"Зарубежная фантастика 2024-3". Цикл Люди льда". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Сандему Маргит. Страница 211
На свадьбе было столько родственников! От такого изобилия просто глаза разбегались.
Но юный, разрумянившийся, вспотевший жених Бранд всем понравился.
Матильда представляла собой новый тип среди далеких от предрассудков Людей Льда. Она была здоровой и полной — по той и другой причине одновременно — как и подобало быть хорошей крестьянской жене. И воспитана она была по-крестьянски. В качестве приданого она принесла восемь полотенец, восемь скатертей, шесть покрывал и так далее и тому подобное — и все это вышитое своими руками. Все было сделано очень аккуратно. Так что она очень подходила Бранду, который был немного неряшлив.
Как раз это и вызвало со стороны Сесилии не совсем приятную реплику в адрес жениха — в тот самый момент, когда все сидели тихо, так что ее слова долго потом висели в воздухе:
— …ясно, что ты задним умом крепок!
Но вообще-то свадьба была прекрасной, с множеством дорогих подарков и множеством пьяных, валявшихся утром в сточных канавах. Беднягу Йеснера обнаружили в широкой супружеской постели Никласа Никлассона, где ему пришлось поистине воскреснуть, когда благочестивая супружеская пара вознамерилась отдохнуть после изнурительного дня. Что он делал там, так и не выяснилось, он был слишком пьян, чтобы отвечать за свои поступки.
На следующий день, когда гости еще спали, Александр и Сесилия отправились погулять. Они не спеша бродили по полям, радуясь друг другу. В толпе знакомых и незнакомых людей они еще больше сблизились.
В этот прекрасный весенний день воздух был теплым, а в молодой траве виднелись крохотные белые цветы, названия которых никто не знает.
Кто-то шел за ними по пятам мелкими, неуклюжими шагами от самого Гростенсхольма. Обернувшись, они приветливо улыбнулись, словно забыв, что хотели побыть одни.
— Я думала, что ты спишь, Колгрим, — сказала Сесилия.
Он протиснулся между ними, и они взяли его за руки.
Лицо шестилетнего мальчика было необычайно красивым. Особенно поразительными были его янтарного цвета глаза. И если бы не эти плечи, никто бы не узнал, что он был одним из замечательнейших творений Людей Льда. Точно такие плечи были когда-то у Тенгеля: широкие, заостряющиеся на плечах, как на статуэтках китайских мандаринов. Эти плечи отняли жизнь у первой невестки Сесилии, Суннивы, и она знала, что сама рискует разделить ее судьбу, если когда-нибудь соберется родить ребенка.
Думать об этом было весьма неприятно.
Они шли по Липовой аллее. Александр болтал с Колгримом, и они были удивлены его явным равнодушием к отцу, Таральду. Ирью он просто-напросто терпел, зато много говорил о младшем брате Маттиасе. Сесилии показалось, что он просто пытается закинуть удочку, узнать все, что касается его ангелоподобного брата.
Сесилия была единственной в семье, кто понимал Колгрима, и она весьма сомневалась в его доброжелательности.
«Если у меня будут дети, — подумала она, — я их даже близко не подпущу к их замечательному двоюродному братцу». Ведь к ее детям Колгрим мог питать особую неприязнь, поскольку он обожал Сесилию и не желал ни с кем делить ее благосклонность.
Он ничего не имел против родителей отца — Дага и Лив. «Уже это хорошо», — подумала Сесилия, любившая своих родителей.
Она не думала также, что Колгрим представляет опасность для будущего ребенка Бранда и Матильды. Но для Маттиаса…
«Господи, сделай так, чтобы между братьями не было раздоров», — подумала она и невольно сжала руку мальчика с такой силой, что тот с удивлением уставился на нее.
Они подошли к липам.
— Да, от заколдованных Тенгелем лип осталось только три дерева, — сказала она. — Деревья матери, отца и Аре.
— Чье это дерево? — спросил Александр, услышав ее слова.
— Я не знаю, где чье дерево, но это три самых старых дерева, самых высоких.
— Мне кажется, одна из лип выглядит неважно, — тревожно произнесла Сесилия. — Смотри, сколько сломанных веток, коры, побегов валяется на земле…
— Возможно, это белки, — сказал Александр, чтобы успокоить ее.
— Ты думаешь? Хотя, возможно…
Но она знала, что не осмелится выяснить, кому принадлежит это дерево.
Они поднялись в усадьбу.
— Вот старый дом, где жили Тенгель и Силье, — сказала она. — Теперь здесь живет Тарье. Зайдем?
— Твоя семья долго жила здесь? — спросил Александр.
— Собственно говоря, нет. Я родилась в Гростенсхольме, но я думаю, что они поселились здесь в тот год, когда родился дядя Аре. Это было в 1586 году. Моя мать родилась не здесь.
— И где же жила семья до этого?
— Все это несколько мистично. Они жили в горной долине в Трёнделаге. В долине Людей Льда, как ее называли. И люди говорили, что там было полно ведьм и колдунов.
Колгрим слушал, навострив уши.
— Первым присягнул Дьяволу Тенгель, Тенгель Злой, — продолжала Сесилия. — Или, во всяком случае, кто-то из них…
— Да, — улыбнулся Александр, — ты как-то говорила, что он закопал где-то кувшин с колдовским зельем, вызывающим силы Зла.
— Так оно и есть. Бабушка Силье вела в те годы дневник.
— Было бы любопытно его прочитать.
Сесилия улыбнулась.
— Представляю, как трудно было ей писать: образования ей явно не хватало. Я спрошу мать, где этот дневник. Я никогда не видела его. Возможно, он потерян.
— Жаль, если это так.
Они вошли в пустую прихожую дома, где их голоса отдавались эхом.
— Какой витраж! — изумленно произнес Александр. — Это же просто шедевр!
— Да, Силье училась у настоящего церковного мастера много лет назад…
Появился Тарье.
— Привет, — сказал он. — Что так рано?
— Мы разбудили тебя… — сказала Сесилия.
— Я не пил слишком много, — улыбнулся он. — И проснулся уже давно. Тебе нравятся портреты наших предков, Александр? Они весьма отличаются от портретов твоих предков!
— Я бы не сказал! — заметил Александр, глядя на прекрасный портрет Суль.
— Это моя бабушка! — с гордостью произнес Колгрим. — Она была ведьмой!
— Могу себе представить, — вздрогнул Александр. — Ее звали Суль, не так ли?
Мальчик радостно кивнул.
— Теперь я вижу, что ты похожа на нее, Сесилия. Она действительно очень красива, Колгрим! Тебе есть чем гордиться!
«Благодарю за этот косвенный комплимент», — подумала Сесилия.
Теперь Колгрим смотрел на Александра как на своего любимца.
— Она умела колдовать! — сказал он.
— Мне говорили.
— Я тоже умею!
— Не говори глупости, Колгрим, — настороженно произнесла Сесилия.
Глаза мальчика стали совершенно желтыми.
— Я умею! Это так!
— Я верю тебе, — торопливо произнес Александр. — Сесилия тоже знает, что ты это умеешь. Она просто пошутила.
Огонь в его глазах стал слабее.
Александр продолжал рассматривать портреты.
— А это Даг, такой белокурый!
Тарье засмеялся.
— На его голове осталось не так уж много белокурых волос!
Сердце Сесилии сжалось. Ей не хотелось, чтобы ее любимый отец старел.
— Ага, — сказал Александр. — А это Лив, я сразу узнал. А самый последний — Аре. Твоя бабушка, в самом деле, была хорошей художницей.
— Тебе нужно посмотреть ее живопись, ее гобелены! Увидев все это, Александр захотел взять с собой в Габриэльсхус что-нибудь — и Сесилия обещала поговорить об этом с детьми Силье.
Заметив ее незаметный кивок, Тарье взял Колгрима за руку, и они продолжали осматривать усадьбу уже вдвоем. Тарье заверил мальчика в том, что они хотят обменяться колдовским опытом — и тут уж Колгриму пришлось уступить.
Покинув Липовую аллею, они направились по лугу в сторону леса. В своей глубокомысленной беседе они шли дальше и дальше — и получилось так, что они пришли на потайное, залитое солнцем место Суль возле ручья, куда она имела обыкновение ходить со своей кошкой и колдовать.
Они опустились на траву, наслаждаясь лесной тишиной, пением птиц и солнечным теплом.
— У меня появилось такое предчувствие… — сказала Сесилия, лежа и глядя на облака.