Будь моим мужем - Бут Пат. Страница 41

С четырех ярко освещенных этажей галереи доносились громкие голоса и смех вперемешку со звуками оркестра, исполнявшего мелодию в стиле «регги». Рейчел увидела знакомый фургон, на котором ее помощники приехали из студии чуть раньше. Хорошо. Вся тяжелая подготовительная работа ляжет на их плечи. А сама она сможет тогда сосредоточиться на главном – на поисках Чарльза Форда.

Рейчел придирчиво посмотрела на себя в зеркальце пудреницы. Выглядит она неплохо, вот только косметики, пожалуй, маловато, совсем бледная. Он-то будет загорелым после пустыни. Боже, до чего быстро в Нью-Йорке пропадает загар.

Водитель затормозил у входа в галерею. Рейчел ступила на тротуар. Интересно, а он уже там? Почти наверняка. Невольно сдержала шаг. Она опоздала намеренно. Конечно, это смешно. Вот стоит Рейчел Ричардсон, одна из самых опытных журналисток Америки, и волнуется, как школьница. Однако это ожидание встречи наполняет ее душу смятением и восторгом, что, конечно же, и является самым главным.

На лестнице, ведущей в галерею, стояла Дженни, поджидая ее.

– Привет, Джен, как дела?

– Великолепно. Уордлоу стал просто законодателем моды в живописи. Полным-полно знаменитостей и целый сонм смазливых девиц. Сам Уордлоу называет это выставкой-представлением. У него классно получается. Для нас это как подарок. Очень удачно можно будет подать на экране. Отличный коктейль из представителей богемы и «шишек». Уже отсняли кучу материала.

– Здорово, Джен! А Чарльз Форд? Не появлялся?

– Вообще говоря, да, я появлялся, – раздался голос сзади.

Рейчел обернулась, словно ужаленная. Он стоял прямо перед ней. Темно-синее пальто классического покроя придавало ему строгий вид. Увидев ее, Чарльз напрягся, и по выражению, мелькнувшему в его глубоко посаженных глазах, она поняла, что он моментально узнал ее.

– Я уже встречал вас, – сказал он.

У Рейчел было слишком мало времени на то, чтобы прийти в себя от шока, испытанного при виде его, да и от осознания того, что она ненароком выдала причину своего появления здесь.

– Та встреча была совсем короткой. Очень мило с вашей стороны, что вы запомнили ее.

– Мы столкнулись в холле отеля, – добавил Чарльз, явно пытаясь разобраться, что к чему. – Кто вы? Как узнали, что я буду здесь? – И сам же ответил на свой вопрос: – Я знаю, вы – Рейчел Ричардсон. – Он помолчал. – Известная личность.

Она облегченно рассмеялась. Как забавно слышать такое о себе со стороны. Похоже, он растерян не меньше ее. Это хорошо, хотя и непонятно почему. По-прежнему стоя на верхних ступеньках лестницы, Дженни терялась в догадках, не понимая, что же происходит на ее глазах. По всей видимости, это и есть тот самый Чарльз Форд, который нужен им для передачи. С чего же вдруг такое замешательство? С чего вдруг вспыхнула невозмутимая Рейчел? Куда же подевалось ее хваленое самообладание, ставшее притчей во языцех?

– Так, значит, вот кто я по-вашему. В таком случае, вы, стало быть, и есть тот самый художник-отшельник, отказавшийся участвовать в моей передаче.

На его лице появилась лукавая улыбка. Самообладание возвращалось к нему.

– Думаю, ситуация мне ясна. Я вам нужен в передаче, чтобы поболтать о живописи. Я ответил «нет», а вы не из тех, кто соглашается с отказом на свое предложение. Выяснили, что я буду здесь, и явились сюда сами.

– Стало быть, я, по-вашему, покривила душой?

Рейчел неопределенно улыбнулась. Теперь у них все может сложиться как угодно. Она почувствовала, как у нее сладко заныло внутри. Сейчас он выглядит более спокойным и расслабленным, чем тогда, в «Гасиенде-Инн», но все равно столь же волнующим.

– Вероятно, всем журналистам, добивавшимся успеха, приходится кривить душой.

– Послушайте. Может быть, сначала все-таки познакомимся как принято. – Она протянула ему руку в перчатке. – Я Рейчел Ричардсон. А вы Чарльз Форд. Надеюсь, такое начало катастрофы нам не предвещает.

Он взял ее руку и, крепко сжав, задержал ее в своей, глядя Рейчел в глаза.

– Нет, – он отрицательно покачал головой, как бы подчеркивая это слово.

Чарльз внимательно смотрел ей в лицо, словно пытаясь запечатлеть его в памяти. Ее руку он так и не отпускал. А она и не пыталась ее отнять. Ей хотелось только, чтобы они оба были без перчаток. Он по-прежнему пристально разглядывал ее. Ее забавляло, как явно и открыто он делал это. Похоже, Чарльз Форд естественен в своих проявлениях, неважно один он или находится на людях, – самая притягательная разновидность мужского обаяния. В какое-то мгновение ей вдруг подумалось, что вот прямо сейчас он поднимет ее, перекинет через плечо и унесет туда, где стоит на привязи его лошадь.

– У меня размазалась помада или еще что-то не в порядке?

– Нет. А что? А-а, хотите сказать, что я на вас уставился.

Дженни напомнила о себе:

– Я подойду к тебе попозже, Рейчел, – и направилась в здание галереи.

Рейчел не обратила на это внимания. Чарльз наконец отпустил ее руку.

– Вы пойдете за своей подругой?

– А вы идете? Я же пришла сюда, чтобы увидеть вас.

– А не картины?

– Нет, вас. – Она ощущала себя отчаянно смелой.

Первая часть их беседы подошла к концу. Рейчел никак не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего.

Он поднял глаза и посмотрел на ярко освещенные окна галереи. Оттуда доносились голоса и смех. Там были мужчины в дорогих костюмах, женщины в элегантных платьях. Официанты разносили шампанское. Заурядный светский прием. Рейчел проследила за его взглядом. По отношению к происходящему там она испытывала ощущение дежа вю, уже виденного однажды. Ей вдруг стало совершенно безразлично, попадет ли она на этот прием или на какой-нибудь вообще. Испытывает ли и он сейчас то же самое?

Они стояли, не двигаясь, у основания лестницы. В сторону галереи ни один из них не сделал и шагу.

– Вашей программы я не видел, – внезапно сказал Чарльз.

В констатации этого факта ей послышался оттенок враждебности, словно она подбиралась к нему слишком близко и у него возникла потребность отгородиться от чужого вторжения.

– Прощаю вам это, – улыбнулась Рейчел.

– Она наверняка интересна. Так говорят многие. – Казалось, он тут же пожалел о проскользнувшем в его голосе оттенке агрессивности.

– Но не настолько, чтобы согласиться участвовать в ней.

Чарльз ничего не ответил. Отведя глаза от ее лица, он снова скользнул по ней взглядом.

И опять посмотрел вверх, на видневшихся в окне участников шумного приема.

– Прежде чем мы с вами погрузимся в этот водоворот, не хотите немного прогуляться?

– Да, – ответила она. Было ясно, что ему нравится принимать решения. Как и ей.

Они шли медленно, молча удаляясь от освещенного шумного здания галереи. Выпавший снег приглушал их шаги. Они прошли мимо двери, исписанной лозунгами и похабщиной. Чарльз вдруг остановился как вкопанный.

– Точно. Вот тут все написано. – Он показал на надпись жутковатого содержания: «Всех художников перестрелять».

– Вы одобряете? Только самоубийца способен согласиться с этим.

– О-о, в настоящее время я не пишу, так что меня это не касается. Художник я скорее бывший.

– Как священник, усомнившийся в Вездесущем?

– Именно так. – Он деланно рассмеялся, скрывая свои истинные чувства, в которых явно не было ничего забавного. Как репортер, Рейчел отметила эту боль. Как женщина – была тронута ею.

– Психологический барьер?

– Так вам сказал Уордлоу? Полагаю, это часть того, что вы именуете исследованием предмета и сбором информации.

– Слова из него мне пришлось буквально вытягивать, – призналась Рейчел.

– Чем вызван такой интерес ко мне?

– Вы художник. Вы ясно формулируете мысль, умны, талантливы, привлекательны. И вы испытываете вселенскую боль, я чувствую. Поэтому вы интересны мне. – Сердце ее колотилось. Они продолжали медленно идти по узкой, слабо освещенной улице.

– Это говорит Рейчел Ричардсон – звезда тележурналистики и блестящий интервьюер, – он помолчал, – или же просто человек?