Дорога к себе - Ласкина Зоя. Страница 28

За весь день они лишь раз остановились на привал. После шли еще довольно долго, и даже когда совсем стемнело — при свете парящего огонька, созданного Эльдалин.

Наконец девушка все-таки зацепилась за какой-то корень и растянулась на влажном мху.

— Тьма поглоти этот лес! — прошипела она сквозь зубы.

— Да куда ж еще темнее? — усмехнулся Ломенар. Впрочем, тут же опомнился и протянул ей руку.

— Ничего смешного. Было довольно больно, — с досадой проворчала Эльдалин, но тут же смутилась: — Прости, от брата нахваталась, он порой выражался и покрепче. Конечно, среди людей ты такое вряд ли слышал, но должен понимать, какие у амдаров отношения с темнотой.

— Не знаю, я люблю гулять по ночам, видно, в этом случае человеческая кровь сильнее, а может, просто желание скрыться от чужих глаз пересиливает даже амдарскую тягу к свету. Я смеялся не над тем, что ты упала, и даже не над самим ругательством, а, скорее, над тем, каким тоном ты это произнесла. Так непохоже на тебя, впервые видел тебя разозленной! — не удержавшись, он усмехнулся еще раз, потом все же убрал улыбку с лица. — Думаю, ты просто устала. Торопиться нам вроде все равно некуда, так что на сегодня все, отдыхаем.

Новый день облегчения не принес. Идти становилось все труднее, даже едва намеченные тропки исчезли. Повсюду попадался непролазный кустарник. Чаще встречались деревья с толстыми стволами, а тонкие сплетались между собой, как и кривые ветви, преграждая путь.

— Не нравится мне здесь, — в который раз пожаловалась Эльдалин. — Ты уже видел подобное в этом лесу?

— Нет, я шел другим путем, и лес там казался примерно одинаковым.

— Так, может, вернемся и пройдем твоим путем? Здесь все равно быстрее не получится, ползем как улитки, всю одежду изодрали, к тому же, того и гляди, Арелат среди веток застрянет.

Ломенар покачал головой.

— Бесполезно. Это Заповедный лес. Он ведет тебя так, как ему вздумается. Сколько ни петляй, выйдешь не туда, куда хотел. Так что мы тут и в безопасности: невозможно найти того, кто сам не знает, где находится.

Деревья расступились, когда они окончательно выбились из сил. Солнечный свет больно резанул по глазам, заставив обоих зажмуриться. Наконец, проморгавшись и вытерев слезы, Ломенар разглядел, где они оказались, и это не был выход из леса.

— Ого! Неужели это правда?

— Что?.. Ой! — Эльдалин, тоже наконец обретя способность видеть, уставилась на дом впереди.

Точнее, руины. Каменное здание посреди обширной поляны явно когда-то было приличных размеров особняком, но кто-то разрушил его, а останки потрепало время. Крыша отсутствовала, стены второго этажа сохранились лишь частично, первый уцелел, но высокие окна топорщились осколками витражей, похожих на схваченные морозом цветочные лепестки. Дом просел — нижние окна оказались почти над самой землей, тут и там по стенам змеились трещины, проходя по всей высоте. Странно, но ланов на двадцать вокруг него не росли ни деревья, ни кусты, даже трава пробивалась редко. Несмотря на яркое солнце, здание выглядело мрачным и пугающим; даже лес за спиной казался более привлекательным.

— Что это? — прошептала девушка.

— А что ты знаешь о Заповедном лесе? — так же негромко отозвался Ломенар. — Откуда он взялся?

— Ну, я слышала сказки, — пожала плечами Эльдалин, и Ломенар залюбовался изяществом этого движения. — Вроде его очень давно создал злой маг, чтобы скрыться от кого-то.

— Не совсем так. По легенде, маг Гвендаль совершал немало злодеяний, а еще поклонялся демонам, поэтому никто не мог с ним справиться. Однажды чаша терпения людей все же переполнилась; тогда собрались сотня лучших магов того времени, и с ними немало воинов. Они преследовали Гвендаля, и он скрылся в своем доме. Несколько дней продолжалась осада, много людей погибло. Днем их убивала его злая магия, а ночью являлись демоны и пили их кровь. В конце концов стены не выдержали, и люди ворвались внутрь; маг не смог справиться со всей толпой, хоть и изрядно поредевшей, и его убили. Но перед этим он успел проклясть это место, и демоны за одну ночь вырастили лес. С тех пор сюда могут войти лишь те, кто бежит от кого-то или чего-то. Их преследователи или просто любопытные, решившие здесь погулять, далеко не уйдут — любые пути и тропы вскоре выведут их обратно. Даже река, протекавшая здесь прежде, изменила свое русло и теперь обходит лес стороной, чтобы нельзя было пройти лес насквозь, двигаясь вдоль нее.

— Вот уж точно сказки! — фыркнула Эльдалин. — Демонов не существует! Может, среди магов и встречаются злые люди, но такой власти у них быть не может.

— Мой учитель говорил, что все было иначе, — Ломенар улыбнулся ее горячности. — Гвендаль существовал на самом деле, но он был хорошим человеком, причем настолько, что Стихии помогали ему. Люди позавидовали его силе и приписали ее демонам, которых на самом-то деле и не существует, тут ты права. А когда его загнали в собственный дом, боги, хоть и хотели ему помочь, все же отказались проливать кровь людей. Тот и сам не хотел никого убивать, ему просто не оставили выбора, и все эти дни, сколько длилась осада, он держался один. Когда он погиб, Стихии создали этот лес в память о нем как знак уважения к своему другу. Но даже у них на это ушла не одна декана. Если бы они могли сотворить лес за ночь, они бы сделали это раньше, позволив магу ускользнуть от недругов. Руины, которые ты видишь, по всей вероятности, и есть то, что осталось от его дома. Мы в самом сердце Заповедного леса.

Несмотря на угрюмый вид, здание странным образом притягивало, и Ломенар медленно двинулся к нему. После всех дней, проведенных в чаще, на открытом пространстве он ощущал себя голым; мурашки пробегали по спине, словно от чьего-то недоброго взгляда.

— Я бы не стала туда заходить, — сказала Эльдалин за его спиной. — Это наверняка опасно.

— Мне самому тут неуютно, но жаль упускать такую возможность. Мало кто вообще бывал в Заповедном лесу, а этот дом за все время, что он стоит здесь, и вовсе видели единицы, и то если верить их словам. Мне не хочется уходить, не взглянув поближе. Да и кого бояться? Ни мертвых, ни живых тут нет; впрочем, я предпочел бы встречу с мертвецами. Живые очень любят причинять боль.

— Вижу, тебя не отговорить, — ее нарочито тяжелый вздох заставил его насмешливо хмыкнуть. — Тогда я с тобой. Одна я тут и подавно не останусь. Спокойно, Арелат! Жди нас.

Внутри пахло пылью и сухим камнем, но воздух был на удивление чистым — никаких признаков сырости, разложения или плесени. Дневного света, проникавшего сквозь уцелевшие оконные проемы и трещины в стенах, не хватало, чтобы все подробно разглядеть; Ломенар потянулся было за огнивом и факелом, но Эльдалин уже создала перед собой небольшой голубоватый огонек. Ломенар уже не впервые наблюдал, как она это делает, и все же…

— Меня так научишь? — небрежно спросил он.

Она удивленно повернулась; огонек тоже сдвинулся, по-прежнему держась у ее груди, и от этого все тени будто ожили: в тусклом голубом сиянии это выглядело пугающим, но и волшебным.

— Это же проще всего. Ты умеешь исцелять, но не можешь создать парящий огонек?

— Как-то ни к чему было.

— Покажу, когда выйдем, а пока поглядим, что тут интересного.

Интересного оказалось немного: камни, выпавшие из стен и потолка, — некоторые покрыты искусной резьбой или обрывками надписей на разных языках (Ломенар узнал амдарский и хаммарский), осколки оконных витражей, битая посуда — стеклянная и глиняная, редкий блеск потускневших изделий из золота и серебра… На второй этаж вела выщербленная лестница без перил, будто упиравшаяся прямо в небо. Верхние ступеньки слабо искрились в лучах солнца.

В конце лестницы их встретил свободно гуляющий между обломками ветер, наверняка частый гость на протяжении многих лет, — лишенные пыли плиты оказались разноцветными. Похоже, когда-то на отделку этой комнаты ушли все возможные виды камня: хаммарский жемчужный мрамор, крапчатый гранит из Бьёрлунда, кварцит из Сехавии, переливающийся на солнце всеми оттенками красного и коричневого, и даже умопомрачительно редкий гиорит — красивейший зеленый с лучистыми вкраплениями камень, которым в древности отделывали только избранные храмы и дворцы.