В постели с ведьмой - Эйр Алиса. Страница 24

Я целую её в губы и встаю:

– Эти два месяца были настоящей сказкой. Я не хочу делиться самым сокровенным. Пусть это будет нашей тайной.

– Значит... – почёсывая затылок, Рита смеётся, – ты с радостью подробно описала процесс, когда трахала меня раком, но не стала вдаваться в подробности того, как мы собирали цветы, часто ходили на речку, загорали нагишом на крыше сарая и занимались сексом по три раза в день?

– Иногда четыре, – стыдливо говорю я.

– И ты думаешь, что это не имеет значения?

– За это время не произошло ничего важного. Да, мы были вместе, но я не хочу рассказывать об этом читателям. Это мое лето любви. Я написала только то, что имеет значение. Мы с тобой провели три месяца вместе. Этого достаточно для того, чтобы передать чувства, которые я испытала. К тому же ты отказалась заниматься сексом по-настоящему.

– Ты сердишься? – Рита встаёт из-за стола, мотает головой и смотрит на меня. – Аня, я понимаю твои чувства. Но я не тот человек, который способен причинить боль. Я отказалась, потому что знаю, как больно бывает в первый раз.

– Все нормально. – Убираю ноутбук в чехол, беру спортивную сумку и ставлю вещи возле двери. – Я так понимаю, что это конец?

– Мы договорились, Аня, – с трудом отвечает она, сделав глубокий вдох. – Я не хочу, чтобы ты уезжала, но это невозможно. У тебя есть обязательства и будущее, которое я не собираюсь разрушать. Отучись, получи достойное образование, а если захочешь, ты можешь вернуться в любое время. Я никуда не денусь.

– Нет! – вздыхаю я, поджимая губы и с трудом сдерживая слезы. – Я не хочу, чтобы ты ждала меня. Может статься так, что я никогда не вернусь в Вереск. Ты молодая женщина. И тебе нужна семья. Поэтому для нас это конец.

Я не выдерживаю, захлебываюсь слезами и начинаю реветь. Мое сердце сдавливает боль расставания, и я ничего не могу с этим поделать. Но я дала обещание. Мы с Ритой договорились, что в тот день, когда в деревню приедет мой папа, я возьму вещи и уйду. Мы приняли это решение, потому что у наших отношений нет будущего. Мы из разных миров. Но как же тяжело прощаться!

Я обнимаю её, нежно целую в губы, как делала это много раз, забираю вещи и, вытерев слезы, выхожу из дома. Рита улыбается мне вслед, но я знаю, как ей тяжело. Всю прошлую ночь мы провели в разговорах, поэтому я понимаю, что чувствует моя ведьма. Да, черт возьми, она моя!

Шмыгаю носом, открываю калитку и выхожу на дорогу. Последние дни лета были испорчены сильным ветром, тучами и дождём. Небо стало черным и непроглядным, как мое будущее, которое ожидает меня в большом городе. Я это знаю, потому что там нет ничего, ради чего стоит жить. Там нет Риты.

Я иду по дороге домой и обращаю внимание на человека, который идёт мне навстречу. Мои глаза переполнены слезами, но я узнаю его. Это дядя Володя. Он шатается из стороны в сторону, едва держится на ногах и запинается о каждый камень. Он пьяный в зюзю.

Я хочу пройти мимо него, но он останавливается и поднимает голову. Он смотрит на меня остеклённым взглядом, чмокает губами и усмехается.

– Это все из-за тебя, маленькая шлюха! – скрипя зубами, он плюет в мою сторону. Я не собираюсь спорить с этим ничтожеством, поэтому отхожу в сторону и ускоряю шаг. – Ты сдохнешь, как сдохла твоя поганая мамаша! – бросает он вслед.

Я замираю на месте, крепко сжимаю кулаки и резко оборачиваюсь:

– А не пошёл бы ты в жопу, выродок?! И не смей говорить о моей маме! Ты мелкое ничтожество, которое прозябает в этой дыре! Старый козёл...

Не успеваю я опомниться, как он подскакивает ко мне. Я даже не ожидаю от него ничего опасного, наивно полагая, что он начнёт орать. Но этот ублюдок замахивается и бьет меня кулаком по лицу.

От внезапного удара я теряю равновесие, роняю вещи, вскрикиваю и падаю на землю. Меня никогда не били. Тем более по лицу. Этот удар был таким неожиданным, что я даже не сразу поняла, как это произошло. Но он не думает останавливаться. Он наступает на мою сумку, пинает в сторону чехол с ноутбуком и бьет меня ногой в живот. Я съёживаюсь, пытаясь прикрыть голову руками, кричу, зову на помощь, а этот ублюдок продолжает осыпать меня ударами и благим матом.

– Какого хуя ты вытворяешь?! – слышу громкий мужской голос.

В нескольких шагах от меня останавливается автомобиль. Я ничего не вижу, но слышу, как водитель выскакивает из машины, хватает дядю Володю и толкает его в канаву.

– Совсем ебанулся на старости лет?!

Я сжимаюсь в позе эмбриона и чувствую, как сильные мужские руки касаются меня и помогают встать. Я открываю глаза и вижу перед собой лысого мужчину в спортивной форме. Я видела его прежде.

– Дядя Олег? – пытаюсь прийти в себя, хочу подняться, но падаю. У меня ужасно болят рёбра и руки, которыми я прикрывала лицо. Я вся в пыли, из разбитого носа течёт кровь, а в голове слышан колокольный звон.

– Аня, с тобой все хорошо? – спрашивает он, вытащив из кармана платок. – Что тут происходит?

Я оглядываюсь по сторонам, цепляюсь взглядом за человека, который лежит в канаве, попутно зажимая нос.

– Бабушка бросила его, и он решил отомстить... – Мой голос дрожит. Не каждый день на тебя нападает пьяный мужик, думаю я, не осознавая происходящего.

– Старый мудак!

Дядя Володя лежит в канаве. Видимо, он потерял сознание или заснул. Я не собираюсь ждать, когда он очнётся. Я встаю на дрожащие ноги, выгибаю спину и слышу хруст. Больно! Как же больно! Глаза наполняются слезами. Каждый шаг отдаётся болью в груди.

– Идём, я отведу тебя домой, а этого гандона отвезу в полицию.

Меня мотает из стороны в сторону, словно я выпила ящик водки. Все тело ноет от боли. Но я продолжаю идти, опираясь на плечо дяди Олега, добираюсь до калитки и вхожу во двор.

Когда мы оказываемся рядом с крыльцом, из дома выбегает бабушка.

– Аня! Господи! Что с тобой случилось?!

– На неё напал ваш сосед, – отвечает Олег, помогая мне сесть на собачью будку.

– Володя?!

– Да... – киваю я, все ещё пытаясь остановить кровь. – Он оскорбил мою маму, и я назвала его ничтожеством. Потом он ударил меня и начал пинать. Если бы не дядя Олег... Обожаю эту деревню.

Бабушка переглядывается с дядей Олегом, и мы слышим, как возле ворот останавливается ещё один автомобиль. Водитель глушит двигатель, выходит из машины и, зайдя во двор, смотрит на нас.

– Привет, пап! – машу ему рукой и улыбаюсь, как последняя идиотка.

– Аня?! Что с тобой случилось?!

– На неё напали, – отвечает дядя Олег.

– Это был Володя, – указывает бабушка.

– Если бы не дядя Олег... – не успеваю договорить, а глаза папы уже налились кровью.

– Где эта мразь?!

– В канаве отдыхает...

Папа выскакивает на дорогу, видимо, находит дядю Володю и кричит так, что его слышит вся деревня:

– Молись, сука!

Я смотрю перед собой, но ничего не понимаю. До меня доносятся крики и вопли человека, которого сейчас лупит мой отец. В какой-то момент я теряю равновесие, поднимаю голову и вижу, что дядя Олег побежал вслед за отцом, пока тот не убил соседа. Я была бы рада, если дядя Володя закончит свою никчёмную жизнь в канаве. Однако это будет означать, что мой отец убийца. Его посадят в тюрьму. Этого я не хочу. Бывший любовник бабушки заслуживает смерти, но только не от рук моего отца. Я не хочу, чтобы из-за этого гандона я лишилась самого дорогого человека.

Пока я пытаюсь прийти в себя и оклематься после побоев, бабушка помогает мне встать и зайти в дом. Когда мы оказываемся в избе, она подводит меня к раковине, ставит рядом табурет и помогает привести себя в порядок.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я, посмотрев на неё.

– У тебя синяк под глазом, – вздыхает она.

– Большой?

– Размером с кулак.

Левая щека горит, и я понимаю, почему это происходит. Глаз почти заплыл, как у боксёра. Я плохо соображаю, а ещё у меня кружится голова.

– Мне нужно лечь... – покачиваясь на стуле, я сползаю на пол и сплёвываю кровавую слюну. К горлу подступает ком, и я, засунув два пальца в рот, выблёвываю завтрак. Меня все ещё мутит.