Чёрный хребет. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей. Страница 8

Направляюсь ко входной двери и силуэт тут же исчезает.

Стучусь в дверь – никакого ответа. Стучусь громче – тот же результат. Тяну дверь на себя – закрыта изнутри. Такое ощущение, что я снова пришёл на собеседование и вместо отдела кадров попаду к загадочному уборщику в старомодных наушниках. Нет уж, хватит с меня путешествия по мирам. Мне и тут нравится.

– Откройте! – кричу. – Я хочу поговорить.

Я собственными глазами видел человека в доме, но внутри – полная тишина. Притворяются, будто никого нет. К счастью, стёкол здесь не существует, поэтому через любое окно можно пролезть, если оно не закрыто на ставень.

Пролажу через окно и тут же сбоку мелькает тень.

Время замирает, краски исчезают, я гляжу на медный топор, собирающийся раскроить мою голову. Двумя руками его держит худощавый светловолосый парень. Не могу его винить – это естественная реакция на человека, который вчера убивал твоих знакомых или даже родственников, а сегодня влазит к тебе в дом через окно.

С другой стороны от окна стоит девушка и сжимает котелок для варки еды. Она собирается добить меня, если парень промахнётся.

Уклоняюсь от удара, позволяю топору пролететь мимо, а затем восстанавливаю ход времени.

– Погодите, – говорю. – Я не хочу вам навредить, мне просто нужно поговорить с вашим отцом. Или братом...

Девушка отскакивает в сторону, а парень заносит топор для нового удара. Он атакует неумело – никогда в жизни не держал топор как инструмент убийства. Видимо, наши ребята не сумели найти всё оружие Фаргара.

От нового удара я уклоняюсь уже без силы жемчужины. Бью парня ребром ладони по рукам и он роняет топор.

– Постой, – говорю. – Я ищу Дверона, мне нужно поговорить.

– Убирайся, – отвечает.

– Кто там? – звучит голос из соседней комнаты.

Крадусь боком мимо девушки и заглядываю в дверной проём: на кровати лежит мужчина с перебинтованной ногой. Плотный, широкий, но не очень высокий. Этого мы с Брасом вчера не доставляли, значит он бежал с поля боя и вернулся домой самостоятельно. Скорее всего, его ранило одним из болтов, подхватил инфекцию, и теперь его лихорадит.

Заражение в ране – серьёзная опасность с окружающим уровнем медицины.

– Меня зовут Гарн, – говорю. – А ты – Дверон?

– Зачем припёрся?

– Можно мне присесть? – спрашиваю.

– Нельзя. Говори и уходи.

– Я всё-таки присяду.

Опускаюсь на край кровати Дверона и осматриваю его рану. Болт прошёл по касательной чуть ниже колена – вывел воина из строя без серьёзного вреда здоровью. Пройдёт лихорадка – останется лишь шрам.

– Я бы позвал мою подругу, – говорю. – Она – внучка знахарки и разбирается в травах, но сама оказалась раненой и теперь выздоравливает. Так что тебе самому придётся идти к ней, если хочешь помощи.

– Мне не нужна помощь. Особенно от вас.

– Я вот по какому вопросу... Дверон... Не хочешь побыть старостой этой деревни?

Вопрос, из-за которого я пересёк половину деревни и дважды оказался в опасности. Поскольку мы решили не сжигать Фаргар, а оставить его в покое, нам нужно окончить вражду между деревнями. Установить перемирие хотя бы на время. И для этого Фаргару нужен староста, который не станет вести остальных на войну. Такой, который направит агрессивных соплеменников на иной путь.

И староста обязательно должен быть местным. Никого из нас фаргаровцы не примут.

– Ты за этим припёрся? – спрашивает. – Чтобы нести эту чушь?

– Почему же чушь? Прошлый староста убит и что-то мне подсказывает, что вам он не нравился. Он был чужеземцем, пришёл издалека. Новый староста должен родиться здесь.

– Почему вдруг я?

Дверон поднимается на одном локте и передо мной предстаёт крупный, одноглазый мужчина со старым шрамом поперёк лица. Смотрит на меня, скривившись от боли.

– Это должен быть сильный человек, чей авторитет воспримут остальные.

– Вы убили всех сильных людей вчера.

– Нет, мы убили только тех, кто жаждал крови и рвался в слепую атаку. Те, кто всего лишь оборонял свой дом, почти все выжили. Всего лишь нужно было стоять не в первом ряду и не бросаться на пики. Мы никого не преследовали и не добивали.

– У нас есть люди, кто больше подходит на эту роль, – отвечает. – Проваливайте из нашей деревни и мы как-нибудь выберем старосту.

– Нет, ты не понимаешь, – говорю. – Ты сейчас лежишь на кровати с раненой ногой и строишь из себя жертву, хотя Дарграг поколениями страдал от Фаргара. Сотни наших жителей лежали вот так, как ты сейчас. И мы не можем просто уйти. Мы уйдём только когда убедимся, что нас оставят в покое, и для этого я хочу лично увидеть, кто у вас будет старостой. Мы больше не собираемся терпеть налёты из-за хребта и считать погибших. Вот почему я пришёл к тебе в дом. Вот, почему я предлагаю тебе быть старостой. Возглавь эту деревню и пообещай, что больше не нападёшь на нас. И никто не умрёт: ни вы, ни мы.

– Я не гожусь на эту роль, – тянет.

– Тогда назови того, кто на неё подходит, и я лично отправлюсь к этому человеку в дом, чтобы убедиться.

– Симон.

– Ваш старик Бейрел сказал, что он задира и любит давать по роже кому ни попадя.

– Зато его будут слушать.

– Этот человек нам не подходит, – говорю. – Мы хотим мира и для этого нам нужен мирный староста.

– Мира, значит, хочешь?

Дверон смотрит мне в глаза, а я ему в глаз. Ему слегка за сорок, рано поседел, многочисленные морщины на лбу, значит постоянно хмурится.

– Это то, ради чего мы вышли из своей деревни два дня назад, – говорю. – Как только здесь окажется старостой нормальный человек, мы тут же уйдём. И периодически будем возвращаться, чтобы проверить, как тут идут дела. Если снова готовитесь к войне – пеняйте на себя.

Не уверен, что это даст результат, но это лучшее, на что можно надеяться. Как ещё остановить вражду между деревнями, не сжигая Фаргар дотла?

Многочисленные убитые, которых мы вчера насадили на пики, никак не способствуют мирным переговорам. Но с другой стороны, никаких мирных переговоров бы не было, если бы нас не воспринимали как равных. Пришлось убить сотню людей, чтобы нас, наконец, зауважали.

– И как ты собираешься это провернуть? – спрашивает Дверон. – А? Умник. У нас старосту выбирают путём драки и криков. Кто всех победит – тот и староста.

– В таком случае тебе придётся всех победить и перекричать.

– Я не собираюсь в этом участвовать. Никогда не хотел быть старостой и сейчас не собираюсь.

– Папа, – вмешивается девушка.

– Не сейчас, – отвечает Дверон.

– Из тебя был бы хороший староста. На самом деле.

– Послушай дочку, – говорю. – Или жену... кто бы это ни была.

– Чего вы пристали? – Дверон опять откидывается на кровать. – Не хочу и всё.

Некоторые люди готовы убивать за власть, они спят и видят себя на троне в окружении подчинённых и подхалимов. А этому прямо предлагают, а он отказывается. Похоже, это хороший знак и нужно продолжать давить.

– Неужели ты не видишь, во что это выльется? – спрашиваю. – Взгляни на меня. Я не староста Дарграга, но ко мне прислушиваются многие. А ты... возглавь Фаргар и мы с тобой договоримся больше не убивать друг друга.

Протягиваю руку вперёд.

– Конец вражды, – говорю. – Конец убийствам, конец похищениям. Не хочу давить, но это единственный путь для Фаргара остаться в живых. Войти в полное, абсолютное подчинение от Дарграга, иначе огонь и смерть.

Достаю из ножен меч и протягиваю Дверону. Невероятно красивый клинок, широкий, без единой зазубрины. Изящное орудие убийства, которое можно носить с собой на поясе круглые сутки. Не такое грубое, как копьё.

– Мы восстановили утраченные технологии, так что поверь, мы намного... намного сильнее вас. Некоторые мои товарищи очень сильно удивлены, почему Фаргар ещё цел. Они думали, что мы полностью вас истребим, но мне этого не хочется. Я больше никогда не смогу заснуть, если придётся зарезать каждую женщину и ребёнка в вашем селении. Будет гораздо лучше, если мы станем друзьями.