Атавия Проксима - Лагин Лазарь Иосифович. Страница 36

Вот какими причинами были вызваны дополнительные тяготы, легшие с утра двадцать четвертого февраля на плечи атавской полиции, в том числе фарабонской. Полиции надлежало строжайшим образом следить, чтобы обеспечить «ЭДЭН» от конкуренции со стороны тех лиц и организаций, которые тоже могли додуматься до торговли справками. Именно акционерное общество «ЭДЭН» и вдохновило полицию на борьбу с теми плохими атавцами, которые за неимением других средств к существованию и отсутствием потребности или денежных возможностей к передвижению по стране пытались уступить желающим справки, полученные ими после прививок.

Ко времени, когда делегация, возглавляемая мадемуазель Грэйс, добралась в хлопотах за сирот Наудуса до самого начальника полиции Фарабона, были уже выловлены, отданы под суд и в порядке ускоренного судопроизводства осуждены первые четырнадцать одиночек, пытавшиеся конкурировать с «ЭДЭНом».

Понятно, что начальнику полиции было в этот день не до разговоров с делегацией, состоящей из пяти дам достаточно демократической внешности.

Но слишком велики были опасения мадемуазель Грэйс за деньги доктора Раста и слишком велико было ее желание совершить богоугодное дело, чтобы от нее так легко мог отделаться даже начальник фарабонской полиции.

– Ну, хорошо, – вздохнул он, наконец, устав бороться с долгоносой девой. – Устроить ваших сопляков…

– Это не мои сопляки! – возмущенно перебила его мадемуазель Грэйс. – И смею вас заверить, что если бы у меня когда-нибудь были дети, я не позволила бы называть их сопляками даже самому президенту Атавии.

– Не сомневаюсь, – отвечал начальник полиции. – Я говорю о ребятишках, за которых вы взяли на себя труд хлопотать. Так вот, устроить их в приют выше моих сил. Но мне кажется, что я могу дать вам хороший совет.

– Господь бог смотрит на вас с упованием и надеждой, сударь! – воскликнула с чувством мадемуазель Грэйс.

– Я не настолько тщеславен, чтобы считать себя крупным специалистом в вопросах медицины, но мне кажется, что самым правильным и полезным для ваших младенцев было бы, если бы их переправили к маме в этот, как его, Мадуа.

– Но ведь там наибольшая опасность чумы, сударь!

– Поверьте мне, она там во всяком случае не большая, чем, предположим, у нас в Фарабоне.

Начальник полиции имел в виду махинации со справками.

– Что вы, сударь! – взволновались члены делегации. – Неужели вы в этом уверены?

– Я говорю о тех, кто почему-либо уклонится от прививок. Надеюсь, ребятам прививки сделали? Ну, вот и отлично. Денег на дорогу у них хватит?

– Ровно семьдесят пять кентавров, господин начальник.

– Предположим, что найдется человек, который согласится отвезти их за двадцать пять кентавров до границы санитарного кордона. У них вполне хватит денег еще и на проезд и на то, чтобы нанять человека, который доставит их от границы кордона до Мадуа.

– Или до Кремпа, – сказала мадемуазель Грэйс. – Очень может быть, что их мать находится сейчас в Кремпе. Там у нее брат. Это не доезжая Мадуа.

– Ну вот и отлично, – облегченно вздохнул начальник полиции, который согласился бы в этот горячий день прибавить от себя кентавров двадцать, лишь бы отвязаться от этой напористой старой девы. – У вас найдется человек, который согласился бы отвезти их к границе кордона? Со своей стороны я мог бы вам предложить одного вполне порядочного человека.

– Господь вознаградит вас за вашу доброту, сударь! – обещала ему мадемуазель Грэйс.

Через час агент наружного наблюдения уселся с маленькими Наудусами в поезд. В кармане у него лежало письмо начальника фарабонской полиции с просьбой к начальнику санитарного кордона, преграждавшего путь в Кремп, пропустить трех нижепоименованных осиротевших детей к их матери, временно находящейся в городе Мадуа или в Кремпе.

Агент действительно оказался на редкость порядочным человеком. Он действительно довез их сначала в поезде, а потом в машине до самого кордона, хотя ему ничего не стоило забрать у них остальные деньги и бросить где-нибудь на промежуточной станции.

Он передал начальнику кордона ребятишек и письмо начальника полиции, потрепал их на прощанье по щекам, попросил передать маме, что он желает ей здоровья и счастья и что они прекрасно вели себя в дороге, и повернул в обратный путь.

Правда, по вполне понятной в подобных обстоятельствах забывчивости он не возвратил им их справки о прививке и вскоре вынужден был продать их по тридцать пять кентавров за штуку. Но это только доказывает, что господь никогда не оставляет добродетель без щедрого вознаграждения.

Пока юные наследники Сима Наудуса, укутанные по самые макушки в старые шарфы их сердобольных фарабонских соседок, восторженно переживали в открытом кузове грузовика их первое в жизни путешествие, в кабине только и было речи, что что-то с Атавией неладно, потому что когда закрывают биржи по всей стране, это никогда не бывает от хорошей жизни. И что скорей всего это связано с каким-нибудь ужасным заговором этих проклятых черномазых, которые задумали, наверно, ближайшей ночью перерезать всю белую Атавию, чтобы установить в стране свою черную, негритянскую власть. И им, можете в этом быть уверены, наверно, уже обещали помощь коммунисты и тому подобные иностранцы, и что, будь их, шоферов, воля, они бы давно и разом покончили и с неграми в с коммунистами, и тогда не было бы ни чумы, ни кризисов, ни безработицы и белым людям жилось бы спокойно и хоть более или менее сытно.

Было совсем темно, когда машина остановилась перед домом, в котором проживал молодой дядюшка маленьких Наудусов. Здесь шофер их и ссадил, потому что в Мадуа ехать он сегодня уже не собирался. Было не до работы. Граждане Кремпа толпились на улицах со свежими вечерними выпусками газет. Теперь им было ясно, в чем причина бед, обрушивавшихся на них и на всю Атавию.

Газета была переполнена волнующими сообщениями о коммунистическом заговоре, раскрытом в самый последний момент благодаря бдительности парней из Бюро расследований. По всей стране уже несколько часов вовсю шли облавы на «красных», и благонамеренные граждане призывались к спокойствию и посильному содействию властям в борьбе с агентами Москвы. Теперь, когда уже окончательно доказана причастность Кремля к взрыву в Киниме, правительству пришлось распроститься со столь дорого стоившей стране традиционной лояльностью к подрывным элементам. Коммунистическая партия и все примыкающие к ней организации объявлялись вне закона.

Министр юстиции, давая представителям печати интервью о первых итогах массовых облав, проведенных сегодня, начиная с двух часов дня, сказал:

– Я не считаю нужным извиняться за какие-либо действия министерства юстиции. Я горжусь ими. Я с восторгом указываю на результаты нашей работы. И если кто-либо из моих агентов на местах держал или будет себя в дальнейшем держать несколько грубо, нелюбезно или бесцеремонно с этими иностранными наемниками, я полагаю, что этому не следует придавать особого значения, учитывая пользу, которую вся эта операция принесет стране.

Анна Мак-Кинли, знаменитый автор романов «Труп в трубе», «Свадьба второго палача», «Ноктюрн ужасов» и книги лирических стихов «Упоение пыток», заявила корреспондентам телеграфного агентства «Сенсация»: «Я хочу, чтобы патриоты разделались с большевизмом во всех его проявлениях. Необходимые для этого инструменты можно приобрести в ближайшей оружейной лавке. В отношении „красных“ мой лозунг – высылка или расстрел. Но лучше расстрел».

Один из популярнейших граждан Атавии, Фрэнк Эмброуз, по прозвищу «Сырок», глава прославленного треста убийц и президент синдиката преступников, тот самый, которого мы уже знаем как одного из учредителей акционерного общества «ЭДЭН», впервые в своей практике изменил принципу не выступать в печати с какими-бы то ни было декларациями. В три часа дня его друг и личный литературный секретарь Джон-Мак-Григор Стюарт, доктор искусств Эксептского университета, человек тончайшего воспитания, джентльмен с головы до ног, передал представителям всех более или менее крупных газетных агентств официальную декларацию его шефа.