вышла во дворик, чтобы сидеть не в четырёх стенах, а на лавочке. Тут же на горизонте обозначилась спортивная фигура моего посетителя, который поведал очередной грандиозный стратегический план.

Он сообщил, что Акбота буквально убита нашим отказом. Её шокирует жестокосердие и хладнокровие палачей, разрушающих личную жизнь и финансовое благополучие сограждан. Деньги ей нужны в самой крайней степени, решается вопрос жизни и смерти. Насчёт источников погашения можно не волноваться, потому что крестьянским хозяйством с аквакультурами никто не занимается, землю выставили на продажу за 200 000 долларов. С продажи и закроется кредит.

– Объясни, пожалуйста, какой такой вопрос жизни и смерти можно решить за $10 000?

– Она сбила человека на машине. Планирует оплатить лечение и полюбовно договориться, чтобы пострадавший отозвал своё заявление, и ей не пришлось садиться в тюрьму.

– А так можно?

– Не знаю, – задумчиво произнёс мой собеседник, – слава Богу, не попадал в подобные ситуации. Мне кажется, в нашей стране за деньги всё можно.

– Вынуждена согласиться с последним утверждением, – глубоко и удрученно вздохнув, я присоединилась к его объективному мнению.

Чудесный весенний пейзаж разгонял мрачные думы, хотелось мечтать, и в голове роились лишь приятные мысли.

– Ты не думай, я пришёл не уговаривать тебя выдать ей кредит, – Эрик вернул меня к мрачной теме беседы.

– Вот удивительно, – я не удержалась я, чтобы не съязвить, – а разве такое когда-нибудь удавалось?

– Послушай, давай по существу. Это крестьянское хозяйство документально оформлено на девушку. Родители её – пожилые и нездоровые люди. Она выставила землю на продажу, вот посмотри объявление, – с этими словами он открыл закладку в телефоне и продемонстрировал объявление на сайте «Крыша», а затем продолжил, – девица была в самых разных организациях: и в банках, и в МФО, и к ростовщикам ходила. Частники-ростовщики соглашаются дать деньги под 15 % в месяц, это очень дорого.

– Извини, но я вынуждена тебя перебить. Эта земля вряд ли стоит 200 000 долларов. Думаю, ей красная цена 100 000 или вообще 50 000, – я встала и, немножко погуляв под цветущими яблонями, уселась на противоположную скамейку, чтобы смотреть в лицо своему оппоненту. – Впрочем, оценщик ездил на объект вместе с менеджером. Завтра мы получим рыночную стоимость.

– Можно я продолжу? – умоляюще попросил Эрик. – Девушка оформит договор купли-продажи на моё имя. То есть я стану собственником. Если через полгода или год крестьянское хозяйство не будет продано, я начну продавать его сам.

– Эрик! Это криминал, – я предостерегающе вскинула руку, но он продолжал. – Я возьму с неё все расписки, которые скажешь, а крестьянское хозяйство поставлю в залог и буду залогодателем по её кредиту.

– Зачем тебе это надо?

– Жалко девчонку. Ходит к моим родителям каждый вечер и плачет. И не столько даже её саму жалко, пусть бы посидела в тюрьме да ума набралась, сколько жалко её старых и больных предков.

– Пойми, если эту сделку через суд признают мнимой или притворной, договор купли-продажи аннулируют, а долг останется.

– Пойдём в офис, поговорим с юристом, – Эрик нисколько не разделял моего желания наслаждаться апрельским очарованием и хотел перевести беседу в деловой интерьер офиса. Я со вздохом поднялась с облюбованной лавочки:

– Ну, пошли.

Честно говоря, на юриста у меня большой надежды не было, зная его склонный к авантюрам характер. Разумеется, он поддержал великодушную затею всеобщего любимца и клятвенно заверил дружный коллектив и меня лично, что в суде выиграет против любых возможных оппонентов:

– Во-первых, даже в случае проигрыша суд всего лишь признает договор купли-продажи договором залога. Таким образом, наши требования в любом случае сохранятся. Никаких иных последствий ни для Эрика, ни для нашей организации быть не может.

– Надо всё же помочь девчонке. В противном случае она обратится к частникам и будет им отдавать по 15 % в месяц, – поддержал менеджер своего коллегу.

– Нет, это нехорошо, мы потом переругаемся с Эриком, и кто будет наши машины ремонтировать и продавать? – резонно взывала я к практичности.

– Нельзя же всё время думать о машинах, когда на кону человеческие жизни и судьбы! – укоризненно сверкнула на меня глазами ещё одна великая заступница из числа сотрудников.

– Окей, если вы все хором на меня напали, давайте обсудим ситуацию с профессиональной точки зрения, – я притворилась, что сдаюсь. – Эрик будет формальным собственником недвижимости, а значит, залогодателем и гарантом в одном лице. У Эрика есть своя кредитная линия в нашей организации, залогом по ней является его дом, в котором проживает его собственная семья, в том числе несовершеннолетние дети, – я повторно обозрела притихшую аудиторию. – Если дело дойдёт до судебных тяжб, мы будем взыскивать просто со своего заёмщика, который находится перед вами, а что уж он продаст, не наше дело.

Коллектив дружно, но пристыженно закивал.

– И ты, – мой взгляд упёрся в юриста, – будешь судиться не с какой-то девицей, а с ним! – с этими словами я театрально перевела псевдонегодующий взгляд на Эрика и даже хотела указать на него пальцем, до чего, к счастью, дело не дошло.

– Я не позволю девчонке портить наши отношения и вгонять меня в долги, – после паузы произнес Директор.

Я обрадовалась, что он всё-таки внемлет голосу рассудка, который звучит в унисон с моим, но радость была преждевременной.

– Я не позволю ей ставить палки в колёса, – решительно заявил самоотверженный альтруист, – если не погасит долг, пригрожу, что расскажу её родителям.

– Классно, – промямлила я, пребывая в шоке, – сначала мнимые сделки, а теперь и до шантажа дошло.

– Или она садится в тюрьму, – любезно развил мысль менеджер.

– Да фиг с вами, делайте, что хотите. Потом сами будете расхлёбывать, – кинула я через плечо и вышла из комнаты менеджеров, чтобы пойти на кухню и сварить кофе. Если не хотят меня слушаться, не буду их палками бить. Десять тысяч американских президентов – небольшая сумма для конторы, можно ею и поиграться, чтобы потом не выслушивать, как из-за моей принципиальности страдает бедное юное создание.

Назавтра независимый оценщик назвал предположительную стоимость крестьянского хозяйства в размере, чуть превышающем 100 000 долларов. Акбота хотела продать его за $200 000. В тот же день оформили нотариальную сделку купли-продажи, договора залога, займа и похлопали по плечу Директора, поздравив его с ценным приобретением. Через несколько дней счастливая Акбота приступила к реализации плана спасения пострадавших в ДТП и себя лично.

Первые 2-3 месяца девушка погашала взносы, но потом, кажется, это занятие ей наскучило.