Чёрный хребет. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей. Страница 54

– Значит, всё дело в бордовой жемчужине? – спрашиваю.

– Верно, – отвечает двойник.

– Мне казалось, что краснокожая старуха прокляла меня, заставляя пропускать фрагменты моей жизни. Но это было не проклятие, а Дар. Просто он предназначался не мне, а тебе.

– Тоже верно. Однажды ночью я так сильно воспылал к тебе ненавистью, что смог перенести нас на другой план существования. И получил там Дар, который позволял мне на короткое время подчинять твоё тело.

– И всё это время ты забирал контроль, чтобы побыть собой прежним? – спрашиваю.

– С Даром старухи я наконец мог почувствовать себя настоящим, хоть и ненадолго. Какое же это было удовольствие, проснуться посреди ночи, выйти из дома и просто посцать...

– Значит, это ты тогда заставил моё тело встать посреди ночи. А мне казалось, что я внезапно стал лунатиком. Это ты столько раз вмешивался в происходящее. Мой разум не давал сбой, это всё был ты...

Мой двойник сгибается в лёгком полупоклоне.

– Но это значит, – говорю. – Что и в Дигоре тоже был ты. Проснулся посреди ночи и... Ах ты ублюдок.

Лицо моего двойника искривляется в довольной ухмылке.

– Это ты тогда проснулся посреди ночи в Дигоре. Я всё это время был прав. Ты изнасиловал Майру, притворяясь мной, – шепчу. – Ну ты и выродок.

– Смотря, как это воспринимать, – отвечает двойник.

– А как это ещё воспринимать? – спрашиваю. – Она предавалась любви со мной, но даже не подозревала, что я – больше не я. Ни один нормальный человек не возлежит с посторонним человеком только потому, что он выглядит точно так же, как твой любовник. Если бы ты ей сказал тогда, что ты – не я. Она тут же проткнула бы тебя копьём.

– На самом деле мне плевать, – отвечает двойник. – Я её захотел и я её взял. А попробовала бы сопротивляться – использовал бы жёлтую жемчужину и привязал бы к кровати.

Как только встречу Майру, тут же ей всё расскажу. Пусть правда ей может не понравиться, но это правда. Я слишком долго живу на свете, чтобы понимать – из лжи не выходит ничего путного.

– И что теперь? – спрашиваю. – Предлагаешь нам обоим вернуться в Дарграг и продолжить жить нашу жизнь вдвоём?

Ни один из нас не верит, что такое возможно – двойник слишком сильно меня для этого ненавидит. Сомневаюсь, что мы оба выйдем из этого здания живыми.

– Нет, – отвечает. – Я вернусь в Дарграг и продолжу жить твою жизнь, продолжу всё, что ты начал. Буду и дальше завоёвывать окружающие деревни, подчинять всех вокруг. Создам всё, что ты планировал. Но за тем лишь исключением, что я не буду такой тряпкой как ты. Вырежу половину Фаргара, чтобы знали. Гуменд обращу в рабов. Сделаю всё то, что ты хотел, но намного лучше.

– А я что буду в это время делать? – спрашиваю.

– Думаю, ты будешь лежать в земле и гнить потихоньку.

– В твоём плане есть маленький недостаток.

– Какой же? – спрашивает двойник.

– Пусть ты и был прежним Гарном, но умер тогда под копытами марли. Твоя жизнь тебе больше не принадлежит. Теперь я – настоящий Гарн. И я не собираюсь стоять и смотреть, как ты портишь всё, к чему я прикасался.

– Тебе придётся...

– Для начала, – говорю. – Тебе придётся поднять свой меч и скрестить его с моим.

К счастью, мечи вместе с нами тоже разделились.

– Не знаю, как много ты видел, глядя моими глазами, – продолжаю. – Но я вроде как неплохой боец и пока не знаю ни одного человека, кто смог бы со мной сразиться на равных.

– Я видел всё, – отвечает двойник. – И знаю всё то же самое, что и ты. Все те же приёмы, все те же трюки. Пусть я и был пассивным наблюдателем, но я научился всему.

Даже если и так. Есть множество приёмов, которые я знаю в теории, но которые пока не использовал на тренировках. Средневековые рыцари, сражаясь в броне против бронированных противников, использовали двуручный хват меча: основной рукой за рукоять, второй за середину режущей кромки, чтобы наносить более мощные удары и легче попадать по уязвимым местам противника.

Двойник такого не знает.

Есть и другие приёмы, вроде мордхау, когда бьёшь не лезвием, а гардой, чтобы наносить больше дробящего урона. Мы на стадионе тренировали бои только с легковооружёнными противниками и никогда не использовали тактику сражения против брони.

– Ты не в том положении, чтобы мне указывать, – говорю. – Я легко тебя размажу. Так что советую тебе немного успокоиться и обдумать всё происходящее. Если ты пообещаешь, что будешь вести себя хорошо, я позволю тебе вернуться со мной в Дарграг...

Если бы загадочная сила действительно сделала моего полного клона, то мы, как два лучших друга, вернулись бы в родную деревню в обнимку. Но этот человек передо мной... вроде бы выглядит в точности как я, но что-то нехорошее просвечивается в глазах. К такому не просто надо относиться с осторожностью, но вообще не оставаться вместе в одном помещении.

– Посмотри на себя, – продолжает двойник. – Отнял моё тело и даже не раскаиваешься...

– Оно было твоим, пока ты не умер.

– Но я не умер.

– Тебя растоптала марли, – говорю. – Ты выжил только потому, что тебя спасло нечто.

Пожилой уборщик со своим проигрывателем.

– Да и это вышло случайно, – продолжаю. – Ты должен быть уже несколько лет, как покойник, но ты выжил и должен быть благодарен, что вмешалась третья сила. А вместо этого ты сочишься ядом и винишь меня во всех твоих проблемах.

– Потому что ты. Виноват. Во всех моих проблемах.

С лязгающим звуком двойник вытаскивает меч из ножен. Я достаю свой из тела старика, лежащего на земле.

– Ты об этом очень сильно пожалеешь, – говорю.

Поднимаю свой шлем и собираюсь надеть на голову, когда на руке двойника появляется маленький предмет. В темноте трудно рассмотреть, что он держит.

– Ты ничего не забыл? – спрашивает. – Все твои жемчужины у меня. Все до единой. Даже эта, новая, которую ты снял со старика.

Об этом я как-то не подумал. Как только увидел, что разделились все наши вещи, автоматически считал, что мы с двойником в равном положении. Даже не подозревал, что жемчужины останутся у одного из нас. Но это логично.

И что же это означает? Что в любой момент мой двойник может замедлить время...

Стоит мне об этом подумать, как мимо меня что-то мелькает и я чувствую, как по горлу начинает стекать кровь. Всё произошло так быстро, что я даже дёрнуться не успел. Вот, значит, как это ощущается: молниеносный удар не причиняет боли – ты просто не успеваешь её почувствовать. Мгновение, и твоя плоть разделилась на две части.

Отхожу к дальней стене, прижимая руку к горлу, зажимая рану. Это не получается – разрез слишком широкий. Ублюдок вспорол мне шею целиком. Опускаюсь на землю, поскольку ноги начинают дрожать.

– Я тебя ненавидел долгое время, – произносит двойник. – А сейчас, глядя на тебя, подыхающего... хотя нет, я всё ещё тебя ненавижу.

Пытаюсь что-то произнести, но гортань повреждена.

– Ты хотел что-то сказать? – спрашивает двойник. – Наверное, попросить у меня прощения, что отнял тело и столько лет держал в заточении? Извинения не приняты.

Вовсе я не хотел просить прощения – не за что. Предыдущий Гарн потерял свою жизнь, я её подхватил и ни в чём не виноват. Этот ублюдок должен быть благодарен, что не расстроил своей смертью близких. Должен быть рад, что кто-то продолжил его существование. Но вместо этого он обиделся на меня, обиделся на весь мир и совершенно игнорирует тот факт, что невидимая сила спасла его тело. Без неё он уже давно был бы мёртв.

– Какое же блаженство, – произносит двойник. – Стоять тут над тобой и смотреть, как жизнь медленно выходит из твоего тела. И не вздумай падать, я хочу смотреть тебе в глаза, когда всё произойдёт.

Тянусь за метательным ножом сзади, но двойник перехватывает мою руку, точно зная, что я затеваю. У него та же память, что и у меня. Его не обманешь.

– Вот оно и происходит, – говорит. – Глаза ещё шевелятся, но скоро они остановятся и уставятся в одну точку. В этот момент ты уйдёшь и останусь только я. Вернусь в Дарграг с остальными, отпразднуем победу. Никто не узнает, что случилось в этом доме. Я закопаю твоё тело в земле и продолжу жить как ни в чём ни бывало. Никто не заметит случившегося. Мы же с тобой выглядим одинаково. Даже близнецы не поймут, что человек, которого они любили, умер сегодня. Всеми забытый... ни одной слезы не упадёт по твоей кончине.