Мастерица Ее Величества - Харпер Карен. Страница 3
– А почему мне запрещено рассказывать об этом, что здесь опасного? – задала я вопрос, раздумывая при этом: возможно, одна из близких королеве придворных дам родила незаконного ребенка, который потом умер, а репутацию ее следует сберечь во что бы то ни стало. Возможно, я могла бы также получить заказ на свечи для месс во спасение души этого младенца, избавления его из чистилища и вознесения на небо.
– Мы можем только надеяться, что вы согласитесь на предложенные нами правила, – сказал Николас Саттон. – Ручаюсь, ваше доверие обернется выгодой для вас и вашей свечной мастерской. – Наши взгляды впервые встретились. Удивительно, все остальное померкло; даже его слова, казалось, отскакивали от меня, я почувствовала себя глупой, неопытной девчонкой, хотя шесть лет была замужем и родила двух детей. Несмотря на свой высокий рост, я смотрела на него снизу вверх. И ощущала себя при нем маленькой, но защищенной. И я кивнула.
– Понимаю, – отозвалась я, и голос мой дрожал больше, чем мне хотелось бы. – Я должна довериться вам и быть готовой завтра. А мы в самом деле окажемся во дворце?
– Ну, не в Бейнард-Касле и не в Тауэре, а в Вестминстере. Да, в самом деле, – подтвердил он и добавил несколько слов на прощание после того, как они купили четыре простые восковые свечи длиною в фут. Возможно, покупка должна была объяснить их сегодняшнее появление здесь, потому что они заплатили мне в полтора раза больше, чем следовало, и быстро ушли.
Я стояла посреди лавки, и все вокруг казалось мне незнакомым. Я приглашена в Вестминстерский дворец, который распростерся вдоль Темзы между Сити и огромным серым аббатством, в котором короновали и хоронили королей. Я, Верайна Весткотт, отправлюсь туда, где происходили турниры, празднества, танцы и великие, потрясшие мир события. Я чувствовала благодарность и за то, что окажусь во дворце, где не буду воображать свое умершее дитя, которое бродит из комнаты в комнату.
Я вернулась к реальности, когда снова раздался звон колокольчика и вбежал мой пятилетний Артур, за которым маячил Джил.
– Мама, мама, мы учили латынь, а еще сложение и вычитание. Значит, я смогу помогать тебе в лавке продавать свечи, вот увидишь!
Я крепко обняла его и поцеловала в макушку.
– Я так и знала, что ты будешь мне прекрасным помощником!
Он попытался освободиться, но я обнимала его все крепче, как всегда, не желая отпускать, тем более что видела, как он растет и в каком-то смысле отдаляется от меня. Как принц Тюдоров Артур, он был наследником, моим и Уилла, и я беспокоилась о его здоровье и безопасности. Я потеряла Эдмунда, но, клянусь всеми святыми, что умру, но не потеряю Артура.
Как мне хотелось рассказать ему, Мод и Джилу о своем удивительном приключении, но, еще даже не отпустив Артура, я только сказала:
– Джил, нужно, чтобы Мод побыла в лавке завтра утром: я пообещала этой паре, что посещу их дом, чтобы посмотреть, какие свечи понадобятся для их часовни; они заедут за мной.
Тут звякнул колокольчик над дверью, и вошел мой поклонник, Кристофер Гейдж.
Он был на добрый десяток лет старше меня, известен и уважаем, популярен в нашем приходе и в церкви и играл важную роль в гильдии Свечных дел мастеров. Почему-то после того, как я познакомилась с Николасом Саттоном, Кристофер показался мне ниже ростом.
Он был крепкого сложения, но носил свой вес легко, расправив плечи и высоко держа голову. На щеках играл здоровый румянец, тщательно расчесанные каштановые волосы были того же тона, что и карие глаза. Он одевался просто, но богато и любил большие, с драгоценными камнями перстни, один из которых дважды пытался вручить мне в качестве обручального кольца. Кристофер был вдовцом с двумя взрослыми детьми. Он был умен и успешен, и Джил с Мод рассчитывали, что он будет способствовать и моему процветанию. Должна заметить, что слияние моей мастерской с мастерской Уилла пошло на пользу нашему браку, который был крепким и сладким и подарил нам двух прекрасных сыновей.
– О моя дорогая! – воскликнул Кристофер и поцеловал мне руку, словно он был благородным рыцарем, а я – его дамой. – Артур, – обратился он к мальчику и потрепал его по голове, так что волосы стали похожи на птичье гнездо. – Джил, – он кивнул и похлопал моего зятя по плечу. – Я возвещаю вам великую радость, как говорится в Евангелии.
Этот человек всегда был весел, если у него были слушатели, хотя, как ни странно, в последнее время он не мог развеять мое мрачное настроение. Он не разделял моего горя и утешал меня тем, что мы просто заведем другого сына вместо Эдмунда, если я соглашусь выйти за него. Но Кристофер не только был другом моего мужа, он знал моего отца, Саймона Ваксмана, что для меня много значило, потому что я обожала своего утонченного и талантливого, постранствовавшего по миру предка. Ребенком я страшно хотела путешествовать вместе с ним, но мало где бывала за пределами Лондона.
– Скажите нам, господин Гейдж, пожалуйста! – просил Артур.
– Мне сходить за Мод? – спросил Джил.
– Разумеется, – ответил Кристофер. Но как только мой зять вышел из комнаты, он сообщил нам: – Свечных дел мастера приобрели землю для нового места собраний Гильдии за Мейден-лейн, там, где сейчас стоит таверна «Петух На Воротах». Бог мне судья, место отличное, не хуже, чем у членов старших гильдий, и мы построим там великолепный холл для собраний. Это даст нам возможность сблизиться с гильдиями, которые находятся под патронажем аристократии или королевской семьи, наподобие вышивальщиков или галантерейщиков, и отдалиться от тех, кто делает сальные свечки для бедных – вонючие и грязные, – сказал он, сморщив нос.
– Есть люди, которые могут позволить себе только такие свечи, – возразила я. – Я знала одного или двух людей, которые всю жизнь откладывали деньги, чтобы купить наши хорошие свечи для своей траурной процессии и для службы во спасение душ дорогих им умерших.
Он еле заметно покачал головой и продолжал:
– Вдобавок король Генрих [6] даровал нам новый девиз, «Истина – это Свет», вместо прежнего: «Верность связывает меня», принадлежавшего королю Ричарду [7], упокой, Господи, его йоркистскую душу. – Он понизил голос и быстро перекрестился. – А в довершение всего, у гильдии должен быть новый герб, и художник хочет, чтобы ты позировала для него, Верайна!
– Я… это замечательно, но кто он, этот художник? – спросила я, чувствуя, что слишком много незнакомых людей касалось сегодня струн моей жизни, хотя я была щедро вознаграждена. Кроме того, я предпочла бы создавать образы, а не быть одним из них. Мне в самом деле хотелось быть художником, как мой отец, а не просто ремесленником.
– Это итальянец, который как-то покупал у тебя вотивные свечи. Я думаю, он случайно зашел в твою лавку. Ты рассказала ему, что твой отец был в Италии, и вы обсуждали восковые статуи, которые заказывали богатые итальянцы, чтобы затем одеть их в одежды покойного, добиваясь полного сходства. Это единственный способ стоять у священного алтаря, чтобы заискивать перед Святой Девой и другими святыми, а? – сказал он с резким смешком. – Но если такая мода привьется у нашей королевской семьи и аристократии, боюсь, цены на воск взлетят.
– Ты хочешь сказать, что художник – это синьор Фиренце? – Мне наконец удалось вставить слово. – Но почему он не обсудил это со мной, когда был здесь?
– После того как он увидел тебя, ему, разумеется, нужно было получить разрешение совета гильдии.
– В том числе твое?
– Я буду горд видеть прекрасное лицо своей будущей жены на нашем новом гербе.
– Значит, вы точно поженитесь? – спросил Артур, в то время как Мод и Джил входили в комнату.
– А, это и есть новость? – воскликнула Мод, захлопав в ладоши, ее лицо просияло.
– Нет, – возразила я. – Новость в том, что мы добились успеха. Кристофер рассказал о новом месте для холла собраний гильдии и о нашем новом гербе и попросил меня позировать для него.