Беспощадная война - Ламли Брайан. Страница 29

Может быть эти провалы памяти — мое нежелание вспоминать — лишь часть процесса психического выздоровления? Полагаю, что мой измученный мозг таким способом регенерирует себя…

Эти странные симптомы болезни я заметил у себя после демонстрации профессором Писли всех видов деятельности фонда. Вероятно, мое сознание пересытилось страхом, и теперь, чтобы изложить все эти поистине кошмарные события, я не могу полагаться на собственные впечатления. Потому я листаю ранние записные книжки…

Возможно мое внутреннее сопротивление началось еще до появления Писли и последовавших ужасов, потому что я обнаружил, что чудовищные события на борту «Морского бродяги», как раз накануне его визита, также постепенно затухают перед моим мысленным взором. Недавно я перечитал свои записки и обнаружил одно забавное обстоятельство: кто бы мог подумать, что самым замечательным свойством человеческого разума окажется его способность забывать пережитое? И тем не менее, я считаю, что пришло время вспомнить и сопоставить, по крайней мере, некоторые события…

Был конец августа.

Мы трое — я, Титус Кроу и профессор Писли, с вершины низкого холма, заросшего куманикой и утесником, разглядывали дикие болота, вытянувшиеся до самого горизонта. Конечно, я не собираюсь раскрывать раскрывать точное положенин места, где все происходило, скажу только: мы находились «далеко от проезжих дорог». Три заросших заброшенных проселка проходили примерно в четырех милях от места проведения операции, и на них были установлены щиты с предупреждающими надписями: «Опасность!», «Не разорвавшаяся Бомба», «Собственность Правительства», «Удались!» «Танковый Полигон», «Идут Стрельбы!» Эти надписи вначале немного беспокоили Титуса Кроу, пока Писли не напомнил ему о влиянии фонда Уилмарта в самых высших сферах — даже в правительственных кругах! Для подкрепления этих предупреждений несколько членов фонда со сторожевыми собаками патрулировали местность. Было бы катастрофой допустить утечку информации.

Примерно в миле от холма, на вершине которого мы находились в пустынной части болота, устремлялась к ясному, но серому небу огромная буровая вышка. Под этой пирамидой из решеток и оборудования в тысяча четырехстах футах под землей, спало в заточении одно из чудовищ, наподобие того, что встретилось Понго Джордану и его несчастной платформе «Русалка». Телепат, отыскавший это чудовище, узнал хорошо знакомое ментальное излучение и воспринял образ, предполагавший большие размеры. Это был действительно один из особо крупных приспешников Старых Богов, который, по словам Писли, «наименее опасен из всех заточенных Старшими Богами».

Несмотря на теплую погоду и светлый, солнечный день, послеполуденный ветер обдавал нас ледяным холодом. Нам даже пришлось поднять воротники пальто. Писли уже несколько раз звонил по радиотелефону британскому телепату, Гордону Финчу, который четко и понятно пересказывал нам свои впечатления. Профессор использовал «громкую связь», чтобы мы тоже слышали слова телепата. Огромное чудовище, которого не тревожили много тысячелетий, начало выходить из состояния, напоминающего коматозное, несколько часов назад. Его чудовищный мозг создавал довольно четкие картины, на которые настраивался Финч. Титус Кроу с помощью мощного бинокля разглядывал людей, размером со спичку, и игрушечные машинки, двигающиеся по далекой паутине тропинок и дорог среди серого дрока и вереска.

«Лендровер», раскидывая песок и коричневые цветы дрока, окутался клубами голубого дыма, пробираясь по бездорожью у основания холма. Ярко-желтый бейдж на груди водителя указывал, что это Бернард «Понго» Джордан. Бывший капитан спешил к нам, так как надеялся с вершины холма сфотографировать убийство. Это ни в коем случае не отражало болезненную склонность Понго, просто любая информация о БМК имела огромное значение для фонда Уилмарта. После гибели большинство тварей разлагалось так стремительно, что идентификация вещества, из которого они состояли, была невозможна. К тому же очень немногие различные виды хотя бы отдаленно походили друг на друга! Даже частота сердечной пульсации — или пульсации какого-то другого органа, который у этих существ заменял сердце — имела колоссальное значение. И, конечно, ученых интересовал выброс струи жидкости, который Понго собирался снимать.

За несколько минут «ровер» добрался до вершины холма. Понго повернул машину и небрежно припарковал ее возле черного «мерседеса» Кроу. Прежде чем мотор кашлянул в последний раз, дюжий йоркширец присоединился к нам. Он вытащил из кармана своей грубой куртки плоскую фляжку и сделал большой глоток, прежде чем предложить виски Титусу Кроу, который с улыбкой отказался.

— Нет, благодарю, Понго, я предпочитаю бренди. У нас есть фляга в машине.

— А вы, де Мариьи? — судя по голосу, великан явно нервничал.

— Благодарю вас, с удовольствием.

Я взял фляжку. Вряд ли мне хотелось выпить, но нервозность Джордана оказалась заразительной. Меня преследовало странное ощущение, как будто что-то… неладно… Мы все могли чувствовать это. Нами овладело ощущение чего-то неминуемого, неотвратимого. Затишье перед бурей. Голос Финча, доносившийся из трубки радиотелефона, стал громче.

— Тварь еще не очнулась. Она все еще находится в полусне, но испытывает какое-то беспокойство. Я собираюсь проникнуть поглубже в ее разум. Посмотрим, что откроется мне.

— Осторожнее, Финч, — предупредил Писли. — Не тревожьте тварь, насколько это возможно. Нельзя все предусмотреть — мы ведь не знаем, на что она способна.

Примерно полминуты радиотелефон молчал. Затем — одновременно с напоминанием Джордана, что осталось всего шесть минут до проникновения — снова позвонил Финч. Теперь его голос звучал сонно. Он проник глубже в разум чудовища и говорил с нами, не разрывая ментальной связи:

— Это… Странно!.. Самое странное ощущение, которое я когда-либо знал… Давление, вес бесчисленных тонн… камня.

Телепат замолчал.

Писли подождал секунду, затем не выдержал и закричал:

— Финч, держитесь! Что случилось?

— А? — Мне казалось, что я вижу, как телепат раскачивается. Затем раздался его нетерпеливый голос. — Все в порядке, профессор, но я хочу проникнуть глубже. Я думаю, что смогу прочесть его воспоминания!

— Я запрещаю… — крикнул Писли.

— Никогда ничего не запрещайте англичанину, сэр. — Голос Финча прозвучал высокомерно и жестко. — Еще несколько минут и с этой тварью будет покончено, навсегда, а ведь ей миллионы лет. Я хочу… Я хочу знать!..

Финч снова умолк, а Писли явно начал нервничать. Затем…

— Давление… — голос телепата стал слабее. Он и в самом деле говорил с нами, находясь в трансе. — Тонны и тонны безмерного… веса.

— Где находится Финч? — резко спросил Титус Кроу, ни на секунду не отрывая бинокля от глаз.

— В контрольной будке возле буровой, — ответил Джордан, в его руках тихо гудела телекамера. — Остальные должны уже уйти, отступить. Перед началом последней фазы операции, на буровой никого не останется. Финч тоже должен убраться оттуда. Иначе он вымажется в дерьме, когда оно ударит из-под земли, а когда взорвут бомбу…

Под «бомбой» он имел в виду гарпун со взрывчаткой, расположенный в головке бура. Как только бур войдет в мягкие ткани чудовища, бомба автоматически опустится по полости внутри бура и окажется во внутренностях чудовища, где и взорвется. Предполагалось, что перед взрывом Финч прервет контакт.

— Четыре минуты, — проговорил Понго.

— Пойман! — снова раздался голос Финча. — Пойман здесь… Здесь! Ничего не изменилось — но почему я просыпаюсь? Мне только надо размять мускулы, разогнуть спину и вырваться, освободиться — как я освобождался когда-то. А потом я отправлюсь на поиски маленьких существ — чтобы утолить свою великую жажду их красной… Аххх! Я вижуэтих малышек. Помню, когда однажды, после великого шума, треска и движения земли, я освободился! Козявки с маленькими руками, волосатыми телами и ничтожными палками. Я помню их крики, когда я утолял свою великую жажду их кровью. Но я не смею, не могу, освободиться! Несмотря на мою силу великие цепи заклятий сковали меня — цепи разума ибарьеры, установленные Великими Старшими Богами, которые заточили меня тут так давно. Это они повторно заточили меня, после того как я на краткий миг вырвался на свободу. Тогда земля сама затряслась и разбросала печати… Я по-прежнему заточен, и… опасность!..