Мрачные истории, как вы любите (ЛП) - Кинг Стивен. Страница 75

Я подумал, что здесь скрывается нечто большее. Скорее всего, Энди Пелли хочет убедиться, что внезапно образовавшийся наследник Элли Белл не подсыпал ей что-нибудь. Например, дигоксин в яичницу на ранний завтрак. Между тем Зейн продолжал говорить, и мне пришлось попросить его повторить.

— Я говорил, что есть одна проблема. Довольно уникальная. У нас есть тело, но нет указаний по его захоронению. Энди Пелли говорит, что это может лечь на ваши плечи.

— Постойте, что? Я должен организовать похороны?

— Наверное, не похороны, — сказал Зейн, немного смутившись. — Кроме работников моста и, может, Ллойда Сандерленда [148] — он живет по ту сторону моста, — я не знаю, кто еще придет.

"Ее дети пришли бы", — подумал я. — "Хотя их никто не увидит. Кроме их суррогатного отца".

— Вик? Мистер Трентон? Вы пропали?

— Здесь я. У меня есть имя её адвоката. Наверное, теперь это мой адвокат, по крайней мере, пока всё не уладится. Лучше позвоню ему, как только начнётся рабочий день.

— Отличная идея. Так и сделайте. И хорошего вам дня.

Можно подумать.

Я уже не хотел доедать свои хлопья, которых и так не ощущал на вкус. Я ополоснул миску в раковине ("посмотри на нас"), поставил её в посудомоечную машину ("наряди нас") и задумался, что делать дальше. Как будто не знал.

"Выведи нас на прогулку. Покатай нас!"

Я старался отогнать мысли (частично свои собственные, что было самым худшим), пока не оделся, а затем прекратил борьбу и сдался. Я зашел в гараж и взялся за ручки коляски. Раздался вздох облегчения, то ли мой, то ли их, то ли всех вместе — я не знал. Беспорядочный поток мыслей в моей голове прекратился. Я подумал о том, чтобы покатить коляску к распашным воротам, и понял, что это неудачная идея. Джейкоб и Джозеф уже пробрались в мое сознание. Чем больше я буду делать то, что они хотят, тем легче им будет управлять мной.

Увиденное мной в гостевой спальне крепко впечаталось в мою память: взрослые тела, детские головы, распухшие от яда. Они выросли в мертвом состоянии и остались прежними. У них была воля мужчин и простые, эгоистичные желания малышей. Они были могущественны, и это было плохо. Но они также были психически неустойчивы.

Принимая это, я в некоторой степени им посочувствовал. Они попали к гремучим змеям. Их зажалили до смерти. Кто бы не сошел с ума от такого окончания жизни? И кто бы не захотел вернуться и обрести детство, которого их лишили, даже если для этого придется взять кого-то в плен?

Я несколько раз покатал коляску взад-вперед по бетонному полу гаража, словно пытаясь убаюкать капризных, раздраженных младенцев. Я задумался, могло ли это случиться с кем-то другим, и решил, что нет. Я был идеальным выбором. Одинокий мужчина, скорбящий и страдающий от собственного горя.

Я отпустил ручки и ждал, когда же вернется "покатай нас, наряди нас". Но оно не вернулось. Я вышел из гаража, желая ощутить тепло утреннего солнца на своем лице. Поднял голову и закрыл глаза, видя сквозь веки кроваво-красный свет. Я стоял так, словно поклоняясь или медитируя, надеясь найти решение проблемы, выходящей за рамки экзистенциальной. Проблемы, о которой я не мог никому рассказать.

Я должен проводить ее в последний путь, потому что у нее никого нет... по крайней мере, по эту сторону завесы. Но разве я не похож на нее? Мои родители на том свете, старший брат умер, жена в могиле. Кто похоронит меня? И что будут делать эти близнецы из ада — если они добьются своего, и я останусь здесь, мужская версия "Дельты Дон", — когда умру я? Учитывая мой возраст и статистику, ждать этого не так уж долго. Может, они увянут и просто исчезнут? Я могу похоронить Элли, но кто похоронит меня?

Я открыл глаза и увидел палку от змей, лежавшую на брусчатке двора, прямо на том месте, где каждый раз припарковывалась коляска, когда возвращалась. Мне пришло в голову, что это может быть еще одной иллюзией, как в случае с ванной, полной змей, но понял, что это не так. Это не было видением или результатом визита. Не близнецы ее сюда положили. Их собственностью была коляска.

Я поднял палку. Безусловно, она была реальной. Я почувствовал тепло ее стали в своей руке. Если бы она пролежала подольше на брусчатке под солнцем, то стала бы нестерпимо горячей. Здесь никого не было, так кто же взял ее из гаража?

Держа палку в руках, я вспомнил, что мои родители, брат и жена были не единственной утратой в моей жизни. Была еще одна. Тот, кто тоже умер ужасной смертью в юном возрасте.

— Тэд?

Это должно было прозвучать в лучшем случае жалко, в худшем — безумно: старик, произносящий имя своего давно умершего сына в пустом дворе абсурдно большого дома на одном из островов Флориды. Но это не прозвучало безумно, поэтому я повторил.

— Тэд, ты здесь?

Ничего в ответ. Только палка от змей, которая, несомненно, была реальной.

— Ты можешь мне помочь?

У конца дощатого тротуара Грега стояла ветхая, полуразвалившаяся беседка. Я отправился туда с палкой от змей через плечо, как раньше солдаты носили свои винтовки... и хотя на палке не было штыка, на ее конце имелся угрожающего вида крюк. На полу беседки валялось несколько покрытых плесенью спасательных жилетов, которые вряд ли кому-нибудь могли бы спасти жизнь, и допотопная доска для буги-серфинга, украшенная россыпью экскрементов енотов. Я сел на скамейку. Она скрипнула под моим весом. Не нужно было быть Эркюлем Пуаро, чтобы понять, что Грег не проводил здесь много времени; у него был дом на побережье Мексиканского залива стоимостью в шесть или восемь миллионов долларов, а этот форпост выглядел, как забытая уборная где-то в глуши прихода Божер, штат Луизиана. Но я пришел сюда не для того, чтобы заценить архитектуру. Я пришел сюда подумать.

О, да кому я вру. Я пришел сюда, чтобы попытаться вызвать своего мертвого сына.

Существовали различные методы вызова духов, при условии, что мертвые еще не ушли туда, куда они уходят, когда теряют интерес к нашему миру; я изучил несколько из них в Интернете перед приходом сюда. Можно использовать спиритическую доску "Уиджа", которой у меня не было. Можно использовать зеркало или свечи, и то, и другое у меня было... но после того, что я увидел на экране своего телефона прошлой ночью, я не осмелился попробовать. В доме Грега поселились духи, но те, в которых я был уверен, не были дружелюбными. Так что в итоге я пришел в эту заброшенную беседку с пустыми руками. Я сидел и смотрел на пляж, на котором не было ни единого следа, и на залив, по которому не ходило ни одной парусной лодки. В феврале или марте и пляж, и залив будут переполнены. В августе здесь был только я.

Пока я не почувствовал его.

Или кого-то.

Или просто выдавал желаемое за действительное.

— Тэд?

Нет ответа.

— Если ты здесь, малыш, мне не помешала бы твоя помощь.

Но он больше не был малышом. Прошло четыре десятилетия с тех пор, как Тэд Трентон погиб в раскаленной машине, потому что бешеный сенбернар не давал из нее выбраться, патрулируя двор фермерского дома, такого же пустынного, как северная часть острова Раттлснейк-Ки. Мертвые тоже стареют. Я никогда не задумывался о такой возможности, но теперь знал это.

Но только если они сами того хотят. Если позволят себе. Оказывается, можно одновременно и расти, и не расти — парадокс, породивший жутких гибридов, которых я видел на двуспальной кровати в гостевой комнате: взрослых существ с раздутыми головами отравленных ядом детей.

— Ты ничего мне не должен. Я пришел слишком поздно. Я знаю это. Признаю. Только... — Я остановился. Можно подумать, что человек может сказать всё что угодно, когда находится один, не так ли? Только я не был уверен, что действительно один. И не был уверен, что хотел сказать, пока не произнес это.