Между адом и раем - Белл Тед. Страница 45

— Я? Нет, я живу на яхте «Блэкхок»

— Извините?

— «Блэкхок», такая яхта. Видите ее там? Вон она, вся в огнях!

— О, какая красивая. И чья же она?

— Одного моего друга.

— Случайно не Александра Хока?

— Вы его знакомый?

— Не совсем. Я просто знаю о нем. Он ведь такая известная личность.

— О, спасибо, Эмен. Больше мне ничего не наливай. Ладно? Я исчерпала свой сегодняшний лимит. Извините, Григорий, что вы сказали?

— Неважно. Вы с вашим другом здесь надолго?

— На неделю или две, наверное.

— Так долго? Должно быть, это утомительно. И что будете делать все это время?

Его глаза буквально сверлили ее. Он хотел знать, что она будет делать целыми днями. Ну, что-нибудь восхитительное, интересное. Этот утонченный европеец ожидает какого-то необычного ответа, она была уверена.

— Ну, в общем-то, не знаю, — сказала она наконец. Она почему-то даже не помнила, зачем здесь. — Ах нет, знаю! Завтра днем мы поедем на остров Свиньи! Там живет большая жирная слепая свинья, ее зовут Бетти. Слышали о ней?

— О да, она, можно сказать, знаменитость на этих островах. Ну что ж, мне пора, до свидания. Был рад знакомству с вами, мисс…

— Свит, — закончила она.

Странный человек исчез так же внезапно, как и появился. Словно призрак. Она стала искать глазами Стока, но не увидела. Кажется, она заметила в дальнем углу Эмброуза, о чем-то болтавшего с блондинкой. Вики попыталась подозвать бармена, чтобы попросить кофе, но не могла докричаться из-за музыки и громкого визга.

Внезапно ей стало дурно. Вики встала со стула, втиснулась в толпу и стала напролом прорываться к дверям, отталкивая танцующих. Она хотела вдохнуть свежего воздуха. Выбравшись на улицу, она увидела на небе луну. Такую яркую, как будто та возвещала приход нового дня. Ступени вели к пляжу. Мягкий, рассыпчатый песок белел в лунном свете. «Блэкхок» был залит огнями на горизонте. Она села под шелестящими на ветру кронами пальм, потягивая ром из бокала, который успела захватить с собой из клуба. Она наслаждалась этой ночью, которая напоминала прекрасный тропический сон.

Сток с Эмброузом, обыскав весь остров, нашли ее одиноко спящей на берегу под кокосовой пальмой. Сток взвалил ее себе на плечо и отнес на катер.

— Наша девочка заснула, — сказал он Брайану, который управлял катером. — День был долгим, теперь ей нужно хорошо выспаться. Наутро она будет как новенькая.

Вики на мгновение очнулась, пробормотав что-то неразборчивое, и снова упала головой на плечо Эмброуза. Она сильно храпела по дороге на яхту.

Сток был прав.

Этот день и вправду выдался долгим. Но последующие будут намного длиннее.

34

В восемь утра командир Жуков был приглашен генералом Мансо де Эррерасом на завтрак в большой дом на берегу. Двое до зубов вооруженных охранников, стоявших на посту у дверей столовой, жестом пригласили его войти. Мансо в одиночестве сидел за огромным столом, потягивая фруктовый сок из стакана. Перед генералом стоял столовый прибор на одну персону, сделанный из чистого золота. Взмахом руки генерал предложил Жукову сесть и стал поедать его взглядом; прошла целая вечность, прежде чем он задал вопрос.

— Этот русский, что продал мне субмарину, Голголкин, — вы знаете его?

— Не очень хорошо, — сказал Жуков. — Черноморский флот, Владивосток… кажется, он был перспективным офицером одно время.

— А потом?

— Потом — стандартный советский сценарий. Мир, водка, женщины. Однажды он всплыл без перископа и повредил один из наших противолодочных кораблей в Южно-Китайском море. Погибло много людей. Такая вот история.

— Этот идиот на днях приходил сюда, просил у меня пощады.

— Расскажите, генерал, что он опять натворил?

— Поставил все под угрозу, все! Встретился с каким-то английским ублюдком по фамилии Хок пару недель назад. Пытался, как я понял, сбыть и вторую «Борзую». Очевидно, англичанин задавал слишком много вопросов, а этот кретин дал много ответов. Мой человек в Вашингтоне говорит, что этот Хок был в столице США уже на следующий день! Скотина! Я предпринял некоторые меры против Хока, воспользовавшись знакомством Голголкина в российском консульстве. Но они ни к чему не привели.

— И что вы намерены делать?

— Что обычно делаю. Пойду напрямик, без всяких обходных путей.

— Я разберусь с Голголкиным. Он стал невыносим.

— Нет. Приведите его ко мне. Думаю, он все-таки сможет мне пригодиться еще раз.

Жуков отворил дверь в комнату толстяка Голголкина, не постучавшись. В его постели лежали три голые девицы. Одна из них — толстуха спрыгнула с кровати и трусцой побежала в ванную, на ходу тряся своими огромными грудями. Скрывшись в комнате, она громко хлопнула дверью. Жуков не мог разобрать, рыдает она или смеется.

— Мажордом сказал мне, что вы больны и не можете спуститься к завтраку, — сказал Жуков.

— Мне уже гораздо лучше, — сказал Голголкин. Опершись на подушки и обхватив своей пухлой розовой рукой двух девиц, он добавил: — Такой здесь гостиничный сервис.

— Фидель предстанет перед телекамерами через три часа. Он отказывается покидать пост. Двое братьев де Эррерас хотят застрелить его прямо на съемочной площадке.

— У меня проблем еще больше, чем у него, — сказал Голголкин и осушил стакан апельсинового сока, смешанного с водкой.

— Верно. Новый команданте, генерал Мансо де Эррерас, хочет видеть вас немедленно.

— Где он?

— Я пришел, чтобы доставить вас к нему. Лучше попрощайтесь со своими игривыми подружками и пойдемте со мной.

— Жуков, мне нужна помощь. Я такого натворил. Возможно, я — покойник. Но вы мой должник, Жуков. Ведь это благодаря мне в вашем распоряжении оказался такой чудесный корабль.

— Сделаю что смогу. Но учтите, теперь я служу не России, а Кубе.

— Этот ублюдок Хок во всем виноват! Он вынудил меня рассказать. Это не от водки у меня язык развязался. Я клянусь. Он хотел убить и меня, и Григория.

Жуков отвернулся, чтобы не видеть жалкого спектакля, который разыгрывал перед ним этот толстяк. Голова его была занята другими мыслями.

— Одевайтесь, он ждет. Я пока постою снаружи.

Голголкин вздохнул, вылез из кровати и натянул плавки с изображением гаванских сигар. Подняв с пола белую рубашку, накинул ее на плечи. Внутри у него все медленно сжималось от страха.

Голголкин не надеялся увидеть сегодня закат. Он повернулся к девицам, все еще лежащим у него в кровати.

— Если вернусь живым, на закате поплаваем вместе, — и потрепал обеих женщин по голове. Улыбнувшись, он вышел на солнце. Жуков ждал его.

— Пойдемте, — сказал Жуков и двинулся вперед по глубокому песку пляжа, на котором росли пальмы. Голголкин едва поспевал за ним.

— Куда мы идем?

— К тому пляжу. Видите то большое желтое здание под пальмами, где стоит охрана? Там содержатся Фидель и его сын Фиделито. Их будущее представляется очень смутным, как, впрочем, и ваше.

— Нет нужды мучить меня.

— Веселей! Обстоятельства пока складываются в вашу пользу. Двое братьев де Эррерас хотят убить Фиделя и лишь один — вас.

Они подошли к серповидному изгибу пляжа, окаймленному пальмами. Мансо сидел, опершись спиной об одно из деревьев, и тихо курил. Рядом с ним был воткнут в песок мачете.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал он. Жуков перевел.

— «Кохибу»? — спросил он, вынув портсигар и предложив обоим по сигаре. — Любимые сигары вождя.

— Нет, спасибо, — ответил Жуков за двоих. Лицо Голголкина и без сигар уже позеленело.

— Товарищ Голголкин, — сказал Мансо, подняв глаза и посмотрев на торговца оружием. — Мне очень жаль, что у вас плохое самочувствие.

Русский кивнул. Он наклонился и упер руки в колени. Казалось, он не может говорить.

— Это должно помочь, — сказал Мансо и взял большой спелый кокос, лежавший в песке прямо перед Голголкиным.

— Мачетерос говорят, что кокосовое молоко обладает чудодейственной силой, — сказал Мансо. — Оно может излечить практически от всего. Надо лишь срезать верхушку ореха и выпить его содержимое. Вот так.