Первый поход (СИ) - Кленин Василий. Страница 53

— Если мы верно просчитали планы Хисасе Мацууры, то вскоре к замку подойдут его войска. Не слишком быстро, иначе его появление будет слишком подозрительным. Все-таки он сначала должен «получить известия» о нашем нападении… Думаю, минимум пара дней у нас есть. Так что сегодня работаем до темна: выгребаем из закромов Аябэ всё самое ценное. Ценное именно для нас. Серебро, золото, предметы роскоши — это понятно. Пригодится для торга. Оружие и доспехи — тоже нужно. Запасы еды — крайне важно. Напомню, что возле пушек мы оставили тележки, у нас есть сотня носильщиков… Пленных тоже можно использовать для переноски добычи. А уже завтра нам нужно уйти отсюда, не дав клану Мацуура никаких шансов.

— Разве ему что-то помешает напасть на нас не здесь, а в старом замке? — поинтересовался Хван Сан. — Я бы предпочел держать оборону здесь.

— Во-первых, мы идем не назад в старый замок, — загадочно улыбнулся Ли Чжонму. — А во-вторых, до нашего ухода мы сделаем так, что у наших дорогих друзей не останется возможностей для политического маневра.

Знатные пленники и дзи-самураи, числом в добрых шесть десятков, были собраны рядом с воротами. Ли Чжонму велел обустроить себе удобное сидение на возвышении; неподалеку, за низким столиком посадили растрепанного толстяка Даичи Ивату. У него была кипа бумаги, письменные принадлежности и по-прежнему испуганный взгляд. Гванук встал поближе к писцу, чтобы держать того в тонусе.

— Воины Ниппона, сегодня вечером вы получите свободу. Я не буду брать с вас никаких клятв или обязательств. Идите куда пожелаете, можете вспарывать свои животы — это ваше дело. Но я должен вам сообщить, свидетелями чего вы сегодня стали. Именно сегодня и именно здесь — в Аябэ-дзё провозглашается возрождение власти Южного двора. Истинного двора, имеющего право на священную императорскую власть! Го-Камеяма и его потомки будут править Ниппоном отныне и навсегда. Это вам говорят генерал Ли Чжонму и даймё Хисасе Мацуура!

Вот она — хитрость старого генерала! Он решил при всех рассказать о сговоре чосонского войска и ниппонского князя. И ведь никакого обещания он этим не нарушил. Садака повелел в качестве испытания верности и намерений захватить замок Аябэ — и главнокомандующий его захватил. Получается, теперь союз заключен!.. Ну, если не считать намерений Мацуура ударить в спину.

— Вы все видели сегодня, как сами горы помогли нам войти в Аябэ, — продолжал генерал Ли. — Это богиня Аматерасу подтвердила, кто из ее потомков достоин владеть вашей островной империей.

Голос Гото Ариты, который переводил слова Ли Чжонму для пленников, дрогнул. Хоть, он и знал причину горного обвала, но до сих пор пребывал в некотором потрясении от увиденного. Самурай-то находился внизу, недалеко ото рва, гора рухнула совсем рядом, прямо на его глазах! Как раз в то время, когда он проклинал людей Сибукавы и грозил им божьей карой.

— Назови своё имя, самурай! — генерал ткнул пальцем в пожилого пленника с бритой головой.

— Симада Камбэй, — мрачно, но с легким поклоном ответил тот.

— Записывай, Даичи! — махнул писцу главнокомандующий. — «Генерал Ли Чжонму и дайме Мацуура даруют свободу Симаде Камбэю. Он вправе присоединиться к службе Южному двору или идти, куда ему угодно. Равно, как и возвещать всем на Тиндэе, что власть Южного двора возрождена в Аябэ-дзё!».

Генерал Ли приложил к листу оттиск своей печати (у него теперь есть печать? — успел изумиться Гванук) и вручил его пленному самураю. После чего отпустил на все четыре стороны. И так он проделал шестьдесят с лишним раз! Шестьдесят с лишним раз заставив Даичи Ивату писать бесполезный текст… Шестьдесят с лишним раз объявив врагам, что он — Ли Чжонму — действует вместе с кланом Мацуура. И вскоре освобожденные пленники разнесут эту весть по всему острову или даже по всему Ниппону.

«Гениально, — только и подумал Гванук. — Теперь Мацуура не отвертятся».

До вечера старый генерал успел сделать еще одно важное дело: на четвертом уровне замка обнаружили внушительную темницу, где в грязи и дерьме сидели три десятка человек. Ли Чжонму не поленился у каждого выяснить: кто он, откуда, за что попал в яму. Кого-то (большинство) отпускал на свободу, парочку явных преступников велел вернуть обратно, нескольким даже предложил службу. Но один пленник старика заинтересовал особо.

— Смилуйся, господин! Отпусти меня, я смогу тебе достойно заплатить!

— Ты? — искренне изумился Ли Чжонму.

— Я торговец из Хакаты. У моего брата еще немало имущества есть. Он заплатит за меня!

— А скажи мне торговец: знаком ли ты с таким человеком — Хирата Ёсихиса?

— Конечно! Все в Хакате знают его!

— Отлично! Ты пойдешь со мной. Сведешь меня с ним — и получишь свободу. Совершенно бесплатно. Гванук, отмой его и накорми!

…В предрассветных сумерках армия Ли Чжонму нагрузилась добычей и тихо покинула замок Аябэ. Очень многое унести не удалось, но что поделать? Лучше потерять в добыче, чем погибнуть от стрел Мацуура. За день чосонское войско (в котором, правда, уже служила пара сотен ниппонцев) прошло почти весь путь по долине Тикуго и начало подниматься в горы. В укромном месте воины устроили небольшой отдых, а потом взвалили на себя тяжелые мешки и корзины… И пошли обратно!

Вернее, не совсем. Армия Ли Чжонму начала забирать вправо, к западу. В сторону Хакаты. На небо поднялась уже совершенно полная луна и освещала дорогу не намного хуже солнца. Воины ворчали, но Ли Чжонму не ленился объезжать на лошади колонну из конца в конец и подбадривать бойцов:

— Ничего-ничего, мои воины! Зато мы окажемся там, где враг нас совсем не ждет!

Далеко за полночь, когда люди совсем валились от усталости, генерал подозвал к себе тигромедведя.

— Теперь твоя очередь. Бросайте поклажу и всем полком идите к Дадзайфу. Возьми с собой Гото Ариту — он знает дорогу. Осмотритесь — и если есть возможность — возьмите их тепленькими. Из того, что я выяснил, гарнизон там совсем небольшой. Но понапрасну не рискуй.

Чу Угиль кивнул, покосился на своего ниппонского приятеля-соперника и только махнул головой: пошли, мол, покажешь себя.

Головорезы растворились в ночи, а остальное войско все-таки встало на отдых. Почти все тут же повалились спать, но с рассветом армия вновь была поднята и с трудом двинулась дальше на запад.

Замок Дадзайфу стоял на высоком каменистом холме, за мелкой речкой. Гото Арита не соврал — он не производил впечатление неприступного: высокий вал, слишком обширный, чтобы его целиком смог защитить маленький гарнизон. И всё. Никаких разных уровней, узких мостов и извилистых лестниц в скале. Неудивительно, что ворота были распахнуты настежь, а в них стояли довольные Головорезы.

— Вообще, без проблем, — хвастался Угиль своей победой генералу. — За укреплениями плохо следят: вал промыт дождями в нескольких местах. По этим промоинам мы и поднялись. Заметили нас, да поздно. Бои шли уже наверху, за отдельные здания. Стрелять в темноте они почти не могли, так что потерь у меня совсем мало.

Зданий было немало: площадь у Дадзайфу была большая, вся плотно застроенная. Имелись и настоящие дворцы, и казармы, и склады. Темница тоже нашлась.

— Вот здесь мы пока и остановимся.

— Это самый ужасный замок из всех, что ты захватил, генерал, — хмыкнул Арита.

— Это самый лучший замок, самурай-дружище. И вскоре ты в этом убедишься.

Как раз вскоре (не позднее этого же вечера) к Дадзайфу подошла многотысячная толпа. Или войско. Понять трудно: слишком разношерстный брел народ, хотя, и явно вооруженный. Только одна группа — явные самураи со знаменами — внушала некоторое уважение.

— Что у них за знаки, Арита? — спросил Ли Чжонму, стоя на валу.

— Два лепестка абрикоса — это камон клана Отомо, — меланхолично ответил самурай.

Он был спокоен. Полностью готовый к предстоящей битве и неминуемой смерти. Слишком уж большая толпа вышла против них. А укрепления Дадзайфу не выдерживали никакой критики. У всесильных же пу-шек не осталось ни пуна пороха (более 300 граммов — прим. автора).