Десятка (сборник) - Козлов Владимир Владимирович. Страница 44
Некоторые кивают.
– А сейчас чем хотите заняться? Древнегреческой философией, или обсуждением актуальных тем?
– Обсуждением! – раздаются несколько голосов.
У нас с Литвинюком не было еще ни одной «нормальной» пары – мы все время говорим с ним «за жизнь».
На полке коммерческого отдела в универсаме «Габрово» – бутылки водки «Столичная» и ценник: «пятнадцать рублей, без талонов».
– Ну что, берем одну «банку»? – спрашивает Рыжов.
– А ты что предлагаешь – сразу две? – Рацкевич хохочет.
Я отдаю ему пятерку, он сует деньги продавщице.
Стоим во дворе серой сталинской пятиэтажки. Бутылка в руках у Рыжова – он только что сделал глоток.
– Пятнадцать – это еще ничего, – говорит Рацкевич. – Скоро сделают тридцать, а может и больше. Все будет дорожать раза в три, скорей всего, с нового года.
Я спрашиваю:
– Откуда ты знаешь?
– Мне мать говорила – им в райкоме недавно сказали. Но по секрету, чтоб всем подряд не болтали, а то старики всю муку скупят и сахар – вообще в магазинах будет пустец.
Глаза замдекана Дымковича бегают. Он смотрит то на меня, то в окно.
– Значит, решил заняться журналистикой?
– Да.
– И что за тема? Зачем надо брать у меня интервью?
– Ну, редактор сказал – Илья Николаевич – что интересно было бы сделать два интервью – с человеком, который вступает в КПСС, и с тем, кто вышел из партии…
– И какие ко мне вопросы?
– Ну… В-общем, основной вопрос, почему вы решили сейчас вот вступить в партию?
– Потому что идет борьба, можно сказать, за КПСС в обновленном составе, за то, чтобы в партию пришли новые энергичные люди, которые будут принимать решения… Скажем так, не только проводить в жизнь линию Политбюро, но и выдвигать инициативы…
У Дымковича нос с горбинкой и довольно длинные волосы сзади. В институт он приезжает на новой «восьмерке» кофейного цвета – на такой же ездит декан и второй его зам, Курченко.
Последний раз я приходил к Дымковичу летом, за разрешением на поездку в Германию. Он посмотрел на меня и сказал:
– Ну, ты вроде и сейчас неплохо одет, зачем тебе еще ехать?
На мне были дешевые польские джинсы-«мальвины» и черная майка с надписью красными буквами «Chanel», тоже из Польши. Дымкович поулыбался и подписал заявление.
Кто-то хлопает меня по плечу сзади. Это – Вадим.
– Что, тоже в четвертый корпус?
Я киваю.
– А что за пара?
– Электроника.
– “Шляпа” ведет? Ну, Акуленко?
– Да.
– Помню урода. Он у нас тоже вел. Доколупался что-то до меня, курсовую раза три переписывал. Ну, сдал в конце концов, и по экзамену он вписал мне тройбан – и отлично, мне больше не надо. Госоценка! Зато теперь никогда не здороваюсь с ним.
Мы подходим к четвертому корпусу. Он новый, построили только в прошлом году, но штукатурка на фасаде уже обвалилась.
– Ну, давай, – говори Вадим.
Мы жмем руки.
– Давай. Оле – привет!
– Обязательно.
Курск
15/08/2000, 17:04
Офис. Я подхожу к окну. С кондиционера на пятом этаже капает вода.
Боб говорит мне, просматривая свои имэйлы:
– Надо лететь в Мурманск, писать статью про затонувшую подводную лодку.
– Зачем нам это? Мы что – крупная газета? Сделаем материал по сообщениям агентств, по теленовостям – как всегда.
– Нет, надо ехать. Все туда едут – все телеканалы, все радиостанции, все газеты, даже самые мелкие. Кто не напишет про это – останется в жопе. Мы должны ехать.
– Что, вдвоем?
– Да.
– А как ты объяснишь Лондону, зачем ехать вдвоем? Они заноют, что дорого.
– Я не говорю по-русски.
– Тогда давай поеду я. Пришлю оттуда статью по мэйлу, а ты ее отредактируешь и отправишь в Лондон.
– Нет, я тоже должен ехать, это – очень особое событие. Важно для карьеры журналиста. Ты что – не понимаешь?
Боб говорит секретарше Насте, чтобы она заказала нам с ним билеты на ближайший рейс до Мурманска. Я, Боб и она – весь персонал московского бюро газеты. Зачем нужна Настя, я не понимаю. По-английски она говорит на уровне средней школы – закончила ее в этом году, – печатает одним пальцем, сообразительности никакой. Только миленькое детское личико и готовность в любой момент потрахаться с Бобом на диване во второй комнате.
Билеты есть только на субботу, до этого все разобрано. Настя звонит в гостиницу, бронирует нам двухместный номер – одноместных нет. Боб кривится.
– Я не хочу нюхать твои российский носки.
– А я – твои английские.
18/08/2000, 17:21
Шереметьево-1, бар. Боб стоит у стойки с двумя здоровыми мужиками. На стойке – пластиковые стаканы от пива, разорванные пакеты чипсов. Я подхожу.
– Привет, – говорит один мужик. – Мы с Варшавы. А матка у меня русская, я говорю по-русски.
Поляки суют мне руки, я жму их, хлопаю по плечу Боба.
– Тоже летите в Мурманск?
– Да.
– Пошли тогда, уже посадку объявили.
После регистрации выпиваем с Бобом по пиву. Поляки куда-то пропадают.
В самолете мое место посередине, у Боба – возле прохода. Около окна – девушка в черном свитере.
После взлета она спрашивает:
– А вы что – иностранцы?
– Боб – иностранец. Англичанин. А я – русский. Ты по-английски говоришь?
– Не-а. А он по-русски?
– Тоже нет.
Девушек всегда больше интересует Боб. Англичанин все-таки, денег море, можно сходить в ресторан, потом в бар, а потом, само собой, – к нему домой, если он к тому времени не вырубится. Но сейчас он дремлет, откинувшись на спинку сиденья – в аэропорту выпил не меньше двух литров пива.
– А как тебя зовут?
– Анна. А тебя?
– Вова.
– Очень приятно.
– Взаимно. Ты из Мурманска?
– Нет, из Мончегорска. Это недалеко, всего 150 километров. Была в Москве в командировке. А вам зачем в Мурманск?
– Мы – журналисты. Писать статью про «Курск».
– А-а-а.
Стюардесса везет по проходу тележку с бухлом, случайно толкает Боба. Он открывает глаза и говорит:
– Давай купим бутылку мартини.
– Зачем?
– Угостить девушку.
– Ты мартини будешь? – спрашиваю я у Анны.
– Нет, я за рулем. У меня машина на стоянке в аэропорту.
– Ясно.
Я перевожу Бобу, он закрывает глаза и отрубается.
18/08/2000, 19:33
Самолет едет по полосе. Анна говорит:
– Давайте, я вас подвезу. Вам в какую гостиницу?
– «Мурманск».
– Почти что по дороге.
Выходим на летное поле. Холод собачий. Я не подумал, что Мурманск севернее Москвы, и полетел в одной рубашке.
Идем мимо облезлого здания аэропорта к стоянке. Сквозь асфальт пробивается чахлая трава. Автостоянка – на отшибе, выглядит пустынно.
– Сейчас будет прикол, если машину угнали, – говорит Анна и улыбается.
Машина на месте – почти новая «десятка». Мы садимся. Боб немного протрезвел. Он спрашивает меня:
– А где поляки?
– Откуда я знаю, где поляки? И зачем они тебе?
Анна говорит:
– Только я должна вас предупредить – я еще неопытный водитель, поэтому езжу всегда по правилам. А там есть одно место, где все едут с превышением, и кто сзади, на меня злятся.
За окнами – холмы и желтеющие деревья. Боб спит, Анна старательно ведет машину.
Сзади кто-то долго сигналит. Нас обгоняет добитый «фольксваген», водитель показывает «fuck».
– Ну вот, я же вам говорила…
Въезжаем в город. Замусоренные улицы, пятиэтажки с облупившейся краской. Нелепо одетые люди. Здесь, наверное, жутко скучно.
Останавливаемся у гостиницы. Снаружи – обычная кирпичная пятиэтажка. Анна пишет на бумажке свой телефон.
– Только это – рабочий. Домашнего у меня нет. Нужно сказать, чтобы позвали Анну из отдела финансов.
Я кладу бумажку в карман. Анна по очереди протягивает нам руки.