Становление (СИ) - Старый Денис. Страница 51

Если я ранее посчитал, что золото Миасса не могу в один карман складывать, оно, как минимум, на территории Российской империи, то иные прииски, за пределами государства, отдавать никому не собирался. Это не значило, что я сам стану старателем, нет, но компания, в которой я буду одним из главных держателем акций, может стать золотопромышленной. В таком случае я получаю дивиденды, ничего при том не делая.

— Нет, — жёстко ответил Резанов.

— Тогда я сделаю это без вас, господин Резанов, — чуть повышая голос, сказал я.

— Господа, искюзе муа, я не вовремя, позже чай принесу, — бросив многозначительный взгляд на Николая Петровича, после «уронив» глаза к полу, говорила Аннета.

Это была заготовка. Мадмуазель Милле стояла сразу же за дверью моего кабинета и слушала не сам разговор, сколько определяла его эмоциональный накал. И вот, когда мы с Резановым уже чуть не перешли на прямые оскорбления и ссору, вошла нимфа, такая чистая, притом кажущаяся доступной. Вся из себя с глубоким декольте.

Не скажу, что Резанов поплыл. Он прожжённый соблазнитель. Это качество Николай Петрович уже проявил, когда смог очаровать единственную дочь богатейшего русского купца Шелихова. Но нельзя быть злым или равнодушным рядом с Аннетой, даже на меня она неизменно действует, пусть я и выставил ментальные блоки против соблазнительницы.

— Знакомьтесь, господин Резанов! Это мадмуазель Аннета Мария Милле, с её отцом я веду дела. И да, это из-за неё я дрался на дуэли. Не могу, знаете ли, прощать обиды, причинённые моим друзьям, — сказал я и после представил Резанова девушке, сказав немало лестных слов в отношении Николая Петровича.

Женщины и лесть… Они могут многое, и мало мужчин, которые бы не попадались на этот крючок. Так что расчёт был верным, и после ухода Аннеты тон Резанова несколько сбавился.

— Мы должны быть откровенны. Прошу простить меня, Михаил Михайлович, за некоторую несдержанность. Между тем, на Востоке нашего большого Отечества манеры не в почёте, там суровые места, и в чести откровенность и сила. Потому я предлагаю говорить напрямую, без обид, — сказал Резанов, всё ещё смотря на дверь, куда только что удалилась Аннета.

Мелькнула даже мысль подложить девушку под Николая Петровича, но ещё не умолкла история с другим Николаем, Карамзиным, так что нельзя пока сильно светить Аннетой, кроме как тем, что она под моим покровительством и живёт с отцом. Последнее очень важно, так как мне нельзя становиться в народной молве любовником француженки.

— Хорошо, Николай Петрович. Я так понимаю, что главным камнем преткновения является то, что нынче я не могу предоставить достаточно денег на организацию РАК. Тогда прошу вас, ознакомьтесь! — сказал я и извлёк бумаги из своего недавно пошитого, отличного портфеля.

Я предлагал Резанову почитать уставные документы Военторга, Лесоперерабатывающей кумпании и даже разрешение, выданное Александру Куракину на добычу полезных ископаемых в районе реки Миасс. Тут же документы о том, что именно я являюсь хозяином компании «Ресторации России», которая уже открыла большой трактир, названный ресторацией «Астория». И да, это заведение возле Казанского Собора, как и в моём будущем.

— Я имел удовольствие отобедать в «Астории», о корой уже ходят приятственные разговоры в Петербурге, — сказал Резанов, как будто главный мой актив — это ресторан.

— Я готовлю к открытию ещё до Рождества пять подобных рестораций. И да, я не руковожу ими. Мой проект, моя помощь, но есть свой приказчик, — сказал я и стал дальше ждать реакции Резанова.

Собеседник после беглого осмотра стал более внимательно рассматривать мои активы. Заострил внимание на сельскохозяйственной компании, получившей название «Агроном».

— Я правильно понял, что вы в хороших отношениях с Гаврилой Романовичем Державиным? — удивлённо спросил Резанов. — Это же ваша кумпания устроила его имения?

Я знал, что Резанов был некоторое время секретарём Гаврилы Романовича, а также пользовался этим знакомством и после. Между тем, мои отношения с Державиным больше даже дружественные. И да, мы подняли доходность имений Гаврилы Романовича и предоставили ещё более масштабный план по преобразованию деревушек Державина в процветающий край. При этом сам сенатор и великий поэт не станет вкладываться в свои имения, вся модернизация будет происходить из увеличенной доходности.

— Я не могу нынче же войти большим капиталом в РАК, но готов войти в залог одной из компаний, пайщиком которой являюсь. Между тем, я показал вам часть своей деятельности, чтобы стало понятно: я не бросаю сказанного на ветер, — ответил я, и слова звучали решительно.

Если и сейчас, после всех уловок и демонстраций, Резанов не пойдёт навстречу, то придётся идти более сложным путём. Шелихов был самым видным купцом в Иркутске, который обратил внимание на Америку, но далеко не единственным. Есть там, к примеру, семейство Голиковых, которые также могут активизироваться после смерти главного конкурента в лице жёсткого и решительного Григория Шелихова. А есть ещё и Лебедевы, считающиеся непримиримыми соперниками Григория Ивановича.

— Позвольте спросить, что вы станете делать в случае моего отказа? — спросил Резанов.

— Полагаю, что вы хотели бы знать степень моей осведомлённости о делах в Иркутске и Америке, как и возможности влиять на состояние дел там? — спрашивал я, сдерживая улыбку. — Уже готовы к выезду мои люди, которые поспешат к господам Голиковым и Лебедевым с предложениями. Они ранее были позади вашего тестя Григория Ивановича, нынче же после кончины господина Шелихова, могут стать впереди вас. Я не оставлю сей проект.

— Но в нашем Отечестве невозможно создать свою Ост-Индскую компанию, яко в Англии, где у кумпании и войско своё и управление землями, — неуверенно говорил Резанов.

Было видно, что он изменил своё решение, пусть до сих пор ещё не верит в то, что я ему нужен. Сильно подкосил решительность Николая Петровича факт моего близкого знакомства с Державиным. Стало понятно, на кого делал ставку Резанов, от кого искал поддержку в своих начинаниях.

— Я не против. Если получится добиться указа от императора, то я пойму, сколь вы можете быть полезным и приму то, что вы станете пайщиком РАК, — выдавливал из себя слова один из известнейших русских авантюристов будущего века.

Видимо, он уже в этом, в XVIII веке, успеет заставить говорить о себе.

— Вот.

Торжествуя, я вынул из портфеля лист бумаги. Гербовой бумаги, к которой приложился своей императорской рукой Павел Петрович.

Это был мой успех. За деятельное участие в составлении реформы финансов император оказался благосклонным ко мне и дал то, что в умелых руках могло много дел натворить. Мне сильно много не нужно, нельзя привлекать более того внимание, что и так прилипнет ко мне.

Указ звучал, по сути, как в знаменитом романе Александра Дюма, мол «всё, что сделал предъявитель сего, сделано по моему указанию…». Для того, чтобы разрешение на деятельность в Русской Америке появилось, пришлось сперва убедить в нужности этого начинания Алексея Ивановича Васильева, без помощи которого ничего бы не вышло.

Дело в том, что в финансовой реформе, которую мы, я и Васильев, уже предоставили государю, очень тщательно подсчитывались доходы от международной торговли. Я, имея опыт будущего, упирал на то, что Россия не может полностью зависеть от торговли с Англией. Это вопрос уже политического характера. И захоти сэры на Туманном Альбионе обрушить экономику Российской империи, они сократили бы торговлю с Россией более чем вдвое. Да, англы наступили бы на грабли и получили шишку на лбу, вот только Россия могла так удариться, что и сотрясение мозга бы случилось.

Так что расширение торговли с Китаем, как и в Америке, даже с САСШ, могут сильно диверсифицировать русскую экономику. И что для этого нужно государству? Ни-че-го. Никакие вложение со стороны государственной казны не нужны. Только содействие в строительстве торговых кораблей, ну, да Охтинская Екатерининская верфь уже готова принимать заказы, которых нет из-за смены власти и резкого пересмотра флотского бюджета.