Лорды гор. Да здравствует король! - Арьяр Ирмата. Страница 41

Мастер Морен даже не глянул на вейриэнов, видимо использовал тайные знаки: взяв карту, четверка моих телохранителей молча поклонилась и скрылась за дверями.

— Я останусь с принцем, сир, — Морен исподлобья сверлил взглядом короля.

Роберт поморщился:

— Дело твое, но для охраны моего сына хватит и моих людей. Сейчас чужих во дворце не осталось. От кого его охранять?

— У меня приказ высшего мастера, — вейриэн сложил руки на груди.

Государь поднялся из кресла, опираясь на ножны меча, и я сразу почувствовала себя ничтожной букашкой: все-таки он огромен, моя макушка едва доставала ему до подбородка, а рост у меня тоже не маленький.

— Не забывайся, вейриэн. Здесь только мои приказы имеют силу, — глаза короля сверкнули сталью, пока еще холодной. — Лэйрин, подай мне письмо императора Севера. Вон то, с ледяной печатью.

Я стояла между столом и королевским креслом, потому просьба не удивила, но, когда подошла и протянула свиток, крепкие пальцы Роберта Сильного сжали мое запястье. Он дернул меня к себе, оторвал от пола, перехватив под мышками, и прыгнул в камин, прямо в тлеющие угли.

В тот же миг с яростным гулом взвилась стена пламени, но я успела заметить, как метнулся к нам мастер Морен, а рыжая гончая, раззявив пасть, огненным сполохом бросилась ему на грудь.

Ад, являвшийся мне во снах каждую ночь, пришел наяву.

Жара не чувствовалось. Воздуха тоже. Закричав, я вдохнула огонь, мгновенно проникший во все жилы. Моя одежда вспыхнула и распалась искрами.

Через миг безумного испуга ко мне вернулась способность мыслить, и я ощутила в ладони рукоять сельта. Когда я успела его вытащить из потайных ножен, уже не помнилось: сработали рефлексы самозащиты, так долго вбиваемые в меня Рагаром и Мореном. Пальцы сжимали рукоять, а вот лезвие…

Руки Роберта, клещами впившиеся в мои ребра, разжались, и мы оба вывалились из пламени и покатились по мягкому ворсу ковра.

… А лезвие вошло в бедро короля — куда уж сумела достать. Для сельта не так важно место ранения, лишь бы парализующий яд попал в кровь.

Я приподнялась на локтях, ожидая, что псина, вцепившаяся в горло мастера Морена, бросится на меня. Но было тихо, если не считать хрипевшего Роберта, — ни собаки, ни вейриэна не наблюдалось.

И комната уже другая.

Глаза слепили сотни длинных, с локоть, свечей, горевших всюду — в нишах и в прикрученных к стенам подсвечниках, в свисавшей со свода люстре. Кроме них в круглом помещении имелась огромная кровать под пурпурным с золотом покрывалом — любимые цвета Роберта, — софа у стены с наброшенной на нее одеждой, низкий столик. И это все, если не считать камина. Ни дверей, ни окон. Какой ужас.

И как сюда приходят слуги? Не сам же король занимается уборкой? Или это привилегия его фаворитов? И попадают они сюда тоже через камин или есть потайная дверь? Как отсюда выбираться?

Роберт лежал на спине, тараща глаза в высокий свод. Одежда на нем, между прочим, совсем не пострадала.

Ползком, не решаясь демонстрировать голое тело, я добралась до софы, стянула накидку и завернулась, затянув узлы на груди и бедрах, а после с трудом оттащила парализованного короля, прислонив его к софе. Присела на корточки, скорчив виноватейшую физиономию.

— Простите, сир, у меня и в мыслях не было покушаться на вашу жизнь и здоровье, это я от страха, непроизвольно. Но, согласитесь, у меня есть право защищать мою жизнь и, похоже, честь, потому что место, куда вы меня притащили, весьма недвусмысленно говорит мне о ваших намерениях.

В горле короля что-то заклокотало, но говорить он, разумеется, не мог.

Сочтя, что извинений достаточно, я поднялась, осмотрела грубые камни стен. Ни намека на потайную дверь. Осторожно заглянула в камин. Огонь мне пока не страшен, а вот дым… Дымовой ход был достаточно широк, пролезть можно. Но что делать с королем? Если достать сельт, мне с разъяренным быком не справиться, нечего и надеяться.

В тлеющей груде углей лежал меч, выпавший из руки Роберта. Очень удачно. Я как раз задумалась, не перетащить ли в огромный зев камина тот столик, иначе при такой высоте мне не забраться в дымоход, но столик был слишком низким, по колено, а вот меч — полуторный. Лезвие уже накалилось до багрового цвета. Подняв раскаленный меч, я пристроила его к задней стенке, потренировалась, сумею ли использовать столь шаткую и острую опору.

С первой попытки я грохнулась в угли с хрустом, взвеяв облако искр, но от упавшего меча увернулась, лишь слегка икру поцарапала. Накидка затлела, пришлось срочно, выйдя из пределов видимости, переодеться в сложенные на софе штаны и рубашку. Размер подошел, и я заподозрила, что одежда была приготовлена для меня. Значит, это было не спонтанное похищение, и король воспользовался отсутствием моего наставника. Рагар бы не допустил, чтобы его так легко обвели вокруг пальца.

Вторая попытка была более удачной. Уцепиться внутри огромного камина не за что, но если с разбега ступить на клинок, повернутый плашмя, успеть оттолкнуться в прыжке, и сразу руки и ноги враспорку, то вполне можно добраться до выступавшего в дымоходе камня, подтянуться, а там уже проще.

Так. Путь к отступлению почти готов. Может, связать короля остатками накидки? Такие путы ему ничего не стоит сжечь так же, как мою одежду, но пара мгновений у меня будет — добежать до камина. А если учесть, что парализованный не сразу начинает шевелиться после удаления сельта, то, может, и вылезу до того, как меня прибьют. Одно дело — безрассудная самооборона, и совсем другое — сознательное покушение на свободу государя, тут и статус кронпринца не спасет.

Кстати, о статусах… Я вспомнила просьбу Рагара.

— Ваше величество, я сожалею о случившемся. Вы наверняка попытаетесь меня убить сразу, как я достану обездвижившее вас оружие, потому мне придется связать вас, — разорвав накидку, я скрутила два жгута, присела на корточки, заглядывая в немигающие глаза Роберта. — Но прежде, чем мы расстанемся, как я надеюсь, навсегда, я должен признаться вам, сир… должна признаться, что я не мальчик. У вас нет наследника и никогда не было. Я понимаю, что бессмысленно просить вас о прощении за обман, но все-таки прошу и за себя, и за маму, вашу супругу. Простите нас.

Я потянулась к его руке… И тут Роберт моргнул!

Забыв о жгутах, я метнулась к камину. Там уже ревело пламя. Плевать. Прыжок на меч. И пронзительная боль: клинок сместился, повернулся, и лезвие рассекло ступню. Но я уже дотянулась до выступа.

И свалилась: что-то обвило ногу плотной петлей и рвануло вниз с такой силой, словно меня схватила ладонь великана.

Через миг я уже лежала на ковре, со связанными моим же жгутом руками, а внезапно оживший благороднейший наш король Роберт Сильный перебинтовывал мне остатками накидки рассеченную ступню и рычал:

— Дура! — Остальные слова в потоке яростной брани были еще менее благородны, и я не решаюсь их повторить, но закончилась эта речь признанием: — И я тоже дурак… мог бы учесть твою привычку сразу хвататься за кинжал!

Закончив перевязку, король поднял меня и швырнул на ложе.

Я тут же перекатилась и, свалившись на пол, встала на колени. Роберт цапнул меня за шкирку, но я все же попыталась подняться. Раздались треск рвущейся ткани и мой вопль, когда ступила на поврежденную ногу. Но сознание я не потеряла и еще побарахталась, снова оказавшись на ложе, даже пару раз ощутимо цапнула короля зубами за руку, пока он спеленывал мое отчаянно сопротивлявшееся тело покрывалом.

— Ты не дьяволенок, ты бешеная бесовка! — связав меня, он сел на край ложа, вытер пот со лба. И пресек мою попытку тихонько укатиться за его спиной. — Куда? Лежать! Вот шельма! — И расхохотался, но тут же погрустнел. — Как жаль все-таки, что ты не мальчик, Лэйрин. Я восхищен твоими действиями, должен это признать. Но Рагар плохо тебя учил. Почему он не сказал тебе, что в моей крови сгорит любой яд? В результате ты не воспользовалась тем временем, какое мне было необходимо для обеззараживания. Ты совершила две непростительные ошибки: не убила противника и не бежала сразу. Заигралась в глупое благородство и слишком доверилась оружию вейриэнов, девочка.