Мрачные истории, как вы любите (ЛП) - Кинг Стивен. Страница 89

На следующий день мы устроили пикник на поляне, глядя на "НеллиБель" через ручей, который в тот день больше напоминал реку. Буч приготовил бутерброды — это ему можно было доверить. Мы пили сладкую воду из колодца, а на десерт у нас были фруктовые пироги "Хостесс": черничные для меня, яблочные для Буча.

— Встречал оленей? — спросил Буч, облизывая глазурь с пальцев. Ну... эти пироги не совсем глазированные, но в них есть вкусная глазурь.

— Не-а. Ни вчера, ни сегодня. Но ты же знаешь, как говорят старожилы: олени знают, когда наступает ноябрь, и прячутся.

— Вообще-то думаю, что в этом есть зерно правды, — молвил Буч. — Они действительно любят исчезать после Хэллоуина. А выстрелы слышал?

Я задумался.

— Пару выстрелов вчера. Сегодня — ни одного.

— Хочешь сказать, что мы — единственные охотники в Тридцатимильном лесу?

— Господи, нет, конечно. В лесу между этим местом и озером Дарк-Скор, наверное, лучшая охота в округе, ты же знаешь. Сегодня утром я видел пару парней вскоре после того, как вышел из хижины, хотя они меня не заметили. Кажется, один из них был тот дурачок Фредди Скиллинс. Тот, который любит называть себя плотником.

Буч кивнул.

— Я был на горбатом хребте и увидел троих мужчин на другой стороне. Они были одеты как модели из каталога "Эл-эл-Бин" [194] и были с винтовками с оптическими прицелами. Наверняка, приезжие. И на каждого, кого мы видим, есть, наверное, еще пять-десять человек. Должно быть много выстрелов, ведь не все же олени решили сбежать в Канаду, так?

— Маловероятно, — ответил я. — Олени где-то там, Бучи.

— Тогда почему мы их не видим? И послушай!

— Что я должен послушать...

— Просто заткнись на минуту и услышишь. Точнее, ничего не услышишь.

Я заткнулся. Я слышал рев Джиласи, несомненно, подмывавший опоры моста, пока мы сидели на траве и доедали последние кусочки фруктовых пирогов. Я слышал далекий гул самолета, вероятно, направлявшегося в Портлендский аэропорт. И больше ничего.

Я посмотрел на Буча. Он смотрел на меня без улыбки. Серьезный.

— Ни одной птицы, — заметил я.

— Да. А в лесу их должно быть полно.

В этот момент громко каркнула ворона.

— Ну вот, — сказал я, почувствовав облегчение.

— Одна ворона, — сказал он. — Большое событие. А где малиновки?

— Улетели на юг?

— Еще нет, не все. Мы должны слышать поползней и кардиналов. Может быть, щеглов и синиц. Но не слышно даже чертового дятла.

Обычно я не обращаю внимания на звуки леса — привык уже к ним, — но теперь, когда он указал на это... действительно где же все птицы? И еще кое-что.

— Белки, — сказал я. — Они должны бегать повсюду, готовясь к зиме. Вроде бы я видел парочку... — Я запнулся, потому что даже в этом не был уверен.

— Это инопланетяне, — произнёс Буч тихим, шутливо-зловещим голосом. — И прямо сейчас они подкрадываются к нам через лес. Со своими дезинтеграторными лучевыми пушками.

— Ты читал ту статью в "Колл", — сказал я. — Ту, про летающую тарелку.

— Это была не тарелка, а сигара, — заметил Буч. — Летающая сигара.

— Типарилло [195] с планеты Х, — сказал я.

— Со страстью к земным женщинам!

Мы посмотрели друг на друга и захихикали.

В тот день у меня родилась идея для рассказа — позже он превратится в роман под названием "Ужасное поколение", — и вечером я начал делать кое-какие пометки в своем блокноте на спирали. Я пытался придумать хорошее имя для молодого человека-злодея, который был центральной фигурой истории, когда дверь хижины с грохотом распахнулась, и в дом вбежал Буч.

— Пошли, Лэр. Ты должен это увидеть. — Он схватил фотокамеру.

— Что увидеть?

— Просто пошли!

Я взглянул на его широко раскрытые глаза, отложил блокнот и последовал за ним к выходу. Пока мы шагали четверть мили к поляне и ручью, он рассказал мне, что вышел проверить, увеличился ли наклон моста (мы бы услышали, если бы он полностью рухнул). Затем он заметил что-то в небе и забыл про мост.

— Смотри, — сказал он, когда мы добрались до поляны, и указал наверх.

Начался дождь, моросящий дождик, похожий на мелкий туман. Было уже совсем темно, и по идее я не должен был видеть низко нависшие облака, но видел, потому что их освещали медленно движущиеся круги яркого света. Пять, потом семь, затем девять. Они были разных размеров. Самый маленький был, наверное, тридцать футов в поперечнике. Самый большой достигал сотни. Они не светили на облака, как это делает яркий прожектор или мощный фонарь, они были в самих облаках.

— Что это? — спросил я почти шепотом.

— Не знаю, но точно не Типарилло.

— И не Белая Сова, — сказал я, и мы рассмеялись. Но не так, как смеются над чем-то смешным, а нервным смешком, так, как смеются, когда ошарашены.

Буч делал снимки. Это было за много лет до того, как революционные технологии начнут моментально выдавать фото, однако позже, когда он проявил фотографии в своей маленькой темной комнатке, я просмотрел их. Они разочаровали. Просто большие круги света над темными неровными контурами верхушек деревьев. С тех пор я видел много фотографий НЛО (или НВЯ, если вам так больше нравится), и они всегда разочаровывали: размытые формы, которые могли быть чем угодно, в том числе подделками мистификаторов. Нужно было оказаться там, чтобы понять, насколько это было удивительно, чудесно и странно: огромные беззвучные огни, движущиеся в облаках, словно танцующие вальс.

Что я помню наиболее отчетливо — помимо чувства благоговения — так это то, что в течение тех пяти или десяти минут мое сознание разделилось, а чувства смешались. Я хотел узнать, откуда исходят эти огни... и в то же время не хотел. Я боялся, что мы находимся рядом с артефактами — возможно, даже разумными существами — с другой планеты. Это воодушевляло меня, но одновременно и пугало. Вспоминая тот первый контакт с чем-то внеземным (а это, безусловно, было так), думаю, у нас было только два выбора: смеяться или кричать. Будь я один, то почти наверняка закричал бы. И убежал бы, вероятно, спрятался бы под кровать, как ребенок, и отрицал бы, что что-то видел. Но поскольку мы были вместе, двое взрослых мужчин, то мы засмеялись.

Я говорю, что это длилось пять-десять минут, но могло быть и дольше. Я не знаю. За это время морось перешла в настоящий дождь. Два ярких круга уменьшились и исчезли. Затем исчезли еще два или три. Дольше всех оставался самый большой, но потом и он начал уменьшаться. Он не двигался из стороны в сторону; просто уменьшился до размеров тарелки, потом до пятидесятицентовика, потом до пенни, потом до блестящей точки... и исчез. Будто резко взмыл прямо вверх.

Мы стояли под дождем, ожидая, что будет дальше. Но ничего не происходило. Через какое-то время Буч схватил меня за плечо. Я вскрикнул.

— Извини, извини, — пробормотал он. — Пойдем в дом. Световое шоу закончилось, а мы промокаем.

Мы зашли в дом. Перед выходом я не удосужился набросить куртку, поэтому сразу же развел огонь, который уже почти угас, и снял с себя мокрую рубашку. Я растирал руки и дрожал.

— Если мы расскажем людям, что видели, то нам не поверят, — сказал Буч. — Или просто пожмут плечами и скажут, что это было какое-то странное погодное явление.

— Может, так оно и было. Или... как далеко отсюда аэропорт Касл-Рока?

Он пожал плечами.

— Должно быть, двадцать или тридцать миль к востоку отсюда.

— Может, это были огни взлетно-посадочной полосы... может, из-за облаков... влажности... какой-то преломляющий эффект...

Он сидел на диване, положив камеру на колени, и смотрел на меня. Слегка улыбаясь. Не произнося ни слова. Ему и не нужно было их произносить.

— Но ведь это же чушь, да? — сказал я.

— Да. Я не знаю, что это было, но это точно были не огни аэропорта и не чёртов метеозонд. Там было восемь или десять этих штук, может, дюжина, и они были большими.