Земля викингов - Берлинде Валентин Эдуардович. Страница 30

На пороге его дома поджидал сюрприз в виде трехлетней дочери, которая стояла, уткнув ручки в бока и грозно смотря на отца. Громадный викинг подошел к ней, нагнулся пониже, чтоб посмотреть дочери в глаза, и бросил на нее самый грозный взгляд, на который был способен. Но девчонка не испугалась, а взяла отца за длинную бороду двумя ручонками, потянула за нее что есть силы и поцеловала, а потом, уткнувшись ему в могучую грудь, стала плакать. Великий и ужасный для врагов, вождь выпрямился, и на его глаза предательски навернулись слезы.

– Прости меня, доченька! –  Все, что смог выдавить он из себя.

С тех пор никто и никогда не относился к своей дочери с таким трепетом. Сальгард-младший уже никогда не женился и всю свою нерастраченную любовь дарил ей, а дочь его радовала так, как не каждый сын отца. Девчонка росла симпатичной – глазки голубенькие, фигурка точеная, но характер, унаследованный от матери, был усугублен вседозволенностью. Первое, что пошло не так, – это нежелание играть в куклы, страсть к мальчишеским забавам с драками, стычками и безумными поступками. Поначалу соседские парни терпели ее выходки и позволяли многое, но, как только она стала превосходить их во всем, девчонке стало сильно доставаться. Первая в беге до речки? Получи свою порцию тумаков от проигравших. Не побоялась залезть выше всех на гору? –  Внизу уже ждала хорошая трепка. Сопротивлялась девчонка отчаянно, но сила была не на ее стороне. Увидев, что шестилетняя дочь постоянно ходит с синяками, конунг забеспокоился и стал выспрашивать у всех вокруг, что происходит. Ему-то дочь ничего не говорила. Уткнется в бороду мордашкой, обнимет и сидит молча, а Сальгард и спросить ничего не может – дорога ему эта минута, сразу вспоминает жену.

Узнав, что дочь – отчаянный сорванец, какого еще и среди мальчишек поискать надо, конунг приставил к дочери одного из лучших ратников. Он обучал воинскому мастерству.

Наставник пытался образумить вождя, но тот ничего не хотел слышать.

– Если она будет владеть мечом хуже тебя, а стрелять из лука хуже меня, прикажу отрубить тебе обе руки! –  Все, что услышал в ответ на возражения верный конунгу воин.

Так у маленькой Эйнары началась другая жизнь.

Сил у девчонки было меньше, чем у сверстников-мальчишек, однако упорство внушало оптимизм. Новые занятия сорванцу очень понравились, и у нее стало неплохо получаться. Только владеть щитом ей никак не удавалось. Чего только не перепробовал ее наставник, но щит был не для девочки – слишком тяжел, неудобен и бесполезен. Наконец, один старый викинг, который частенько наблюдал за занятиями дочки своего господина, предложил попробовать работать двумя мечами сразу.

Как-то Сальгард вышел понаблюдать за успехами дочери и был приятно удивлен умением девочки стрелять из лука. Но, когда она взяла в руки сразу два тренировочных меча, рассмеялся во весь голос. Девочка тут же разозлилась и двинулась на отца. Конунгу ничего не оставалось, кроме как защищаться, выхватив клинок.

Во дворе завязался поединок, который тут же вывалили посмотреть зеваки в изрядном количестве.

Эйнара крутилась волчком. Сыпала удары градом, выбирая максимально неожиданные продолжения для своих атак, но, куда бы она ни била, везде встречал меч конунга. Он был намного больше и тяжелее, чем оружие дочери, но быстрее и проворнее. Эйнара стала задыхаться, темп ее атак снизился, и в какой-то момент отец, отразив очередной выпад, неожиданно скачком сблизился с ней, подхватил и стал кружить любимое чадо на руках, громко хохоча и прижимая ее к своей мощной груди. Девчонка-сорванец поначалу трепыхалась и билась, пытаясь вырваться, но потом притихла и прижалась к конунгу. Он был могучий, самый смелый и никогда не даст ее в обиду, жар его тела был родным и любимым.

– Я вижу, ты владеешь оружием лучше, чем многие мои воины, – наконец поставив дочь на землю, с хитрым прищуром удовлетворенно кивнул конунг и похвалил своего воина. – Продолжай упражнения с ней, и узнаешь, насколько я могу быть щедр и благодарен.

Эйнара светилась от счастья, словно солнце теперь в этом мире принадлежало только ей. Она смотрела в удаляющуюся спину отца, а в ее груди разрывался маленькими веселыми вспышками восторг, рождая желание заниматься еще больше, чтобы превзойти всех и стать лучшей.

С того момента воин, обучающий девочку, стал одним из самых желанных гостей в доме конунга и получал долю бо´льшую, чем остальные соратники, при дележе добычи.

На шестнадцатилетие Сальгард подарил любимому чаду позолоченную кольчугу тончайшей работы, привезенную из дальних южных стран, легкую, но по крепости не уступающую обычной, и два меча великолепной работы – короткие, немного изогнутые, с резными рукоятями, украшенными драгоценными камнями. Ни один меч в северных землях не мог сравниться по красоте с этими произведениями искусства. Увидев подарки, дочь бросилась отцу на шею и, расцеловав, тут же убежала опробовать обновку. С тех пор никто не видел, чтобы Эйнара когда-нибудь надевала женскую одежду – все время щеголяла в мужской, с мечами на бедрах, а под кожаной грубой работы курткой скрывалась от злого глаза защитница-кольчуга.

Через год Сальгард взял дочь в поход. Когда она впервые убила человека, несколько дней не могла прийти в себя. Казалось, жизнь потеряла смысл. Но спустя некоторое время молодая и очень похорошевшая девушка превратилась в свирепого воина. Валькирия, окруженная павшими викингами, спиной к спине с отцом разила врагов. Вся перемазанная кровью, с дьявольским блеском в глазах, она была смертельно прекрасна в эти мгновения – внушающая страх и уважение всем, кто ее окружал, и неизменно вызывающая любовь и гордость отца.

Сегодня ей исполнялось восемнадцать, и конунг устроил в ее честь поистине королевский праздник. Многие впервые обратили внимание, что девочка настолько созрела, что пора и замуж. Да только кому нужна такая строптивая? Так и сидели в смущении знатные викинги.

Раб с рассеченной грудью выдыхался, пропуская очередные уколы, которые понемногу откусывали от его тела жизнь. В какой-то момент он споткнулся и, чтобы не упасть, встал на колено, упершись мечом в землю. Его тускнеющий взгляд не выражал страха, лишь досаду, что он не смог продержаться чуть дольше, доставив конунгу побольше удовольствия боем.

– Один, я иду к тебе! –  закричал он, вскакивая с колен и подставляя свою широкую грудь под смертельный удар противника.

Одобрительный вопль сотен глоток зрителей проводил вырвавшуюся из раны в груди душу в последний путь.

– Как звать тебя, раб? –  довольно разглаживая усы и бороду, спросил Сальгард. Только что он выиграл пари, и это радовало его намного больше, чем само вознаграждение. Пусть его воины видят, что удача по-прежнему с ним.

– Мое имя не принесло мне славы раньше, конунг, – переполняясь гордостью за победу и встав на одно колено перед горящим очагом, ответил викинг. – Можешь называть меня, как хочешь, я с благодарностью приму любое имя и буду славить его под твоим гербом.

– Славный ответ славного воина, – кивнул Сальгард. – Дочь моя, как тебе этот раб?

– Я назову его Олаф, Олаф Рыжеволосый, – радостно прозвенел ее голос. Ее голубые глаза, в которых тонул весь мир, искрились восторгом от желания девушки получить своего первого воина как можно скорее.

Гости снова восторженно завопили, славя новое имя неплохо себя проявившего раба. Тот уже успел надеть простую кожаную куртку и, спрятав меч в обычные деревянные ножны, сел возле ног своей новой госпожи. Рабы часто становились свободными. Их отпускали за подвиги, совершенные ради господина, но что такое свобода по сравнению с возможностью служить Ей?! Этому божественному созданию.

– Так и быть, с этого мгновения ты верный телохранитель моей дочери, – объявил Сальгард. Он немного промедлил, задумчиво глядя куда-то вдаль, и добавил: – Сегодня я собрал вас всех не только для того, чтобы отметить день рождения моей девочки.

В зале мгновенно наступила тишина, и даже изрядно захмелевшие воины вернули осмысленное выражения на свирепые лица.