Княжич, князь (СИ) - Корин Глеб. Страница 38

— Да, Белый Отче.

— Слыхал я, дядька-пестун был у тебя.

— Ага, Домашем звали, — подтвердил Кирилл, почему-то нисколько не удивившись тому, что Ворон откуда-то слыхал о его дядьке. — Сколько себя помню, столько и его рядом с собою. За день до отъезда моего из Гурова вдруг пропал бесследно, как сквозь землю провалился. Искали, искали, да без толку. Жалко его — хороший он был.

— Хороший, говоришь… Не вспомнишь ли, где в последние дни бывали вместе?

Кирилл подумал.

— Ходили на ярмарку зверей чужестранных посмотреть — в городе как раз переезжий зверинец гостевал. О! Меня тогда еще там огромная такая кошка крапчатая оцарапала… — он мельком коснулся рубца на правом виске. — Правду сказать, я и сам виноват был: хотел поближе разглядеть, да к клетке чересчур близко придвинулся, а она сквозь прутья — лапою. Шрам не от когтей ее, Белый Отче, — это на том же самом месте от меча, когда на нас с дружиною…

— Про то уже мне ведомо, княже. Дорогою заходили куда-нибудь еще?

— Не припоминаю такого.

— Не припоминаешь… Ну ничего, не велика беда. А сны и видения диковинные давно ли тебя посещать начали?

— Где-то о той же поре.

— Вот как… — Ворон перебросил на грудь две из трех белоснежных косиц, оплетенных тонкими ремешками, одернул широкие рукава рубахи. — Теперь посмотри-ка сюда, князь Ягдар из рода Вука.

И он приложил палец к середине своего лба, чуть повыше клочковатых седых бровей.

Кирилл смутился под молчаливым неотрывным взглядом, произнес осторожно:

— Белый Отче, вы меня о чем-то расспросить собирались.

— Я на свои вопросы ответы уже получил.

— Разве? А когда же?

Старец с подчеркнуто важным видом поднял ладонь и распевно возгласил:

— Белый Ворон все видит и все знает: что было, что есть и что будет — приходилось ли слыхать обо мне такое?

Улыбнулся, добавив дружелюбно:

— Ты, я вижу, сказать что-то желаешь.

Кирилл неуверенно подвигал плечами и головою, словно прислушиваясь к чему-то внутри:

— Трудно определить… Чувствую себя непривычно.

— Неладно?

— Да нет, наоборот. В голове ясно, а во всем теле как-то так… тепло и утешительно, что ли. Одним словом — славно.

— Славно — так славно. Ну а теперь и на самом деле пора тебе. Как через ручей перейдешь, Ратиборов дом по левую руку четвертым будет. Спасибо, что навестил старика, князь Ягдар из рода Вука.

На мостках ниже по течению ручья женщины и девицы, полоскавшие белье, обернулись в его сторону и оживленно защебетали. Пришлось сделать вид, что он вовсе не заметил этого да основательно прибавить шагу.

Крытый серебристою дранкою просторный двухъярусный сруб окружали густые облепиховые кусты. Кирилл положил руку на низенькую калитку, утонувшую в их просвете, крикнул во двор:

— Хозяева! С добрым днем вас!

Потревоженный громкими звуками дрозд-рябинник испуганно выпорхнул из гущи ветей прямо над головой, заставив невольно отшатнуться.

— Ищешь кого, юнак? — спросил голос за спиною.

Светловолосая девушка со странно знакомыми чертами лица оглядела его, перехватив половчее ведра с водою, и указала движением подбородка:

— Отвори-ка, окажи милость.

Кирилл поспешно распахнул калитку, посторонился:

— Ягдар-Кирилл мое имя. Мне бы…

— А-а-а! Так вот, оказывается, каков он, этот самый князь Ягдар, — как бы про себя распевно проговорила девица, опуская ведра на помост крыльца и еще раз окидывая его взглядом. Только в этот раз куда более заинтересованно. — Я так разумею, ты Видану ищешь, княже?

— Э… Да. Дома ли она?

— А где ж еще ей быть? И домовитая-то она у нас, и домолюбивая такая…

Из сеней на голоса выглянула хозяйка.

— Матушка, это князь Ягдар к нам пожаловал. Тот самый!

— Здравия и долголетия! — сказал Кирилл, склоняя голову и начиная чувствовать некоторое неудобство своего тела.

— Мира и блага! Милости просим, княже.

— А Видана твоя на заднем дворе курочек кормит, — медоточивым голоском уточнила дева — следовало полагать, старшая из Ратиборовых дочерей — и прищурила один глаз.

«Как Видана» — промелькнуло в голове Кирилла.

— Уж такая хозяюшка она у нас, уж такая лапушка! То-то женою кому-то будет — суженому на заглядение непрестанное, всем прочим на зависть таковую же.

— Ярена! — сказала мать укоризненно. — Кликнуть ее, княже, или сам подойдешь?

— Э… Сам, да. Спасибо…

— Тогда в ту сторону пожалуй, — она указала вдоль по вымощенной разноцветным речным окатышем дорожке, которая сворачивала за дом. — Там и встретишь.

Он не успел сделать даже двух шагов, как из-за угла появилась, напевая и размахивая берестяной коробочкой-полотухой, Видана. Увидев его, она пискнула, вскинула руки, уронив берестянку.

— Ягдар, ты! Вернулся… Ой, да как же… Я сейчас, Ягдар, я мигом!

Видана заметалась, прошмыгнула мимо Кирилла в дверь и заверещала уже изнутри:

— Матушка, матушка! Мне что лучше надеть: это или вот это?

— А он и вправду хорош собою, сестрица! — пропела ей вослед старшая. — Ни капельки ты не соврала.

— Ярена, а ну-ка в дом! — прикрикнула мать сердито. — Тебе еще тарелки, что на столе, прополоскать, вытереть насухо да на поставец попереносить.

Стараясь отогнать прочь нарастающее смущение, Кирилл негромко и с большим достоинством кашлянул. Поинтересовался:

— А хозяин здесь ли?

— К вечеру будет. Нужду какую к воеводе имеешь, княже? — обратились на него улыбающиеся глаза.

— Да нет… — окончательно смешался Кирилл. — Почтение положенное выразить хотел… Вежества ради.

— Сейчас выйдет уж, — с ободряющим сочувствием кивнула хозяйка, возвращаясь внутрь. — Потерпи маленько.

Голубой сарафан метнулся в дверном проеме. Видана что-то крикнула напоследок в глубину дома, сбежала по ступенькам и ухватила Кирилла за руку:

— Идем-идем-идем!

— Только не до темноты, дочушка! — понеслось им вдогонку. — Тебя же, княже, особицею попрошу.

Он неуклюже закивал на ходу через плечо.

Над соседскими палисадами и кустами стали появляться лица, исполненные внимания и любознательности. Женский щебет на ручье сменился восторженным кудахтаньем.

— Скорей-скорей-скорей! — маленькие пальцы сжались, нетерпеливо задергали Кириллову ладонь, увлекая за собою. В спину прозвучало что-то веселое и неразборчивое, сопровождаемое дружным смехом. Видана не сдержалась, обернулась на бегу и показала язык.

— Ты чего?

— Да ну их всех… А куда пойдем — по дубраве погуляем или к нашему месту на реке?

— Вот это да! Знаешь, когда я шел сюда мимо него, точно теми же словами и подумал: «наше место».

— Правда?

— Правда. А чего мы бежим? Нас ведь уже никто не видит.

— И то верно.

Видана остановилась, запрыгала и захлопала в ладоши:

— Ой, хорошо-то как!

— А что же именно хорошо?

— Да ну просто всё-всё-всё! Ягдар, а ты когда вернулся? Сегодня?

— Вчера к ночи. Так изломался в седле, что еле-еле смог до постели доковылять.

— Ягдар, а я потом каждый вечер опять звала, звала тебя, а увидеть почему-то никак не удавалось.

— И у меня не получалось, хоть и пытался не единожды.

— Я после того первого раза к Белому Ворону побежала радостью поделиться, а он вдруг словно опечалился. Даже в лице переменился. Как думаешь, отчего?

Кирилл дернул плечом:

— Кто знает? А Ворон меня давеча к себе зазвал.

— Бают, дом Белого Отца в какой-то Диевой Котловине. Даже и не ведаю, где это. А как же ты ко мне поспел так скоро?

— Нет, я был не там. В этой… избушке на курьей ноге, — Кирилл помахал рукой. — Вон в той стороне она. Да ты, я мыслю, и сама знать должна.

— Ага, знаю. Вот это да! Он же в нее никого и никогда не зазывал.

— Тогда выходит, я первый.

— Здорово… А что там внутри? А чего Ворон от тебя хотел?

— Избушка как избушка. А чего Ворон хотел — я, правду сказать, так до конца и не понял. Видана, а я стал дни считать, лишь только мы в путь отправились — семь, шесть, пять, четыре…