Остров - Лаймон Ричард Карл. Страница 25

Во время трапезы меня очень поразила одна вещь.

Размеры нашей группы.

А вернее, их отсутствие.

Нас было четверо.

Иисусе!

А совсем недавно нас было восемь. Восемь человек – это кое-что, довольно приличная толпа.

Четверо – количество ничтожное.

И, должен вам сказать, с моего места четверо выглядели как трое. Понимаете, я что-то вроде телекамеры, и большую часть времени себя не замечаю. Я вижу Билли, Кимберли и Конни. Раз, два, три. Вот и все.

Наши ряды существенно поредели.

За едой мы почти не разговаривали, но уже под самый конец Билли сказала:

– Мы что, и завтра будем сидеть сложа руки?

Похоже, Конни обиделась:

– Эй, я-то не сидела. Вы что сейчас съели?

– Нам следовало бы отправиться на охоту, – заметила Кимберли, – а не на рыбалку. Поохотиться на Тельму и Уэзли. – Она заглянула в глаза Билли, и, сжав губы тонким шнурком, покачала головой. Затем прибавила: – Просто не хотелось заниматься этим сегодня.

– Да, – промолвила Билли. – Я знаю. Мне тоже не хотелось.

– Только не после нынешней ночи. Конни мельком взглянула на меня и скорчила кислую мину.

– Но завтра непременно надо отправляться на их поиски, – заявила Билли. – Нельзя давать Уэзли время на выздоровление. После этой ночи он наверняка в плохой форме, и, если мы найдем его, пока он еще не оклемался, будет намного проще с ним разделаться.

– Что мы будем делать с Тельмой? – поинтересовался я.

– Спасем ее, – сказала Билли.

Конни даже хрюкнула.

Не обращая внимания на реакцию сестры, Кимберли проронила:

– Он, вероятно, рано или поздно убьет ее.

– Может быть, не прямо сейчас, – добавила Билли. – Пока что ему нужно, чтобы она была рядом, чтобы заботилась о нем. По крайней мере, до его выздоровления.

– Они оба психи, – вмешалась в разговор Конни, – поэтому он не убьет Тельму.

Я решил воздержаться от дальнейшего обсуждения этой темы.

– Почему не убьет? – поинтересовалась Кимберли.

– Во-первых, она спасла его задницу прошлой ночью.

– Думаешь, он пощадит ее из благодарности? – саркастично произнесла Кимберли.

– Да у него нет никаких причин убивать ее. Она на его стороне, понимаешь?

– Возможно, он видит все по-иному, – возразила Билли. – Может, для него она – просто помеха.

– На пути к чему?

– А зачем он вообще все это делает? – спросила Билли. – Вот в чем вопрос. По-моему мнению, он затеял всю эту операцию с целью обогащения. Большая часть семейного состояния записана на имя Эндрю. И на мое. После нашей смерти вы, девчонки, и Тельма унаследуете все. Если бы вы все трое умерли, наследство получили бы ваши мужья. Супруга у Конни нет...

– А моего он убил, – пробормотала Кимберли.

– Верно. Остается только Уэзли. И если он один останется в живых, у него появится приличная куча денег.

– Уверена, что на Тельму оформлена страховка, – добавила Кимберли. – Так что можете добавить сюда и это.

Лицо Конни побледнело.

– Мне кажется, вы слишком долго смотрели сериал “Убийство, написала она”.

– А как, по-твоему, почему он это делает? – спросила ее Билли.

Конни поморщила нос и пожала плечами.

– Потому что он чокнутый?

– Что чокнутый, это верно, – промолвила Кимберли. – Чокнутый, если надеется выжить. Как только рассветет, я пойду его искать.

– Мы все отправимся на его поиски, – заключила Билли.

День пятый

Военные пляски

Этой ночью мне не пришлось стоять на вахте. Дежурили по очереди женщины, и мне дали поспать.

Проснулся я сам по себе. Поднявшееся над макушками деревьев солнце уже позолотило пляж. Оно было теплым и ласковым, и хотелось просто лежать и купаться в его лучах.

Рядом спали Билли и Конни, но Кимберли нигде не было видно. Преодолев ленивую истому, я поднял голову и оглянулся.

Кимберли размахивала топором где-то на полпути между костром и кромкой воды. Гимнастика или отработка техники? Она кружилась в вихре, рубила воздух и поражала невидимого противника, делая резкие выпады вперед, отскакивала то в одну, то в другую сторону – и все это с грациозностью танцовщицы. И все же наблюдать за нею было немного жутковато: такая легкость и изящество совершенно не сочетались со столь ужасным орудием убийства. Но лезвие топора переливалось серебром, а ее густые черные волосы дрожали и развевались на ветру, словно грива резвящегося жеребца.

На ней была гавайская рубаха покойного мужа. По обыкновению не застегнутая, она отлетала назад пестрым плащом, когда Кимберли делала выпады или вертелась волчком. Белое бикини при этом ослепительно сверкало на солнце, а бронзовая кожа блестела от пота.

Элегантная и прекрасная, и вместе с тем от нее веяло опасностью первозданной природы. Невозможно было глаз оторвать, и даже заныло в паху.

Нет, что ни говори, а вынужденное заключение на этом острове несомненно самое лучшее из того, что когда-либо со мной случалось. Следуя подобной логике, Уэзли, пожалуй, надо было бы благодарить, а не убивать. Но горе, причиненное Кимберли и Билли, я никогда не смогу простить. Еще я ненавижу его за то, что он мог бы сделать с ними, попадись они ему в руки. (Впрочем, то обстоятельство, что он желает моей смерти, тоже не особенно меня вдохновляет.)

Так вот, зрелище было захватывающее.

Пока Кимберли меня не заметила. Смущенно улыбнувшись, я помахал ей рукой, хотя чувствовал себя словно мальчишка, пойманный у замочной скважины. Она кивнула в ответ. Посидев пару минут, пока прошло возбуждение, я встал и медленно побрел к ней.

– Приготовления к битве века? – поинтересовался я.

Опустив топор на плечо, Кимберли улыбнулась. Улыбка просто обворожительная.

– Да вот, дурачусь, – ответила она. – Небольшая разминка.

– Не иначе среди твоих предков были викинги, – предположил я.

– В самую точку – я скандинавка до корней волос. Ее насмешливый тон мне даже нравился.

– Я имел в виду вовсе не цвет кожи, – пояснил я, – а то, как ты умело орудуешь топором. Словно топорные сечи у тебя в крови.

– А-а... Вероятно, это играет кровь моих индейских предков.

– Ты индеанка?

– Инь-янь. Наполовину сиу, точнее – лакота.

– Шутишь?

– Клянусь. – Свободной рукой она быстро и размашисто перекрестилась. – По материнской линии. Ее дедушка принимал участие в сражении при Литл-Бигхорн.

– Перестань.

– По весьма достоверным сведениям, он лично снял скальп с Кастора.

– Да ты что? Она просияла.

– А вот это была шутка.

– Вот и славно, потому что с Кастора никогда не снимали скальпа, насколько мне известно.

– Каюсь, я действительно не знаю, снимал ли мой предок вообще с кого-нибудь скальп. Но что принимал участие в этом сражении, – факт.

– Господи!

– Так что вполне возможно, что все эти томагавки, копья и ножи у меня в крови. К тому же я наполовину сицилийка.

– Сиу и сицилийка. Уму непостижимо! Кровь краснокожих и вспыльчивых итальянцев. Взрывоопасная смесь! Не приведи Господь попасться такой под горячую руку!

– У! Берегись! Я дьявол во плоти. – Внезапно глаза ее погасли и улыбка исчезла с лица. Вероятно, на какое-то время ей удалось отвлечься и забыть об убитых муже и отце. Но теперь она все вспомнила, и я увидел в ее глазах боль. Боль и гнев.

Ты очень крупно просчитался, Уэзли, убивая тех, кого любила Кимберли.

За свою ошибку он уже начал расплачиваться, но меня не покидало ощущение, что его главные муки еще впереди.

В надежде отвлечь Кимберли от мрачных мыслей я произнес:

– Ты знаешь, я и подумать не мог, что мы застрянем на этом острове дольше, чем на день или, в крайнем случае, на два. А ты?

– На час или максимум два, – сказала она. – Не верилось, чтобы никто не заметил взрыва. Да, даже если бы никто и не увидел... Время робинзонов прошло еще сто лет назад, черт возьми.

– А вот мы – наглядный пример, что все еще возможно.

– Особенно, когда подобная возможность – творение рук хитрого ублюдка.