Без маршала Тито (1944+) (СИ) - "Д. Н. Замполит". Страница 21

Вышеград, как и многие другие города, пострадал немало, но мост Мехмет-паши Соколовича все также опирался на девять быков над Дриной. Вдоль раздолбанного железнодорожного пути махали лопатами и костыльными молотками человек пятьдесят. Со склона за ними ними наблюдали шесть караульных с винтовками и я тормознул поближе к крайнему.

— Кто такие? — махнул я рукой в сторону «путейцев».

— Взяли полтора месяца назад, — не слишком приветливо ответил он. — Курить есть?

Подошли ребята, поделились с охранником табачком, он глубоко затянулся, не переставая поглядывать на поднадзорных и малость отмяк:

— Тут бои тяжелые были, русский корпус прорывался.

— Что, весь?

— Нет, один полк, но нам хватило, — скривился караульный. — Мы-то сами виноваты…

— Это как? — полюбопытствовал Марко.

— Да понимаешь… Мы их ждали, выставили засады, глядь — два автомобиля. Подъехали, вылезли из них шесть человек, покричали, да уехали. Кто ж знал, что это командир полка и его штаб… — он разочарованно взмахнул кистью с зажатой папироской.

— А что ж вы не стреляли?

— Так не знали, думали, что разведка. А ради шести человек засаду обнаруживать негоже, решили остальных дождаться, — он поморщился и дотянул курево до ожога пальцев. — А оно вона как, подошли их танкетки и пушки, еле отбились.

Снизу донеслась витиеватая матерная ругань и я тут же навострил уши — где-то я уже слышал эти построения! И точно!

— Юрий Венедиктович, вы? А где ваш товарищ?

Фигура в пропотевшей рубахе развернулась, оглядела меня стеклянными глазами и демонстративно сплюнула:

— А, господин большевичок…

— Зря злитесь, Юрий Венедиктович, все закономерно. Помните нашу первую встречу в Крупани? Я тогда сказал, что воевать вам либо против немцев, либо за немцев, все остальное иллюзия. Так и вышло.

— Я за Россию воевал! Тебе, краснопузому, не понять! — он дернул щекой и сжал рукоятку молотка до побелевших костяшек.

— Так где ваш товарищ? — не обращая внимания на тон, продолжал я.

— Сожгли его, — с ненавистью бросил офицер.

— Как это? Кто? — обалдел я.

Тут и не такие эксцессы случались, но последние два года партизаны, так сказать, придерживались конвенций.

— Как кто сжег?.. — переспросил он, точно не веря ушам своим, — да вы и сожгли!

— Я???

Господи, да не рехнулся ли он?

— Вы, вы, и некому больше. Бросили гранату и всех сожгли, — начал он шепотом и вдруг опять дернул щекой и почти закричал: — Пепел! Один пепел! И черепа среди пепла!

— Эй, господин хороший, — меня потянул за рукав мужик лет за сорок с простоватым лицом. — Их благородие малость не в себе, не береди его.

Я подозвал Марко, забрал у него папиросы и предложил мужику.

— Вот спасобо, господин хороший, вот спасибо… — забормотал он. — Кормят слава богу, а вот с куревом беда. Можно вторую про запас взять?

— Да хоть всю пачку, только скажи, что за пепел и черепа?

Мужик покосился на Юрия Венедиктовича, уже вернувшегося к рельсам и остервенело колотившего костыль молотком.

— Как бункера на Ибаре штурмовали, так их термитными гранатами закидывали. От людей только кучка пепла да черепа в лучшем случае оставались.

Твою мать… Неужели Сергея тоже? Я собрался с силами и спросил:

— Сергея Сабурова встречать не доводилось?

— Из юнкеров-то? Родня, что ли? Я гляжу, вы с ним схожи, — он показал на нас с Марко.

— Брат, — рассеянно ответил я.

— Так ты, что ли, Владимир Сабуров?

— Он самый.

— Врешь! — чуть не выронил папиросу мужик.

— Святой истинный крест, — я для гарантии перекрестился.

— Ишь ты… Сергей в соседнем взводе был, их мобильная группа вывела.

Вот черт, теперь ищи-свищи эту мобильную группу… Видимо, разочарование проступило у меня на лице слишком сильно и мужик добавил:

— В городской кутузке их высокоблагородие полковник Свеколкин сидят, он аккурат из этой группы.

Попасть в кабинет к начальнику тюрьмы с нашими документами оказалось раз плюнуть. Там обитал пожилой крепыш, не иначе, из бывших полицейских, уж больно он уверенно себя чувствовал в кожаном кресле, незнамо как уцелевшем в вихрях последних лет.

— Све-кол-кин? — широко улыбнулся он в пегие усы. — Есть такой! Молодой, всего пятьдесят лет, и уже лейтенант! К шестидесяти наверняка бы старшего получил, да мы помешали!

Господин полковник действительно щеголял в кителе с погонами лейтенанта Вермахта и на простецкое «Эй ты, на вход!» раскипятился:

— Я полковник Генерального штаба! Требую, чтобы со мной обращались…

Тут уж я не выдержал.

— Вы лейтенант армии, нарушающей законы и обычаи войны. И потому прекратите истерику и скажите спасибо, что вас не расстреляли на месте.

Он еще хорохорился и метал искры из глаз, но я напомнил и деяния эсэсовцев с усташами, и Ясеновац, и многое другое. Поначалу он валил все на коммунистическую пропаганду и на то, что он воевал за Россию, но я припер его к стенке, попросив процитировать текст последней присяги. Той самой, которая «фюреру германского Рейха и народа Адольфу Гитлеру, главнокомандующему Вермахта».

Когда мы закончили кидаться идеологическими обвинениями, дело пошло легче.

Полковник припомнил и боевого юнкера, и что перед самым отступлением из долины Ибара его перевели в роту связи, и что рота отступала через Кралево.

Выйдя из тюрьмы, я дал волю чувствам. Бога душу мать, какого хрена я таскался в Боснию, если все можно было узнать на месте?

Марко и ребята выслушали мои пассажи с некоторым уважением и мы отправились завершать анабазис. Две недели еще не кончились и никто не запрещал нам болтаться в самом Кралево. Главное, на глаза начальникам не попадаться.

За два дня поездок вокруг города по лагерям военнопленных мы начисто отбили задницы о твердые сиденья «виллиса», наглотались пыли и выхлопов, потратили изрядно времени, табака и жратвы на свидетелей, которые «да мы с ним на соседних койках спали, зуб даю!» или «два дня назад видел, мамой клянусь!». Но все-таки напали на след «роты связи» — разрозненные части Русского корпуса включили в «группу Мюллера». Группа пыталась удержать последний коридор для эвакуации остатков из Греции, но не преуспела. ЭЛАС удачно додавил оккупантов, тот самый Маркос, с которым Милован договаривался в Косово, во главе греческих партизан занял Салоники. Одновременно югославы освободили Кралево, выпнув Мюллера на север, к Младеновацу и по ходу дела вбили в землю прикрывавшую отступление дивизию «Принц Ойген».

Да, это вам не сорок первый год, эсэсовскую танковую роту из трофейных французских «Рено» сожгли еще на отходе, а дальше «принцев» долбили артиллерией, танками и авиацией.

До Младеноваца мы долетели пулей. В городе размещались управление Шумадийского корпуса и некоторые советские части, в основном тыловые и две авиадивизии. Сунулся в штаб, но корпус относительно новый, знакомых нет и меня туда даже не впустили. Сунулся в «Оделенье за заштиту народа» — там все заняты так, что только махнули рукой в сторону, где работали пленные.

По кусочкам за день собрали мозаику — все проходившие мимо части генерал Миллер подгребал под себя и формировал отряды. Роту Сергея пристроили в качестве пехоты в тактическую группу в составе нескольких немецких батальонов, двух дивизионов 88-мм флаков, двух рот тяжелых танков и прочего винегрета.

Связистов, несмотря на слабое вооружение, воткнули в самое опасное место — в арьергард. Преследование продолжалось десять дней, немцы успешно маневрировали и сумели пробиться в Белград. Но только среди пленных мы не нашли никого, кто мог бы подтвердить судьбу роты. Оставалось надеяться, что Сергей все-таки жив и сейчас в обложенном с юга Белграде.

До такой полезной вещи, как продовольственный аттестат, НОАЮ еще не доросла и, закончив поиски, мы принялись водить жалом на предмет где бы поесть. На весь город работало от силы десять кафан, и каждая, естественно, забита под завязку.

Наконец, на выезде в сторону Паланки, нашли небольшое заведение с парой пустых столиков. Возможно, клиентов отпугивала близость городского кладбища (я еще внутренне поржал, что без этого элемента приключения неполны), возможно, удаленность от центра, хотя что там удаленности… В любом случае, мы приткнули джип и почти бегом бросились занимать столик в кафану под вывеской «Два јаблана», то есть «Две яблони». И очень вовремя — не успел хозяин поставить перед нами тарелки, бездонную пепельницу и кувшин с вином, как подъехали такой же «виллис» и полуторка с советскими офицерами.