Синий, как море - Лайк Александр. Страница 37

Я понял, что в его речи несказанно меня раздражало. Он говорил со мной на равных. При обращении ко мне это было трудно уловить, но вот «благородный Данк» он произнес как-то так… Какой-нибудь молочник мог бы так сказать «кузнец Хирак, сосед мой»… Кто же он, этот странный путник?

Незнакомец, кажется, услышал мои мысли. Он подчеркнуто вежливо поклонился и сказал:

— Позволю себе повториться, принц Райдок. Меня зовут Альба. Я готов носить Синий цвет и это обойдется вам в шестьсот девяносто три таленга. Ваше решение?

Орбен охнул. Я почувствовал, как щеки мои стали пунцовыми.

— Вы… Вы?..

— Да, — сухо сказал Альба. — Я Витязь. Я свободен и жду вашего решения.

— Кто направил вас сюда?

— Вы должны знать, Райдок, что об этом говорить я не вправе. Могу лишь честно признаться, что я не ждал возможности сражаться за Лунную Лагуну. Однако… — он развел руками.

— Но я…

— Вы вправе распоряжаться казной, — уже вовсе недружелюбно сказал Альба. — Смелее, принц. Не заставляйте мир слишком долго качаться на весах вашего выбора.

Я не выдержал напряжения. Я никак не мог его выдержать. Слезы коварно выступили у меня на глазах. Что я делаю? Спасаю страну или окончательно гублю ее? Может быть, именно для этого момента меня и лишили памяти. Может быть, именно сейчас можно сделать главную ошибку?

Стоп. Какой выбор должен сделать обессиленный, почти утративший рассудок и волю человек?

Он должен сказать «нет». Он должен испугаться ответственности и навеки утратить шанс победить.

— Да, — сказал я, сам не слыша собственного голоса. — Да, Альба. Вы нужны мне.

Альба еще раз поклонился. Улыбка его чуть изменилась. Он словно стал менее чужим, менее странным. Глаза на долю секунды засияли ярким синим светом и снова стали прежними — лучисто-желто-зелено-серыми.

— Повелевайте, мой принц, — сказал он уж вовсе буднично. — И… э-э… со мной еще трое… э-э… назовем их союзниками.

— Где же они? — я обвел взглядом таверну.

— Хозяин! — неожиданно громким голосом позвал Альба.

Появился хозяин.

— Где мои обормоты?

— В сарае, где же еще? — недовольно отозвался хозяин. — Ништо их можно с честными людьми в один дом? Воняют же, я извиняюсь! Где вы их откопали, понять не могу? И что это вы почтенным гостям решили ужин перебивать, тоже не смекну?

— Мы не возражаем, почтенный Рана, — поспешил вмешаться я. Принеси-ка нам, будь добр, еще пива. Из пивоварни вашего Орлока.

— Разумеется, сударь, — хозяин направился за пивом, но на прощание воткнул в Альбу колючий буравчик недоброго взгляда.

Витязь только улыбнулся ему вслед.

— Как у вас не любят незнакомцев, принц… Даже удивительно. Ведь люди Лунной Лагуны — моряки и страноходцы. Варвары, которые пересекают куда меньшие расстояния, гораздо более общительны и приветливы. Сегодня ты добр к чужаку — завтра на чужбине лучше встретят тебя. Очевидно, ваши люди забыли вкус странствий, принц, если стали грубы и заносчивы.

— У нас война, — сухо ответил я. — В войну с чужаками трудно быть приветливым.

— Даже если это друзья?

— В особенности когда на них не написано, что это друзья.

Альба кивнул.

— Это правда. Мне следует помнить. Простите, принц, но я уже говорил, кажется — я не ждал возможности сражаться на стороне Синего домена. Однако судьба бросает кости по-своему.

— А! — на моем лице, кажется, выразилось такое удивление, что Орбен испугался. — Вот почему я вас не понял! Почему Синего? Мы гордимся белизной наших знамен.

Альба чуть насмешливо кивнул.

— Это я знаю, генерал. Но будьте честны перед собой — на земле только один цвет может называться белым.

— Тогда почему не наш?

— Хотя бы потому, что вы все-таки наследники мореходов Лиаменны. И пусть древнейшие предания говорят, что первыми в мир пришли люди Белых Гаваней, в старых храмах ваши цвета — не белый с синим, а синий с золотым. Ночное небо, ночное море, а между морем и небом — луна. Так поется в одной из самых старых песен, которые я знаю.

Мной внезапно овладело раздражение.

— Хорошо. Я устал, Витязь. Давайте закончим формальности, и позвольте мне спокойно завершить ужин. Я смертельно устал и должен поспать перед завтрашней дорогой.

— Куда вы направляетесь?

— В Сапфир. Я приму командование городом и гарнизоном.

— Меня вы возьмете с собой?

Я задумался. Имею ли я право на такой поступок? Наверное, имею. Не отправлять же его с докладом в столицу… если можно прямо отсюда быстро двигаться на юг. Сапфир куда ближе к месту боев, чем Ранскурт, тем более Дианар. И очень возможно, что в Дианаре он попросту уже никого не застанет. А следующее крупное сражение, вернее всего, будет под Сапфиром. У стен моего города… и с моей армией… ох, плохо мне, горько мне! Ох, одиноко мне! Эх, кому бы пожаловаться на жизнь?

И кому я еще не жаловался за последние три дня? Так я скоро на улицу выйду и закричу: «Люди Сапфира! Принцу вашему плохо!» Стоп, Райдок! Опять отвлекаешься?

— Да, вы пойдете со мной, Альба. Вы и ваши… союзники.

Кого он имеет в виду под этим странным словом?

— Давайте покончим с делами до завтрашнего утра. Два вопроса, Альба. Первый: как вас официально называть?

— Так и зовите, принц. Альба. Витязь Альба.

— Это полное имя?

— Полнее не бывает.

— Второе имя, мой принц, — смущенно и глухо сказал Орбен, пряча осоловевшие глаза, — дается по городу или крепости, где был заключен Договор. Вот хоть у Моуриса спросите… ох, тля меня заешь, не спрашивайте.

— Да почему?! — я впал в безнадежное оцепенение от собственной тупости. Я опять начинал тихо ненавидеть сам себя.

— Потому что он пришел к Делин в Кармине, принц, — тихо сказал Орбен. — Потому что теперь он тоскует по своей принцессе и по городу своему, но не может найти себе места в бою ни для смерти, ни для победы. Потому что теперь он слабее всех, неудачник Моу Кармин, Белый Витязь без Принца.

Ох, дьявол!.. Орбен все еще ничего не знает. Если бы не Альба, то бессильный неудачник Моу был бы сейчас сильнейшим Витязем Домена. Потому что единственным. Потому что Лэйхэм Айнальский, Витязь принца Селлери, погиб вместе со своим господином, спеша на помощь городу, что дал ему второе имя. Потому что Линдолл Дайгроу, Витязь Сенрайда, ушел к богам, защищая ту самую крепость, где Договор связал его с гибнущим королевством. Неужели города Договора приносят несчастье своим Витязям? Безумие, если это так. Но тогда у Альбы есть прекрасный шанс — ведь сражаться ему в Сапфире!

— Альба Ранскурт, Витязь Райдока, — с максимальным спокойствием сказал я, — сообщите мне, как вы предпочитаете получить плату.

Вот тут Альба, кажется, немного удивился.

— Как обычно, принц, — сказал он, глядя на меня широко раскрытыми детскими глазами. — Я полагаю, что завтра сообщение о нашем Договоре уже будет в Дельфосе. Но почему вы спрашиваете?

Я понял, что дальше так жить нельзя.

— Орбен, сходи поторопи хозяина, — сказал я. — Я как раз в такой интересной точке застрял — ни трезвый, ни пьяный. Пусть несет пива побыстрее, да холодного!

— Сей же миг, мой принц!

Орбен трудным рывком поднялся и, немного покачиваясь, направился к кухне. Он-то уж точно застрял в этой самой точке.

Я повернулся к Альбе и холодно сказал, глядя прямо ему в глаза:

— Я потерял память, Витязь. Я с трудом ориентируюсь в происходящем. Я не знаю, как принято получать плату по Договору. Я не знаю, что мне делать завтра. И советчика у меня нет.

Альба не шелохнулся. Он глядел на меня, внимательно и отстраненно, как будто и не человеком вовсе он был, а храмовой статуей. Потом протянул худую руку, медленно поднял со стола свою чашку и со вкусом отхлебнул.

— Так, пожалуй, даже интереснее, — сказал он. — Значит, скучно здесь не будет. Знаете ли, принц, я ведь хотел сейчас книгу писать. О том, как могли бы сложиться дела государства, если бы Витязь был послан для мира и союза, но — убит.