Бог Войны (ЛП) - Кент Рина. Страница 38

Желательно не в психушке.

Хотя, конечно, выйти замуж за этого придурка было гигантским шагом в этом направлении.

Он взболтал шампанское в своем бокале.

— Так ты согласна расторгнуть фиктивный статус?

— Мне придется подумать об этом, хотя твое поведение далеко не убедительно.

— О? Я думал, что мое поведение — это причина, по которой ты влюбилась в меня с головой.

— Влюбилась — в прошедшем времени. Я больше не настолько глупая.

— Я исправляюсь.

— Как и следовало, — я расправляю плечи. — Кроме того, если ты хочешь, чтобы я согласилась на что-то, тебе лучше начать с того, чтобы дать мне то, что я хочу.

— Например?

— Проводить время вместе.

— У тебя есть Сэм, Бонневиль, Ариэлла и Сесили, с которыми ты общаешься по ФейсТайму каждые пару часов.

— Я ведь не жената на них, верно?

— Я занятой человек с плотным графиком.

— Не бывает занятых мужчин. Только недоступные. Если бы ты хотел найти для меня время, ты бы нашел.

— На что именно?

— Ухаживать за мной должным образом, для начала.

Он разражается смехом, который ледяным копьем вонзается мне в грудь.

— Зачем мне ухаживать за тобой, если мы уже женаты?

— Потому что, хотя я и не помню, я уверена, что ты не ухаживал за мной в первый раз. Ты, должно быть, как обычно, навязался мне.

Его лицо остается бесстрастным, и мои сомнения подтверждаются. Я никогда не верила в «брак по расчету». Теперь я уверена, что это было сделано по принуждению.

Проблема в том, что я не понимаю, с какой стати Илай заставлял меня быть с ним. Я ему даже не нравлюсь.

Верно?

Выражение лица Илая остается таким же застывшим, как в Антарктиде, когда он говорит:

— Я все еще не понимаю, зачем мне заниматься такой ерундой, как ухаживания, когда рядом с твоим именем моя фамилия.

— Потому что я так сказала, мистер Кинг. Прими это или нет, — я с триумфальной улыбкой поднимаю свой бокал.

— А если я откажусь? Это изменит тот факт, что ты моя жена по всем обычным и общественным законам?

— Нет. Но это запретит тебе доступ к тому, чего ты действительно хочешь.

Он приподнял бровь.

— И чего же я действительно хочу, скажи на милость?

Я скольжу ботинком по его ноге под столом и ласкаю его член. От прилива крови у меня закладывает уши, когда его эрекция утолщается под моими прикосновениями.

— Ты сам знаешь, — говорю я знойным голосом.

— Встань на колени и отсоси мне, и я, возможно, соглашусь.

— Сначала согласись, — я прижимаю свою туфлю к его эрекции. — А я встану на колени и буду сосать твой член.

Он подавляет звук, то ли ругательство, то ли ворчание, я не уверена, но этого достаточно, чтобы я опустила ногу. Понятия не имею, что я вообще делала, но я явно играла с огнем в логове дьявола, и мне нужно защитить себя от опасности возгорания.

Как только моя нога исчезает из его близости, всякое ощущение, что я пострадала, пропадает, и передо мной предстает холодная римская статуя, которую я знала всю свою жизнь.

Вот тебе и попытка соблазнить.

— Как бы ни было заманчиво это предложение, — он подносит кусок мяса ко рту, затем опускает его обратно на тарелку и раздавливает ножом. — Я, пожалуй, откажусь.

Я пожимаю плечом, хотя колючий шип уколол мое сердце.

— Ты проиграл. Многие другие кандидаты готовы принять мои предложения.

Я понимаю, что совершила ошибку, как только Илай роняет приборы на тарелку — спокойно, надо сказать, — и вытирает рот салфеткой, хотя он ничего не ел. Он обладает удивительным талантом делать так, чтобы каждое действие выглядело сексуально заряженным и опасно привлекательным.

— Знаешь, не очень умно игнорировать мои предупреждения.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Предлагать или, что еще хуже, угрожать мне изменой — самое глупое, что ты можешь сделать. Я не позволю другим мужчинам прикасаться к моей собственности. Мы поняли друг друга, миссис Кинг?

— Я не твоя собственность.

— Ты — то, что я скажу. Давай не будем идти по этому пути, потому что мне бы не хотелось заставлять тебя плакать. Опять.

— А я думала, тебе нравится видеть, как я плачу.

— Думай обо мне что хочешь, но твои слезы не приносят мне никакой радости.

— Мог бы и соврать, — я вытираю рот, бросаю салфетку, встаю и обхожу стол. — Если ты отказываешься удовлетворить меня, я найду мужчину, который это сделает.

Я планировала уйти с гордо поднятой головой, но в тот момент, когда я оказываюсь рядом с ним, Илай резко поднимается, хватает меня за руку и прижимает к своей груди.

Мое тело взрывается вулканом бурных эмоций, когда моя грудь прилипает к его твердым мышцам. Его запах проникает сквозь кожу и пропитывает до костей.

Он смотрит на меня с ледяной холодностью, которую затмевает яростный огонь. Чем дольше он смотрит на мое лицо, тем больше я удивляюсь тому, что не распласталась на полу в лужу.

Его прикосновения и внимание — это слишком много, и все же какая-то часть меня, глупая, склонная к самоубийству, жаждет большего.

Чего-то еще, кроме отказа, который я глотаю как горькую пилюлю с семнадцати лет.

Его потерю контроля.

Илая, которого никто не знает.

И я решила, что лучший способ сделать это — пригрозить ему другим мужчиной. Похоже, это то, что выводит его из себя. Не считая ОКР.

Да, я никогда не стану действовать в соответствии с этими угрозами — измена, фу, — но это не значит, что я не использую эту возможность в своих интересах.

Держать его в напряжении и все такое.

— Никогда не приводи в мое присутствие другого мужчину, если знаешь, что для тебя хорошо.

— Свадьба с тобой доказала, что я не знаю, что для меня хорошо.

— Ава…

— Да, дорогой?

Я необъяснимо благодарна нашим строгим законам об оружии, потому что, если бы у Илая оно было с собой, он бы выстрелил мне между глаз.

— Могу я чем-нибудь помочь? Может быть, хотите десерт? — официантка возвращается с пластиковой улыбкой и влюбленными глазами, обращенными к моему мудаку-мужу.

Интересно, стала бы она до сих пор так на него смотреть, если бы знала, что он не способен любить и собирает разбитые сердца в банку, как когда-то предупреждал меня Лэн.

Уверена, что мое — самое разбитое из всех.

Кого я обманываю? Она бы так и сделала. Таким, как она и Джемма, наверное, плевать на Железного Человека, лишь бы он трахал их мозги и обеспечивал им власть и престиж.

Поскольку у меня есть два последних пункта, меня не интересует ничего из того, что он мне предлагает.

— Нет, спасибо, — говорю я, расправляя плечи. — Я ухожу.

— А вы, сэр? — официантка подходит так близко, что едва не трется об него.

Профессионализм покинул здание.

Мне следует уйти и оставить его на произвол судьбы, но, опять же, моя мама не для того вынашивала меня девять месяцев, чтобы ко мне проявляли неуважение.

Наклеив улыбку, соответствующую ее пластиковой улыбке, я просовываю свою руку в руку Илая.

— Разве ты не слышал, как я сказала, что мы уходим?

— Я думала, вы…

— Мы женаты, так что, конечно, мы уйдем вместе, или ты намеренно игнорировала наши кольца в своих попытках озолотиться? Он съел бы тебя на завтрак и не отказался от добавки, так что ты должна быть благодарна, что я не выпускаю его на рынок. Не за что… — я делаю вид, что читаю ее бейджик с именем «Ханна» и произношу: — Анна.

— Я буду ждать тебя снаружи, малыш, — я одариваю Илая своей милой улыбкой, похлопываю его по руке и выхожу на улицу с гордо поднятой головой, не обращая внимания на всезнающую ухмылку Илая.

Как только я оказываюсь на улице, меня охватывает озноб. Проклятье. Надо было взять с собой куртку.

Я забыла телефон и сумочку внутри, поэтому не могу попросить Лео подогнать машину. Блестяще.

Обняв себя за плечи, я потираю руки и шагаю по пустой улочке.

Район освещен тусклыми фонарными столбами, отбрасывающими мерцающий оттенок на мокрый тротуар. Постоянные ливни в Великобритании оставили свой след, и проезжающие мимо машины создают небольшие волны на дороге. Налетает порыв ветра, и я вздрагиваю от резкого перепада температуры.