Возвращение в Чарлстон - Риплей Александра. Страница 133

– Моя сестра не могла поверить, что я знаю о знаменитой женщине, о которой она ничего не слышала. Я сразу вырос в ее глазах.

– С моей стороны было то же самое, – сказала Гарден.

Они рассказали друг другу о своих сестрах и согласились, что Дороти, сестра Джона, и Пегги, сестра Гарден, – одного поля ягоды. Потом Хендрикс погладил вазу, сказал:

– Пока, Эстер. – И ушел.

Через неделю он пришел опять. Гарден разговаривала с покупателем. Хендрикс оглядел магазин и подошел к маленькой фарфоровой чаше, стоявшей на одном из столов. Он взял ее в руки и принялся внимательно рассматривать яркий сине-красный узор.

– Что это, миссис Харрис?

– Не знаю, – призналась она. – Могу только сказать, что такой узор называется имари.

– Мне бы не хотелось строить из себя всезнайку, но я довольно долго был в Японии, и мне кажется, что эта вещь из Ариты, возможно даже «какиёмон». Как вы считаете?

– Я даже не понимаю, о чем вы говорите.

– Не понимаете?

– Нет. Ни слова.

– Черт побери, вы так много знаете о серебре, и я решил, что вы также хорошо разбираетесь в фарфоре.

Гарден покачала головой.

– Я не достаточно разбираюсь в этом, чтобы сказать точно, – признался Хендрикс. – Но дело в том, что эта чаша может стоить гораздо дороже, чем вы за нее хотите. Почему бы вам не показать ее специалисту?

Гарден снова покачала головой:

– Не знаю, что и думать о вас, капитан. Если я не сумела разглядеть сокровище, почему бы вам не воспользоваться моей ошибкой?

– Не хочу вас обманывать.

– В таком случае вам нечего делать в антикварной лавке, – засмеялась Гарден. – Именно поэтому большинство людей и любит делать покупки в таких магазинах. Они считают, что ловко обманывают хозяев.

– Какой же вы циник! Неужели вы действительно верите в это?

– Я бы не хотела, но слишком часто убеждалась в этом на практике, чтобы сомневаться.

– Это плохо… Ну что ж, тогда я куплю эту вещицу. Но думаю, что вам не следует этого допускать.

Гарден завернула ему покупку. Очень тщательно – а вдруг это действительно такая ценная вещь, как он сказал. Пока она занималась упаковкой, он «беседовал» с Эстер.

– Как поживает Пегги? – спросил он Гарден, прежде чем уйти.

– Насколько я знаю, прекрасно. Она редко пишет. А как Дороти?

– Точно так же, как Пегги. Спасибо за чашу, миссис Харрис.

– Пожалуйста. – Ей хотелось, чтобы он задержался и еще немного поговорил с ней. «Прекрати», – строго сказала она себе. Гарден позвонила Джорджу Бенджамену и спросила о японском фарфоре, но он тоже мало знал об этом.

– Вы покрыли свои расходы? – спросил он.

– Дважды. У меня сейчас цены туристского сезона.

– В таком случае забудьте об этой плошке.

Гарден последовала его совету. С приближением туристского сезона она могла покупать для магазина более интересные и дорогие вещи. Теперь, когда наступила весна, ей хотелось побольше бывать на свежем воздухе. Она уговорила Паулу приходить не только по субботам, но и по средам и теперь каждую среду вместе с Элен отправлялась на охоту за сокровищами.

Они завтракали в лесу, среди нежных белых цветов дикого кизила и опьяняющего аромата жасмина. Гарден рассказывала Элен о своей жизни на плантации, когда она была маленькой девочкой и играла в таких же лесах. Ее сердце разрывалось при мысли об одиноких играх дочери во дворе Элизабет. Если собственное одиночество и тревожило ее, она гнала такие мысли прочь. У нее была работа, Элен, Элизабет и еще радио; многие герои передач тоже стали ее друзьями. Она купила второе радио, для магазина, и теперь даже днем могла встречаться с любимыми персонажами.

А что Джон Хендрикс уже три недели не заглядывал в магазин, так это, говорила она себе, не имеет никакого значения.

В апреле, в самый разгар туристского сезона, она получила открытку с видом залива Гаунтамано. На открытке было написано: «Хорошо бы Пегги все еще была здесь. Ужасно скучно. Джон Хендрикс. P. S. Передайте привет Эстер».

К концу короткого туристского сезона в «Лоукантри трежерс» все было раскуплено. Гарден продала даже четыре стола, на которых раскладывала вещи на продажу. Остались только две престижные, немыслимо дорогие вещи – комод Эльфа и ваза Бейтман, а еще ее ошибки – вещи, которых просто не следовало покупать и которые, возможно, никогда не будут проданы. Гарден повесила на двери табличку «Закрыто на каникулы».

– В жизни не видела такого жалкого зрелища, – радостно сообщила она Элизабет. – Все как корова языком слизнула. Придется очистить с десяток аукционов, чтобы магазин приобрел достойный вид. Счастливые дни явно наступили снова.

Гарден была не одинока в своих чувствах. Новый президент, Франклин Делано Рузвельт, заслужил уважение миллионов американцев своими доверительными беседами и множеством программ, направленных на борьбу с депрессией.

Гарден с хрустом потянулась:

– Такое ощущение, будто меня по очереди переехали полдюжины грузовиков. Тетя Элизабет, я собираюсь устроить себе настоящие каникулы.

– Ты их заслужила. За целый год ни одного выходного.

– За шестнадцать месяцев. Последнее время я уже дни считала. Новый товар может подождать недельку-другую. Опять придется покупать дешевые вещи, а это так обидно, когда хочется приобрести что-нибудь по-настоящему хорошее. Ну ничего, во время каникул постараюсь вызвать в себе прилив энтузиазма. Надо бы снять коттедж возле пляжа. Элен очень нравился пляж в Антибе. Интересно, что с ней будет, когда она увидит пляж с песком, а не с галькой. Ошалеет от радости. Купаться еще рано, так что можно снять дом совсем дешево.

– Не думаю, что ты захочешь увезти Элен. Она сегодня получила письмо. Приглашение на день рождения.

Гарден уронила руки:

– Что? Слава Богу!

Ей хотелось заплакать, заплясать, упасть на колени. Наконец открывается так сурово захлопнутая дверь.

– Это всего лишь начало, – предупредила ее Элизабет. – Все знают, что Элен уже почти четыре. Именно в этом возрасте девочки и мальчики начинают ходить друг к другу в гости. Она не останется в стороне. Чарлстон не наказывает детей. Но для тебя, возможно, ничего не изменится. Во всяком случае, пока.

Гарден счастливо улыбалась сквозь слезы:

– Это не имеет значения. У меня есть работа. Элен – вот что самое главное. Когда этот день рождения? Нужно купить ей новое платье. И туфельки.

Элизабет тоже смахнула слезы. Когда она заговорила, по голосу нельзя было догадаться, как ей жаль свою племянницу.

– В «Примроуз шоп» большая распродажа, – сказала она. – А если ты хочешь на пляж, так у меня есть дом на острове Салливан. Я давным-давно отдала его Кэтрин и ее детям, но могу позволить тебе воспользоваться им. Им он до лета не понадобится. Кэтрин никогда не меняет привычного уклада жизни: ей и в голову не приходит, что теперь, когда ее младшему ребенку под тридцать, она уже не связана со школьным расписанием. Не понимаю, откуда у меня взялась такая безмозглая дочь.

Гарден засмеялась:

– Вы слишком торопите время, тетя Элизабет. Мы же учились с Ребеккой в одном классе, помните? До тридцати нам еще почти три года… Я лучше не поеду в ваш дом, хотя и очень благодарна за предложение.

Старые, мудрые глаза Элизабет остановились на ней.

– У тебя все еще неприятности с моим внуком?

– Нет, не неприятности. Мэн ужасно милый. Он иногда заходит в магазин, вот и все. Нам особо не о чем говорить, и от этого возникает неловкость. Если я поеду в ваш дом, могут быть лишние сложности.

– Ты всегда нравилась ему, Гарден.

– Ерунда. Ему приходилось присматривать за мной, потому что папа и Стюарт умерли.

– Это ты так говоришь. Но мы-то обе знаем, как было на самом деле. Выйти замуж за Мэна – не худший вариант.

Гарден едва не вышла из терпения:

– И это мне говорите вы! Вы-то больше не вышли замуж. Почему же вы думаете, что я не смогу жить одна?

– Да, тебе действительно нужно отдохнуть, – хмыкнула Элизабет. – Ты рассуждаешь как типичный представитель семейства Трэддов.