Снежок - Леттс Элизабет. Страница 49

Гарден-2, как и многие викторианские здания, не был построен на века. В 1927 году его снесли. Но выставочный комитет быстро организовал переезд. В 1928 году выставка перебралась в здание, которое одновременно вызывало восхищение и ненависть. Возведенное в 1925 году и известное как «дом, который построил Текс» – в честь Текса Рикарда, боксерского промоутера и владельца «Нью-Йорк рейнджерс», – третье здание, получившее название Мэдисон-сквер-гарден, стояло не на Мэдисон-сквер, а на Сорок девятой улице между Седьмой и Восьмой авеню. Снаружи оно выглядело угловато, а на крыше торчал резервуар для воды. Дизайн не подходил миру верховой езды, и всегда находились те, кто на это жаловался. Но в 1958 году в эту особенную неделю само здание было пропитано магией. Когда фургоны с лошадьми проезжали по Седьмой авеню, в воздухе витала атмосфера роскоши.

Сколь бы великолепен ни был Гарден наверху, его подвал едва подходил для размещения лошадей. Вентиляция была ужасна и усугублялась тем, что многие, несмотря на запрет, курили. Лошади оказывались уязвимы к респираторным заболеваниям, которые распространялись в тесном помещении со скоростью лесного пожара. Грумы из мексиканской команды в своих стойлах готовили еду, наполняя воздух резким запахом тортильи. Чтобы лошадь могла размять ноги, ее следовало вывести на улицу, но после духоты подвала воздух на улице казался холодным, и из-за этого лошадь мерзла и могла получить насморк.

Несколько стойл Гарри были расположены в углу. Как и всё в Гардене, расположение стойл соответствовало иерархии. Лучшие стойла, лучшие места, лучшие вечеринки и наиболее удобный порядок выступления доставались тем, чей социальный статус выше.

Ментальность классового разделения, все еще популярная среди высших слоев восточного побережья, в Гардене бросалась в глаза как нигде. Несмотря на эгалитарные взгляды, отвечающие демократическому обществу, американский наездник был обязан, как писал Курт Спраг, автор наиболее подробной истории Национальной выставки, «соответствовать англосаксонской модели, чьим образцом был британский джентльмен из высшего общества». Даже в конце 1950-х эти взгляды преобладали на Национальной выставке.

В американском обществе происходили значительные перемены. Становилось ясно, что большие поместья, такие как Прайдс Кроссинг и Рок Эдж, принадлежащие Элео Сирс, уходят в прошлое. В 1957 году в «Нью-Йорк таймс» вышла серия статей о том, как общество в четырех американских городах – Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и Вашингтоне – модернизируется. Социальные институты, которые в мире конного спорта принимали как должное, эволюционировали с приходом новых людей с деньгами.

Многие из семей, чьи капиталы были созданы в прошлом столетии, не затронул финансовый кризис 1930-х годов. Но к завершению 1950-х акценты в обществе стали смещаться в сторону равных возможностей. Однако здесь, на Национальной выставке, все еще царило разделение. Рабочий люд сидел на «отбеливателях», люди из высшего общества прибывали и уезжали на «бентли» с водителем и располагались в боксах на променаде. В подвалах армия грумов, преимущественно афроамериканцев, заботилась о лошадях. В те дни, как отмечает Спраг, «в каждом стойле имелся слуга», чьей единственной обязанностью было драить медь и кожу, а рабочие мексиканской команды, которые держали лошадей чистыми, «не использовали вилы, а делали все руками».

Такова была жизнь на Национальной выставке. Иногда владельцы лошадей спускались по стальному пандусу в конюшни, желая показать своих скакунов важным гостям. Грумы оставались внизу, заботясь о лошадях, принося воду, чистя стойла, полируя ботинки и часто ночуя прямо в стойлах с лошадьми.

Распорядители арены, одетые в красные плащи и серые шляпы, отмеряли победителям точно рассчитанный поклон в зависимости от его социального статуса. В одном из тоннелей находился клуб «Терф энд тэк», где участники и члены выставочного комитета собирались на коктейли. Каждый вечер после выставки следовала бесконечная череда вечеринок. Если верить слухам, отель «Бельведер» на Пятнадцатой улице был местом разнообразных нелегальных сборищ. До начала 1950-х годов участники выставки располагались в «Волдорф-Астория», но к концу 1950-х местом их проживания стал «Астор», расположенный на Бродвее. «Астор», с его садами на крыше и большими вестибюлями, занимал целый квартал на западной стороне Бродвея между Сорок четвертой и Сорок пятой улицами; он был выстроен из красного кирпича и известняка, а шиферная мансардная крыша была зеленой. Спроектированный по образцу отеля «Валдорф-Астория», он был построен в 1905 году, в расцвет Позолоченного века. Как и львиная доля столь любимой посетителями выставок роскоши, «Астор» был «памятником уходящей эпохи».

Никто не думал о переменах, но они тем не менее происходили. Их можно было видеть в толпах людей, ломящихся в двери с билетами в руках, желавших посмотреть на лошадей, на праздник красоты и молодости, на опасность, витающую в воздухе, когда лошади перелетают через барьеры. Толпа жаждала зрелищ, и никакое зрелище не было более захватывающим, чем конкур, где лошади и их наездники соревновались за победу на умопомрачительных скоростях, взмывая на семь футов ввысь.

Внизу в конюшне Гарри вместе с Джимом и Джо надевали комбинезоны. По сравнению с ними Гарри выглядел маленьким, и владельцы лошадей, проходящие мимо, наверняка принимали его за одного из рабочих. По тому, как он общался с Джимом и Джо, становилось ясно, что они друзья и равные.

Йоханна и Гэрриет прикололи все ленты Снежка рядом с его стойлом – впечатляющая демонстрация. Людям был интересен серый мерин. За последние несколько дней его история обошла все газеты, а «Ворд телеграмм энд сан» опубликовала комикс, нарисованный знаменитым спортивным журналистом Уиллардом Маллином. Маллин был известен как создатель персонажа Бруклина Бама, обычного фаната «Бруклин Доджерс». «Бруклин Доджерс» больше не существовало, но Маллин все еще питал слабость к обычным людям. Комикс Маллина в графической форме пересказывал историю спасения Снежка от живодерни, повествовал о его и Гарри скромном происхождении и победах за несколько месяцев перед Национальной выставкой.

Для тех нью-йоркцев, которые просматривали спортивные страницы газет, пока ехали в подземке, Снежок стал любимцем. Зрители приходили поглядеть на лошадь, восхищаясь лентами и дружелюбными манерами Снежка. Он никогда не протестовал, когда его гладили по носу приходящие дети, да и Гарри тоже не был против. Вся семья улыбалась и здоровалась с посетителями, а лошадь купалась во внимании.

Норовистый жеребец Ночной Арест – совсем другое дело. Он вел себя беспокойно и непредсказуемо с того момента, как его вывели из грузовика; он плохо переносил городской воздух и шум Седьмой авеню. Он нервничал в своем стойле, даже несмотря на успокаивающее влияние Снежка. Когда Гарри вывел его потренироваться на переполненную арену, с ним сложно было управиться. Он не знал, как лошадь отреагирует на то, что творится наверху, но это уже казалось тревожным знаком.

Люди проводили часы, дни, годы, готовясь к этой выставке. Владельцы лошадей, такие как Элео Сирс, могли позволить себе баловать их, и те, кто с ней работал, говорили, что стоило им лишь сказать, что лошадям что-то нужно – питание, инструменты или амуниция, – они тут же получали это вне зависимости от стоимости. Победа в Гардене была одной из тех немногих вещей, которые нельзя купить непосредственно. Каждый аспект жизни выставки был соревнованием: соревнованием за лучшую рабочую силу, лучшую сбрую, лучшие конюшни, за модного инструктора, лучшие приглашения и лучшую сплетню об affaires d’amour{ Любовные интрижки (фр.).}. Национальная выставка предоставляла много возможностей блистать, но не было ничего лучше синей ленты, честно выигранной на арене, – этого за деньги нельзя было купить.

Дети сделали табличку, и Гарри с гордостью прикрепил ее на стойло. По сравнению с большими конюшнями, «Голландия» являлась семейным предприятием, где в углу стояли в ряд деревянные башмаки, а владелец был мастером на все руки, который одинаково хорошо управлялся с барьерами и с вилами. Он не старался произвести впечатление. Только одно было для него важно: то, что будет происходить на арене.