Королевские милости - Лю Кен. Страница 5

Увидев Дадзу, мастер покачал головой и сказал: «Я слишком стар, а ты – чересчур мал. Многие годы я не брал учеников, не возьму и сейчас. Уходи, дай дожить последние годы в мире и покое».

Но Дадзу не ушел: десять дней и десять ночей, отказываясь от воды и пищи, утоляя жажду дождевой водой, простоял он на коленях возле дома Медо. На одиннадцатый день, когда юноша упал на землю, его настойчивость тронула сердце Медо, и он сдался.

Обучение началось с того, что Дадзу был отправлен на ферму ухаживать за животными. Юноша не жаловался. Не пугал его ни холод, ни голод, когда пас стадо в горах, оберегая от волков, а по ночам спал вместе с коровами.

Когда весной родился первый теленок, Медо приказал Дадзу каждый день приносить его в дом для взвешивания, чтобы ноги теленка не пострадали от острых камней, и для этого юноше приходилось проходить не одну милю. Если поначалу такие путешествия доставляли одно удовольствие, то со временем, по мере того как теленок набирал вес, носить его становилось все труднее.

– Теленок уже подрос и может ходить сам, – сказал как-то мастеру Дадзу.

– Но я велел тебе приносить его сюда, – возразил наставник. – Солдат прежде всего должен научиться исполнять приказы.

С каждым днем теленок становился все тяжелее, и Дадзу приходилось напрягаться больше. Когда юноша наконец добирался до фермы, теленок радостно соскакивал с его рук, чтобы побегать на свободе и размяться.

Лишь к зиме Медо вручил юноше деревянный меч и попросил изо всех сил ударить деревянную куклу, которую использовал для тренировок. Дадзу с отвращением посмотрел на тупое оружие, но послушно выполнил приказ.

Деревянная кукла упала на пол, рассеченная надвое, и Дадзу с удивлением уставился на зажатый в руке меч.

– Меч ни при чем, – усмехнулся наставник. – Ты когда последний раз смотрел на себя в зеркало?

Он подвел Дадзу к идеально отполированному щиту, и юноша узнал в нем себя с трудом: плечи едва помещались на поверхности большого щита, руки и ноги стали почти вдвое толще, мощная грудь возвышалась над узкой талией.

– Великий воин верит не в свое оружие, а в себя. Когда ты обладаешь истинной силой, то способен нанести смертельный удар, даже если вооружен всего лишь тростинкой. Теперь можешь начинать учиться, но сначала поблагодари теленка, который сделал тебя сильным.

Дадзу Цзинду оставался непревзойденным на полях сражений. В то время как армии других государств Тиро сгорали, точно лучина в ярком пламени, в схватках с яростными ордами Ксаны, воины Кокру под командованием герцога Цзинду отражали их атаки, словно мощная дамба на пути горной бурной реки.

Из-за малочисленности войска герцог Цзинду располагал солдат в стратегически важных крепостях и городах по всему Кокру, и всякий раз, когда Ксана вторгался в его страну, приказывал своим людям не реагировать на издевки вражеских полководцев и оставаться за стенами точно черепаха в своем панцире.

Как только армии Ксаны оказывались на расстоянии от прекрасно защищенных крепостей и городов, войска Цзинду, подобно муренам, выскакивали из тайных убежищ и наносили яростные удары в тыл, перерезая линии снабжения врага. И хотя Готá Тоньети, великий полководец Ксаны, имел в своем распоряжении больше воинов и лучшее оружие, тактика Цзинду делала невозможным его дальнейшее продвижение вперед.

Тоньети называл Цзинду бородатой черепахой, рассчитывая таким образом оскорбить, но герцог только смеялся и относился к этому прозвищу как к признанию отваги.

Не в силах одержать победу в сражении, Тоньети начал устраивать заговоры: так, в Чарузе, столице Кокру, он принялся распространять слухи об амбициях герцога Цзинду.

«Почему Цзинду не атакует Ксану, а прячется за каменными стенами? – шепотом спрашивали его воины друг у друга. – Очевидно, что армия Ксаны слабее войска Кокру, однако герцог колеблется и позволяет врагу захватывать наши поля. Возможно, у него тайное соглашение с Гота Тоньети, и Тоньети только делает вид, что атакует. А вдруг они устроили заговор с целью свержения короля, чтобы посадить герцога Цзинду на престол?»

Короля Кокру охватили подозрения, и он приказал герцогу Цзинду оставить оборонительные позиции и сразиться с Тоньети в открытом поле. Дадзу Цзинду объяснил, что это будет ошибкой, но его доводы лишь усилили подозрения короля.

Понимая, что ему не оставили выбора, герцог надел доспехи и повел свою армию в сражение. Солдаты Тоньети не выдержали напора грозных воинов Кокру, войско Ксаны отступало все дальше и дальше, пока не обратилось в паническое бегство.

Герцог продолжал преследовать разбитого Тоньети до долины, пока генерал не скрылся в густом лесу, но внезапно армия Ксаны, в пять раз превосходившая численностью отряд Цзинду, атаковала воинов Кокру, отрезав им путь к отступлению. Герцог понял, что его обманули и ему ничего не остается, кроме как сдаться.

Дадзу Цзинду провел переговоры, в результате которых его солдатам была сохранена жизнь, а потом покончил с собой, не в силах пережить позора капитуляции. Гота Тоньети нарушил данное им слово и живьем похоронил всех воинов Кокру.

Чаруза пала три дня спустя.

Мапидэрэ решил примерно наказать клан Цзинду, который слишком долго ему сопротивлялся. Все мужчины клана и даже их дальние родственники были убиты, а женщины проданы в дома индиго. Со старшего сына Дадзу Цзинду, Ширу, живьем содрали кожу в Чарузе. Солдаты Тоньети заставили граждан столицы наблюдать за казнью, а потом съесть куски его плоти, чтобы показать свою преданность Ксане. Дочь Дадзу, Сото, забаррикадировалась в загородном поместье вместе со своими слугами и устроила пожар, чтобы избежать еще более страшной судьбы. Пламя бушевало целый день и целую ночь, словно богиня Кана выражала свою скорбь, а жар был так силен, что на пожарище не удалось найти даже костей Сото.

Младший сын Дадзу, тринадцатилетний Фин, много дней прятался в лабиринте комнат и туннелей в подвале семейного замка Цзинду, однако солдатам Тоньети удалось его схватить, когда он попытался проникнуть в кухню, чтобы напиться воды. Подростка притащили к великому генералу и поставили на колени.

Тоньети посмотрел на дрожавшего от страха мальчишку, рассмеялся и проговорил своим рокочущим голосом:

– Будет настоящим позором убить тебя. Ты прятался точно кролик, вместо того чтобы сражаться словно волк. И как после этого ты будешь в загробной жизни смотреть в глаза своему отцу и брату? В тебе нет и десятой доли мужества твоей сестры. Я поступлю с тобой так же, как с твоим племянником, потому что ты ничем от него не отличаешься.

Вопреки приказу Мапидэрэ, Тоньети сохранил новорожденному сыну Ширу жизнь.

– Аристократы не должны вести себя так, как крестьяне, – добавил генерал, – даже когда идет война.

Солдаты Тоньети отпустили Фина, и посрамленный подросток покинул замок вместе с новорожденным племянником. Он был лишен титула, дома и клана, его легкая и сытая жизнь растаяла как дым, и что оставалось делать?

У внешних ворот замка Фин подобрал валявшийся в пыли красный флаг, обожженный и грязный, на котором сохранилась вышитая золотая хризантема – символ клана Цзинду, – завернул в него Мата, чтобы хоть как-то защитить от холода, и загнул уголок ткани, скрыв таким образом его лицо.

Младенец Мата заморгал и посмотрел на дядю своими черными глазами, от которых исходил слабый свет.

Фин затаил дыхание, увидев по два зрачка в каждом его глазу. Среди древних ано считалось, что люди с двумя зрачками удостаиваются особого внимания богов. Большинство таких детей были слепыми от рождения. Фин, и сам еще ребенок, раньше не обращал особого внимания на плачущий сверток – своего маленького племянника, – и только сейчас понял, что таилось в его глазах.

Фин провел рукой перед глазами ребенка, чтобы проверить, может ли он видеть. Глаза Мата не двигались, но потом он повернул голову и посмотрел на Фина.

Среди людей с двойными зрачками лишь очень немногие обладали зрением орла, и считалось, что им предначертано стать великими.